Царица осталась очень довольной. День проходит, другой и третий. На четвертый день идет царь к брату, не идет уж он вечером, а идет днем, чтобы не было особого подозрения. Брат его встречает, целует, обнимает: "Ну, что, Федя, так призадумался?"- "Дак вот, брат, все охота испытать на свете". — "А чё ж таково?" — "Я слыхал прежде от покойного родителя, где-то за тридевять землями, за тридесять морями, за тридесятым царством есть дремучий лес. В этом дремучем лесу находится заколдованный замок, в этом замку проживает Буй-волк богатырь со своей матерью, У него есть меч-кладенец. Не надо никакой страты и ничего — он может сам рубить. Вот как бы его достать!" Брат немного подумал и сказал: "Нет уж, брат. Я могу теперя только подумать и ничего не могу теперя сказать, иди ты теперя домой".
А потом уже Иван-царевич стал беседовать со своей царевною: "Что правда это или люди врут?" Царевна немного подумала: "Да, Иван-царевич, за тридевять землями, за тридесять морями, за тридесятым царством есть дремучий лес. В этом дремучем лесу находится заколдованный замок, в этом замке проживает Буй-волк богатырь со своею матерью. У него есть меч-кладенец. Не надо никакой страты и ничего — он может сам рубить: это правда, так уж это правда. Ну уж только трудно придется тебе. Может быть, придется оставить там тебе буйну голову свою. Пред смертью, может, придется, так умойся, причешись и оставь после смерти перстень свой. Вот этот, чтобы знак был его жизни, чтобы знать, значит, кто был такой".
Он недолго сумневался, велел снарядить флот царю Феодору. С этим флотом поехали два брата. Год едут, другой едут и на третий год достигают край земли — оставляет он флот у берегу, и оставляет он их на три месяца. Если только в три месяца он не вернется, то боле его ждать некуды. А они дали ему ширинку, и шатер, и обеденный прибор, заморского варенья и сластей для прохлажденья, и пошел тогда, куды глаза глядят. Шел он шел, значит, пока хватало его силы, и зашел в дремучий лес. В этом-то дремучем лесу он нашел замок. Замок — сидит старуха. Поздоровался Иван-царевич с этой старухой: "Здравствуй!" — "Здравствуй, мил человек! Откудова ты пожаловал сюда?" — "Да, бабушка, так судьба меня застигла". — "Жалко тебя, милой человек. Буй-волк прилетит скоро, и он может тебя съесть". — "Так что же, бабушка, не придется мне боле с ём говорить?" — "Нет, милой человек, он не любит этого". — "Ты, бабушка, будь настолько добра, заставь за себя бога молить, сохрани меня как-нибудь, сохрани меня как-нибудь на покаяние души моей". — "Ну ладно, милой человек. Я превратю тебя в иголку. Хотя он прилетит, дух-то услышит, искать будет, но все же ему нельзя будет в руки-то лезть чужие".
И вот преобратила она его в иголку. Невзадолгое время прилетает Буй-волк: "Фу, что-то это такое? Видом не видано и слыхом не слыхано. Чтобы такая иностранная кость сама во двор пришла! Дак давай, мать, скорей его сюда! Есть хочу — так больно проголодался". — "Что ты, сыночек, ты ведь летал везде и нахватался этого духу. Так вот будто тебе и пахнет". — "Ну нет, мать, все же-таки меня не проведешь, а вот давай сейчас лее". — "Нет уж, сыночек, я так-то тебе не дам, я дала такое обещание, чтобы сохранить, а уж со временем. Что хотишь, то и делай".
Конечно, мать преобратила его опять в человека.
Вышел Иван-царевич и поздоровался с этим волком: "А, Иван-царевич, зачем же ты сюда пожаловал? Или уж так тебе жисть надоела? А что же тебя заставило сюда прибыть?" — "Да вот видишь ли, я пообещал брату, чтобы достать брату ваш меч-кладенец". — "Ох, какой у тебя брат очень прыткий, без меня меч достать. Никто его не может трогать. Ни зверь и ни птица и никакой богатырь. В любое время может он поражать каждого". — "А вот я пошел наудалую, — Иван-царевич говорит ему. — Авось, может, и удастся счастье". — "Дак на какое же ты счастье надеялся? К чему же ты способен? У тебя есть сила или какая хитрость?" — "Дак вот я только способен в карты играть", — Иван-царевич говорит. "Вон де дак вот что — и я тоже не прочь. Если только ты проиграешь мне, то я должон тебя съесть". — "Ну дак что же. Тогда давайте уж играть в карты".
Сейчас Буй-волк вынимает карты, начинает тасовать. Иван-царевич — нет, говорит, Буй-волк, я ведь сейчас не могу в карты играть. "А зачем же?" — говорит. "Я ведь сильно голодный", — говорит. "Да чо же — тогда мы попросим чо-нибудь покушать. Ну-ка мамаша, давай-ка нам чего-нибудь такого покрепче покушать".
Мать приносит им щи укладны, сухари булатны. И вот садятся они за стол. Иван-царевич ложку, а Буй-волк две иль три. Что он жевал да что. Буй-волк все это съел.
Иван-царевич опять остается голодный. "Ну, тогда время идет. Давай начинать".
Буй-волк растасовал колоду, разделил карты, начали играть. День играют, и другой играют, и третий. Так уже неделя прошла, а все же-таки обыграть никто не может. Иван-царевич сильно утомился, даже уже и спать захотел, начинает дремать. Буй-волк ему говорит: "Что ты делаешь?" — "Извиняюсь, — говорит, — думу думаю". — "А какую же думу думаешь?" — "Стоячего лесу больше или лежачего". — "Дак это, брат, я не знаю, не могу сказать". — "А вот еще бы интересно это узнать. Может быть, жив буду, буду другим рассказывать". Тогда Буй-волк ему и говорит: "Ты пока колоду тасуй, а я слетаю, узнаю".
