тался здесь в подземелье". Вот она и начинает ёму говорить: "Здорово, Иван Сосновиц. Ну, так что тебе нать за то, что ты моих детей покормил?" — "Да мне ничего такого не нать, сослужи мне-ка службу, если можешь". — "Ну, каку́ тебе, Иван Соснович, надо службу сослужить?" — "Вот вынеси меня на Русь отсюда, больше мне ничего и не надо". — "Да на Русь, Иван Сосновиц, лететь далёко, надо; большие запасы иметь. А ведь ты, Иван Сосновиц, не легкой, тебя тащить, так надо большой запас иметь". — "Ну, я уж не знаю, какой нать запас, скажи". — "Прежде всего нужно убить сорок волов мне-ка в дорогу. И как полетим, ты мне кидай по полуволу в рот. И потом нужно сорок ведер воды. Как полвола бросишь, съем, и так ведро воды. А теперь ты убил нашего старика здесь?" — "Убил". — "Вот сходи в евонный домик и принеси живой воды, мне даёшь немного и себе возьми с собой. Вот это все собери, притащи, а уж я буду готова, сослужу тебе службу, как ты спас моих детей".
И вот он пошел в это стадо, зарезал сорок голов, притащил это мясо и пошел в сад. Взял живой воды пузырек с собой и приходит к ней обратно. Она спустилась с этой лесины с большой, и он все привязал ей к крыльям. Сел он, они и полетели. Вот летят, летят, она оглянется, — он ей полвола да ведро воды. Летят, летят, а нужно было перелететь через три моря. И вот он так летел, все кидал. Второе перелетели, вот уж на третье вылетели. У его уж волов стало мало, всего десяток, а лететь нать целое море. Он стал ей поменьше кидать куски. Когда он стал поменьше кидать куски, она стала чаще оборачиваться и садиться стала книзу. Вот стал берег виднеться, а у него уж осталось только полвола. Она и говорит: "Ну, я есть хочу, а то я тебя брошу". Он дал ей последнего полвола и немножко живой воды. Она и приобо́дрилась. Ну, подлетел он немного и говорит: "Есть хочу". А ему бросить больше нецего. Она и говорит: "Ну, Иван Сосновиц, вырезай хоть икры из ног да бросай мне, а то нам не долететь". Он ничё не говоря, икру вырезал да потом и другую, бросил ей. Так они добрались до берега. Когда перебрались через, стала она на землю, а он стать на ноги не может и говорит: "Ну, куда я теперь пойду, как стать на ноги не могу, слушай, орлица". Тогда она и говорит: "Ну, ладно, Иван Сосновиц, коли ты не пожалел уже икр своих, я тебе их обратно вытошню". Вот она и выкашлянула. "Ну, а теперь ты их ставь обратно да смажь живой водой, будешь здоров". Он вставил, смазал и встал. "Ну, а теперь остальную воду дай мне напиться, а то я не долечу. Ведь мне надо было тебя тащить да твою палицу триста пудов. Тебе она больше не понадобится, хотя ты еще много горя примешь дорогой".
И так распростился Иван Сосновиц с птицей, она выпила и полетела вперед.
