И оставил калике добра коня.
Он ведь сам пошёл тут каликою;
Ишша клюцкой идёт подпирается, —
Ишша клюцка под им изгибается:
"Не по мне эта клюцка и кована,
Ишша мало железа ей кладено,
Ишша сорок пуд во единой фунт".
А идёт как калика по Царю-граду;
А скрыцал как он по-калицкому,
Засвистел как он по-богатырскому, —
А проклятоё тут цудище
Оно цуть сидит на лавици.
Как идёт калика перехожая,
А идёт ведь к цудищу в светлу́ гридню́.
Он ведь молится спасу прецистому,
Он ведь божьей матери богородице.
А сидит проклятоё цудище,
А сидит оно ведь на лавице;
Ишша сам как он семи аршин,
Голова его как пивной котел,
Ишша ножища как быть лыжища,
Ишша руцища как быть граблища.
Ишша сам говорил таково слово:
"Уж ты ой еси, калика перехожая!
Уж ты где ты был, куды ходил?"
"Уж я был во городе во Киеве
У стара казака да Ильи Муровица".
Говорит как тут ведь ишше цудище:
"А каков у вас могут богатырь
Ишша стар казак да Илья Муровиц?"
Говорит калика перехожая,
Перехожа калика безымянная:
"А таков у нас могут богатырь,
Ишша стар казак да Илья Муровиц:
А в один мы день с им родилися,
А в одной мы школе грамоту училися,
А и ростом он такой, как я".
Говорит проклятоё цудище:
"Ишша много ли он хлеба к выти съест?"
Говорит калика перехожая:
"От ковриги краюшку отрушаёт,
А и той краюшкой трои сутки живет".
Говорит проклятоё цудище:
"Ишша я съем по сторублёвому быку к выти жа;
Я и буду в городе в Киеве, —
Ишше буду я как баран тусён,
Как баран тусён, как сокол ясён;
Ишша тут ведь да Илью Муровица
На долонь посажу, другой ро́схлопну, —
У его только и мокро пойдёт".
Говорит как калика перехожая,
Он сымаёт шляпоцку воскрынцату,
Он и сгрел змеища по буйной главы.
Покатилась голова, как пивной котел.
Тут ведь павелы и улавелы
Ишше та его сила неверна жа
И схватили тут да Илью Муровица,
А сковали его ноги резвы жа
А-й тема железами немецкими,
А связали его руки белы жа
А-й тема опутьями шелковыми.
Говорил как тут да Илья Муровиц:
"Уж ты спас, уж ты спас многомилослив,
Уж ты божья мать богородица!
Уж вы что на меня эк прогневались?"
Приломал все железа немецкие,
Он прирвал опутни шелковые;
Он ведь стал по силы тут похаживать,
Он ведь стал ведь силу поколацивать,
Он прибил их всех до единого.
Ишша ихны те ведь ту́лова
Он выкидыват окошецком на улоцку,
Ишша сам он им приговариват:
"А пущай ваши те ведь тулова
А-й серы́м волкам на розрываньё,
А церны́м ворона́м на расклёваньё,
Ишша малым робятам на изрыганьё".
У царя Костянтина Атаульевмца
Расковал у его ноги резвые,
Развязал у его руки белые;
А княгиню Опраксею назад ведь взял;
Посадил он их тут на царство жа.
А пошел как тут да Илья Муровиц,
А приходит он ко меньшо́й реки
Ко тому калике перехожое.
Ишша тут жа калика перехожая,
Перехожа калика безымянная
И не может он его конём владать,
А его коня в поводу́ водить.
Они платьём тут разменялися:
Ишша тот ведь да Илья Муровиц
Он ведь скинул платьё калицкоё,
Он одел ведь платьё богатырское.
Ишша тут они разъезжалися,
Ишша тут они распрощалися;
А Илья поехал домой ведь тут,
А калика пошел, куды надобно.
Соловей Будемерович и Запава Путевисна
Из-под ве́терья как кудря́вого,
Из того оре́шва зеленого
Тут бежит-выбегаёт тридцать насадо́в
А и три, и два, и един корабь;
Тут и нос-корма по-змеиному.
У прибегища как ладейного,
У того присталища корабельного
Опускали парусы поло́тненны,
Ишша те жа якорм булатные,
О́ни хо́денки мецут ко́нцы на́ бере́г.
А пришел как тут мла́дый Со́ловей,
Ишша мла́дые Со́ловей Бу́деме́рович.
Он Владимиру-князю подарки берет, —
Он ведь сорок сороков и церны́х со́болей;
Он княгине Опра́ксеи подарки берет, —
Пятьдесят аршин хру́щатой камки́,
Ишша в золоте камоцка не по́мнется,
И не помнется, и не согнется.
А пошел как тут мла́дый Со́ловей,
Он пошел ко городу ко Не́прускому́.
Он ведь будя в городе во Не́пруском,
Он в гридню́ идет не с упадками, —
Отпираёт он двери на́ пяту.
Он идет в гридню́ да богу молится,
Он Владимиру-князю поклоняется,
Он Владимиру-князю подарки дари́т, —
Он ведь сорок сороков и церны́х со́болей;
Он княгине Опраксеи подарки дарит, —
Пятьдесят аршин хрущато́й камки,
Ай в золоте камоцка не помнется,
И не помнется и не согнется.
Ишша князь камоцку развертывал,
Ишша князь узоры высматривал:
А хороши узоры заморские.
"Уж ты ой еси, мла́дый Со́ловей!