Он-то думал скоро это сделать, а пришлось ему целую неделю возиться. А в то время Иван-царевич навалился на стол и спал.
А как прилететь ему — он опять тасует колоду карт. "Ну что, как, брат, узнал?" — "Да, узнал". — "Ну и что же?" — "Да лежачего боле". — "Хорошо, значит, давай играть".
Опять играют неделю, вторую играют — опять начинает Иван-царевич дремать. "А что ты, брат, делаешь?" — "Да не говори, больно задумчивый человек я". — "Дак об чем же вы думали?" — "А вот я думал: женского полку больше или мужского". — "Это, брат, я не знаю". — "Раз уж вы могли лес узнать, дак вы можете и людей узнать, будьте добры, сделайте это, узнайте".
Буй-волк улетел, а Иван-царевич свою ширинку достал, наелся, напился и на стол спать навалился. А как прилететь ему, он опять тасует колоду карт. "Ну что, узнал?" — "Узнал. Женского полку боле". — "Ну, начали опять играть".
Играли, играли, играют неделю, вторую, играют и третью, Иван-царевич начал дремать. "А что же ты, брат, делаешь?" — "Да вот все думу думаю". — "А какую же думу думать?" — "Которого боле: звезд на небе али травы на земле". Тот сразу отказался, что не знает. А он к нему: "Ну вот, уважьте, Буй-волк, боле я вас не буду уж беспокоить".
И вот он прилетает, и Буй-волк не узнал и травы на земле и звезд на небе. И думает себе: "Но уже что же это я теперь должен сказать Ивану-царевичу? Ведь он меня просмеёт. Соврать неудобно. Я ведь не любитель врать".
А когда он вернулся обратно, Иван-царевич спит, не пробудился. Вот тут-то и думает Буй-волк: "Вот теперя ты и мой. Хотя и я не сосчитал — но и ты-то уснул, не проснулся до меня".
И взял колоду карт — давай тасовать. Тасует и чертит на бумаге знаки-цифры: будто бы он и день тасует, и другой, и третий и все будто бы не может Ивана-царевича добудиться, а сам совсем его рукой не трогает. И потом стал Буй-волк будить его. Когда Иван-царевич пробудился, и показывает ему рукопись: "Я старался для тебя, как для человека. Устал, все вот счеты сводил — нет уж, видно, придется с тобой порешить сейчас же". Иван-царевич видит себя проигранным, конечно уж. "Что же, значит, дело мое проиграно. Решай, что хотишь". — "Ну давай, идем сейчас же".
И потом он его просит перед смертью своей, чтобы он дал ему умыться. Вынимает он полотенце и обручальное кольцо. Как увидел его Буй-волк — и ахнул: "Оказывается, это мой зять!"
И поймал его в объятия. И стал его целовать. И стал, значит, звать мать к себе. Мать, увидя это, стала очень плакать, обрадовалась своей потерянной дочере́. Задали они такой уж большой пир тогда. На столах уже были не щи укладные и не сухари булатные, а совсем другое дело.
И вот Буй-волк ему и дает меч свой кладенец. Но только Иван-царевич сказал: "Теперя время уже просрочено, и теперя флот мой уже ушел обратно домой". Ну и Буй-волк ему сказал: "Садись за меня и накрепко держись — за шерсть мою держись".
И догнали они флот на половине пути. И опустилися на корабль. Где все в страхе и трепете не знали, что делать, и царь Феодор тоже. Но только благодаря тому, что узнал брата своего, успокоился он.
Тогда он уже не Буй-волком был, а каким-то красавцем. Ну потом поехали они в ихнее знакомое государство. Приезжают; они туда, отправляют царя Феодора к царице. "А утречком потолкуем мы сами".
Буй-волк и Иван-царевич отправились к царевне. Которая так долго ждала Ивана-царевича живым или мертвым к им. Бросилась она в объятия Буй-волку: "Ах, братец мой родимый, не думала я тебя увидеть. Уехала без ведома вашего. Позавидовала скромности Ивана-царевича. И вот сейчас я вам извиняюсь". (Царевна все это говорит брату.) — "Ну да ладно, покамесь будем дело продолжать, об этом поговорим опосля".
Когда переночевали, а назавтра пошли к Феодору-царю. Взяли с собой меч-кладенец. Которы (то есть — царь с царицей) в ожидании его ждали с хлебом с солью.
Царица когда увидела — не успела ахнуть и померла. А царя Феодора оставили — так уж просто, как будто знатного человека, а Иван-царевич женился на сестре Буй-волка и сделался царем. И устроили пир большой, свадьбу. Такой был славный пир, продолжался цельную неделю.
Там вино рекой лилось, даже и выпить мне пришлось. Квасу и пива много пил, да только лишь усы замочил, а по усы текло и в рот не попало.
Буй-волк и Иван-царевич
За тридевять земель, в тридесятом царстве, в славном могучем государстве жил-был царь. У царя было два сына. Старшего сына звали Федор-царевич, младшего звали Иван-царевич. Вскоре царь помер, остался царствовать Федор-царевич. Задумал жениться Федор-царевич и стал искать себе невесту. Однажды он услышал, что за тридевять землями, за тридевять морями, в тридесятом царстве, в славном девичьем государстве живет прекрасная Царь-девица. Поехал он ее сватать вместе со своим братом Иваном-царевичем. Когда поехали они на кораблях, то приехали они в то царство, в славное девичье государство. Высватал себе Федор-царевич прекрасную Царь-девицу, и поехали в обратный путь.