И вот он идет, идет и идет, смотрит — лежит рать убита. Идет он по этой рати, и увидал Горыню убитого. Посмотрел он на него и пошел дальше. Дальше пошел, идет, смотрит — вторая рать лежит убитая. И вот подошел и видит — лежит Дубиня и тоже убитой. И он идет дальше. И видит — невдалеке виднеется палище какоё-то, и толк лежит рать убитая, ну все оно было спалёно́. Вот, когда пришел к третьей рати, видит — сидит Усыня на кусту, ноги и руки отрублены и весь израненой, но только живой. Вот он к нёму и подошел. Вот он когда увидал ёго и стал спрашивать: "Ну, здравствуй, богатырь Усыня". — "Здравствуй, здравствуй, Иван Сосновиц, как ты сюда попал?" — "Да как попал! А где же твои братья?" — "Братья мои все убитые, и я в таком лее положении". — "Ну, дак где эти красные девицы, которых я достал из подземелья. Скажи, почему вы меня оставили в подземелье, бросили, обратно не выпустили". — "Да слушай, Иван Сосновиц, я-то тут не виноват, я-то просил братьёв, что давай вытянем, а Дубиня как раз резал ремни, потому что ёму не достанется невесты. И, конечно, нам никому-то не досталось". — "А где они теперь есть?" — "А их унес Кощей Бессмёртной, а царство все окаменело. Он убил наши все три рати, прижгал, забрал этих девушек и улетел, и не знаю, где он есть". — "Ну, Усыня, я бы тебе уж не помнил зла, ну, а как у меня нет средствов, чтобы тебя поправить, уж извини, я тебя убью, чтобы тебе не мучиться".
Теперь Иван Сосновиц пошел опять вперед. Вдруг видит — идёт два человека с копорулями. Он подошел к ним и спрашивает: "Куда отправились, молодцы?" — "Пошли узнавать к высоким горам, где Кощея Бессмёртного смерть, иначе нам не убить ёго, пошли разыскивать, так что он погубил наше все царство". — "Ну, так возьмите меня в товарищи. Я вам помогу, он мне нужо́н".
То они пошли дальше. Вот стречаются им, идёт два человека с лопатами, тоже по этому делу. Собирается компания цела. "Вы куды", — он спрашивает. "Мы идем к высоким горам узнать, где Кощея Бессмёртного смерть. Надо стать доставать". — "Возьмите нас". — "Пойдемте".
Идут дальше. Теперь идут, смотрят — идут два бурщика, и третий человек несёт сумочку, взрывчато вещество. И он спрашивает их: "Куда отправились, молодцы?" — "К таким-то таким горам, надо во что бы ни стало,, убить Кощея Бессмёртного". — "Ну, давайте вместе".
И пошли. Вот они приходят к такой высокой горе, что прямо голову заломить. Этот последний, который был с сумочкой, и говорит: "Вот, ребята, эту всю гору надо разобрать, а там ящичек, в нем смерть Кощея Бессмёртного. И этот ящичек надо еще разбить, а там яйцо, ёго надо раздавить. Ну, у нас силы, наверно, ни у кого не хватит". — "Так вот вы, молодцы, рвите, разрывайте гору, а уж этот ящичек я разобью и вам буду тоже и сейчас помогать".
Вот все принялись за дружно работу. Вот эти бурщики принялись за свою работу — бурить; срывальщик отрывал; копорульщики своими копорулями работали; лопатники лопатами сгребали, а Иван Соснович большие камни руками отрывал. И в три дня они эту всю гору разо́брали. И вот добрались до той подошвы, где лежал этот ящичек. Ну, этот ящичек не мог стоять на одном месте, так и вертелся с боку на бок, когда освободился из-под горы. Тогда и говорит бурщик: "Ну, ребята, кто из нас может теперь этот ящичек раздавить, не теряйте времени. Если налетит Кощей Бессмертной (узнал ведь), то, как схватит этот ящичек, нам его и не убить будет, он ведь силён".
Потом Иван Сосновиц вытаскивает свою палицу и так размахнул, что ящичек лопнул, и гром пошел по всем лесам, и осталось на этом месте одно мокро. Теперь говорит взрывщик: "Ну, теперь пойдем к Кощею Бессмёртному, хотя ёго нету, он где-то летал. А мы пойдем к нёму и возьмём этих девиц, которых он за́брал. Хотя это твое дело, Иван Сосновиц, ты все это сделал, ты будешь у нас за старшего, хотя и мы помогали отчасти".