А и что тебе та́ко на́добно?
Ишша надобно ли дворы мои,
А дворы мои всё боярские?"
Го́вори́л как тут мла́дый Со́ловей,
Ишша младый Соловей Бу́демерович,
Го́вори́л как он та́ково́ слово́:
"А и не надобно мне дворы твои,
А и дворы твои всё стоялые,
А-й стоялы дворы твои боярские,
Уж ты дай мене загон земли
И́ во той во у́лице Жи́рое́влинской
И́шша су́против Запа́вьина ви́шенья".
И́шша тот жа как Владимёр-князь
Отдает как Со́ловью загон земли́
Что во той во улице Жи́рое́влинской
И́шша су́против Запа́вьина ви́шенья.
Как у Со́ловья были плотницки
Они шшолканы и прошшолканы:
Он ведь к утру, к свету построился,
О́н построил тут как три тёрема́
А и три терема златоверховаты.
Ишша та Запава Путевисна
А ставала по утру ранешенько,
Умывалася водой клюце́вою,
Утиралась полотенцём тоненьким.
А-й взглянула Запава в своё вишеньё,
Ишша тут Запава сдивовалася:
"Ишша что така́ за дико́винка?
Ишша кто ново́ построился
И построил тут как три терема
А три терема златоверховаты?
Я пойду ко князю-ту спрашивать".
Ишша та Запава Путевисна
А-й пошла ко князю ведь спрашивать;
А и в гридню́ идёт не с упадками, —
Отпираёт двери тут на́ пяту;
А и в гридню идёт, — да богу молится,
А Владимиру-князю поклоняется:
"Ты Владимёр-князь стольне-киевской!
Ишша что така за диковина?
Ишша кто такой вново́ настроился?"
Говорил как тут Владимёр-князь:
"Уж ты ой еси, Запава Путевисна!
А построился младый Соловей,
Ишша младый Соловей Будемерович;
А пришел как он за синя́ моря́,
Ишша он тут вно́во настроился".
Ишша та Запава Путевисна
Говорит она таково слово:
"Уж ты ой еси, ты Владимёр-князь!
Я пойду ко Со́ловью насва́тываться,
Не возьмет ли он в-за себя взамуж?"
Как та Запава Путевисна
А пошла ко Соловью насватываться.
Ко перво́й термы́ припала, послушала:
Тут шолцат-молцат, ницего не говорят;
Ишша тут Запава догадалася:
"Ишша тут у Соловья казна стоит".
По второ́й термы́ у́хом припала, послушала:
Тут шолцат-молцат, ницего не говорят;
Ишша тут Запава догадалася:
"Тут живет Соло́вьёва тут матушка,
Ишша молит за Со́ловья здоровьице".
По трете́й термы́ ухом припала, послушала:
Тут песни́ поют и гудки́ гудну́т;
Ишша тут Запава догадалася:
"А-й сидит как тут мла́дый Со́лове́й
А и младый Со́ловей Будемерович".
Он сидел на стуле ременцатом,
Он грал во гусли во звонцаты.
Ишша тут Запава догадалася:
А в гридню идёт не с упадками, —
Отпирает двери тут на пяту;
А в гридню́ идёт, — богу не молится.
Говорил как тут младый Со́ловей:
"Уж ты ой еси, Запава Путевисна!
Ишша что тя, Запава, нынь кретня́ взяла,
А кретня взяла неизумелая?"
Говорит" Запава Путевисна:
"А меня, Запаву, не кретня взяла,
Не кретня взяла неизумелая, —
Я пришла к тебе ведь насватываться;
Не возьмешь ли ты за себя взамуж?"
Го́ворил как тут мла́дый Со́ловей:
"Уж ты дай ты строку на малой цас,
Мне сходить к государыне к матушке,
Бла́словит ли она меня жонитися
И на той Запавы Путевисны".
Он пошел ведь тут к Соловьёвой матушке,
Он ведь падат матушке в резвы́ ноги́:
"Уж ты ой, государыня матушка!
Бласлови ты меня нынь жонитися
А на той — Запавы Путевисны:
Ишша нынь Запава сама пришла".
Говорит ведь тут Соловьёва матушка:
"Тебя бог бласловит, цадо милое,
А-й тебе на Запавы жонитися".
А-й пошел как тут мла́ды Со́ловей.
Они сватались, тут сосватались,
По рукам они тут ударили,
Слово на слово ведь поло́жили;
Они клали за́пове́дь, кре́пкую́,
Они клали заповедь на три года ведь
А сходить ведь Со́ловью за синё море.
Направляли парусы полотняны,
Направляли якори булатные;
Отправлялся тут мла́дый Со́ловей,
Отправлялся он за синё морё.
Как во ту пору́, во то времецко
Из-под ветерья как кудрявого,
Из того орешва зеленого
Выбегаёт прибегищо ладейноё,
А ладейноё корабельноё:
А се три, се два, се един корабь.
У прибегища как ладейного,
У того присталища корабельного
Опускали парусы полотнены,
Опускали якори булатные,
Они хо́денки мецут концы на берег.
А пришел как тут ишша шшап молодой,
Ишша шшап молодой и Давыд Попов.
Он Владимеру-князю подарки берёт,
Он ведь сорок сороков и церны́х соболей;
Он княгине Опраксеи подарки берёт,
Пятьдесят аршин хру́щато́й камки́,
Ишша в золоте камоцка не помнется,
И не помнется, и не согнется.
А-й пошел как тут ишша шшап молодой,