Так они пошли. Он шел наперёд. Вот и приходят они к Кощею Бессмёртному в жилище. Иван Соснович пошел разыскивать этих девиц, а они остались смотреть помещенье. И чёго-чёго они только там и не видали, и долго Иван Сосновиц ходил по темному замку, ничего он не видит. Наконец, видит дверь, зашел туда, а там еще хрустальная дверь, а там сидят эти три девушки. А у них играют гусли-самогудки. Когда он пришел только, сразу они ёго узнали: "Ох, Иван Сосновиц, как ты пришел, ведь Кощей Бессмёртной тебя убьёт". — "Нет, не печалуйтесь, красные девицы. Ёго нет, и я вас пришел, спас последний раз. И пришел я оттуда, где меня оставили братья, и видел я их убитых всех". — "Ну, а теперь, Иван Сосновиц, забирай гусли-самогудки, потому что весь наш город окаменелой. И когда придём туда, заиграй в гусли-самогудки, и весь народ оживёт. У нас будет житьё, и я выйду за тебя. А с остальными красавицами, воля твоя, хошь за кого хошь отдавай, хошь отпускай".
И вот он берет гусли-самогудки и пошел оттуда. И видит — братья роются в золоте и нагребают себе денег. Он и говорит: "Ну, берите себе столько, сколько вам надо, а мне не надо, я и так буду не бедной".
Вышли они все вместе оттуда из Кощеева жилища и подходят к городу, которой окаменелой. Заиграл Иван Сосновиц в гусли, и весь народ очнулся. Все было по-старому, и они сразу зашли в царской дворец с этими девицами, где сидел царь на своём троне.
Когда она пришла в царство своё, и подошла к отцу, и говорит: "Ну, отец, смотри на моего спасителя, он меня первой раз достал из подземелья, ну, ёго братья там оставили, а уж теперь он достал от Кощея Бессмертного". Тогда сказал этот царь: "Ну, ладно, дочь, коли так, достал он тебя второй раз, то он порядочно истерпел".
Сейчас пошел у них пир, играться свадьба. Тогда Иван Сосновиц все это обсказал, что с ним случалось, как он родился, с конца и до конца. После этого царь поставил ёго наследником, а после смерти своей оставил ёму престол.
И стали жить да быть до глубокой старости со своей царевной.
На том она и кончится.
Упрямая жена
Вот у одного крестьянина была жена. И она была до цёго упряма, что все делала напротив. Если он скажет — так, дак она обязательно другоя́ко. И все делает напротив. И вот он так к ней привык, что если ёму надо что испечь, ли сварить, или что сошить, или куда ехать, идти, он ей всегда уж говорил: "Ты, жена не пеки, ли там не вари, или не шей, или там, мы туда не пойдем". Одним словом, все, что надо, дак говорил напротив. Так к ней применился. И вот так и жил.
И вот приходит лето, конечно, сенокос, и он ей говорит: "Ты завтра, жена, ницего не стряпай". — "А вот состряпаю!" Уж он знает ей, дак так наоборот все и говорит. И она столько ёму наделала, что он уж и смерти ейной рад. И надумал, тако раз дело: "Слушай, жена, не пойдем сёдне косить, день худой". — "А вот дак пойдем", — она ёму говорит.
Вот нацинает собирать с собой, наклал там хлеба, коё камней да коё-цёго и говорит: "Жена, ты не бери этого кошеля́, тяжелой он будет тебе". — "А вот так возьму!"
И взяла этот коше́ль. Пошли. Идут, а надо было переходить рецку по жердоцкам. Он, конечно, с лёгким кошелём перешел и говорит жене: "Пойдешь, ну, смотри по жердям не трясись, а то упадешь в воду". И вот Она пошла. "Ну, смотри, жена, не трясись!" — "А вот да потрясусь!" И стала потряхиваться на этих жердях. Он еще предупреждает: "Не трясись!" Она еще пуще стала трястись. И черт ее хватил, оборвалась в воду. Ну, это каменьё и потянуло ей на дно. "Ну, слава богу, теперь я от тебя избавился!"