Те приходят с таким злым настроением два брата, а тут не до их, тоже стоит содом, дым столбом. Жена бегает по избе, ругает мужика, что продал такую кобылу, — не дождаться ни детям, ни внучкам, ни правнучкам такой кобылы теперь.
Да как соскочит мужик со злостью зверя, да как хвать ножом ее под пазуху — и жена тут же и растянулась на полу, и весь пол залила она кровью. Лежит замертво. Мужик глядел-глядел: "На что ты сдумала притворяться?" Да как схватит бич, начинает ее пороть, а как, должно быть, стало ей больно, она вдруг соскакивает. Словно шелковая стала. Забыла и про кобылу и про содом, стала бегать взад и вперед.
"Это что же такое?" — думают приискатели. Даже забыли о своем отомщении. А только стали расспрашивать ямщика, какое чудное свойство имеют ножик и бич. "Да посредством бы этого ножа и бича можно бы хорошо учить жен". Те и думают: "Вот, брат, бы купить. А то, пожалуй, нам жены и так спокою не дадут теперь".
Так и порешили. "Не продашь ты этот ножик и бич?" — "Нет, я их вовсе не продам, а только на время с возвращением, да и то за добрые деньги". — "Что же будет стоить, если взять на неделю?" — "На неделю ежели дать, это будет стоить двести рублей".
Ну, порешили они взять по неделе. Отдали деньги, получили ножик и бич и пошли домой. "Кто прежь будет унимать жен?" — "Конечно, я", — говорит старший брат. "Только я тебе надолго не дам, дам только на сегодняшнюю ночь, мне тоже надо поспешить".
Ну так и порешили. Один домой, и другой домой.
Приходит старший брат домой, жена ему встречу — чуть ли не с поленом. А он скорее заскочил в избу да как хватит ее ножом тоже самое под ложку, она сейчас же и опрокинулась и застыла. Он немного посидел. Берет бич и начинает пороть. Порол ее, порол, только уж боле она не стала. "Вот так-так, выучил на тот свет сразу, — думает. — Раз досталась такая участь, надо уж наделить и младшего брата".
Младший брат подходит поутру: "Ну как, брат, твоя жена?" — "Ну куда! Прямо шелковая стала!" — "Ну а сколько раз ты ее тыкал?" — "А куда же больше, — говорит, — нужно".
Идет младший брат домой и думает: "Уж выучить, так выучить надо порядком". Приходит домой. Тоже жена ухватом ему чуть глаза не выткнула. Он заскакивает в избу, схватывает ножик да как хватит ее по боку — так и повалилась, а он еще ее вдогонку раз. Та свалилася и лежать. А он сидел — давай пороть стал. Сколько ни порол, а она уже не стала. Посмотрел, а она уже заколела.
"Ну, брат, — думает на уме, — чо мы с ём будем делать, чем мы его накажем за всю эту обиду. Наказать его надо, придумать казнь".
Пошел он к брату. "Ну что, брат?" — спрашивает тот. "Конечно, что — сам знаешь!" — "А что теперя мы будем с ним делать?" — "Давай теперя распорядимся над ём".
И вот пошли они к ему. А он это хорошо знал, что они придут. А он как будто бы скоропостижно помер. И велел похоронить себя за избой. Оставил незаметное отверстие для дыхания.
Спрашивают: "Где муж у тебя?" — "Скончался он скоропостижно, я и похоронила уж его". — "А где он похоронен?" — "Да он похоронен за избой".
Пошли братья посмотреть, правда ли это. Видят: правда, свежой холмик. "Давай раскопаем его, посмотрим". Когда раскопали, он еще правда, свежий лежит. Давай они вынимать это мертвое тело и думают себе утопить его хоть бы мертвого, да в последний раз.
Посадили его в тулун, принесли его на реку, а вода уже тогда замерзла. Надо было пролубь раздавливать, а у них с собой не было взято ни пешни, ни кайлы. И они побежали домой. Принести хошь пешню или кого-нибудь.
Пока бегали, за это время проезжал мимо этого места священник. На паре лошадей. Он услышал, кто-то проезжает мимо, стал гаркать: "Спасите, погибаю". Священник сжалился, подъехал к этому тулуну и так узнал, что это кто-то говорит о спасении. Священник слез с кошевки и стал развязывать тулун.
Видит он — и мужик-то знакомой. "Да, батюшка, вот так и так, маленько пришлось мне, не погиб я". — "А за что же?" — спрашивает священник. "Да ужо, батюшка, дай я вам покажу, перво вот меня загребли вот так, как я на тебя буду надевать сейчас тулун". — "Так я понимаю, как вас пехали в тулун". — "Недостаточно, батюшка, этого. Как в тулуне сидеть душно, вы попробуйте".
И все ж таки напялил на его тулун. Ну и что же, священник хотел вылезать, а он все ж таки уверяет его: "Вот погоди, я завяжу, посмотрите, батюшка, как душно сидеть". А когда как крепко завязал: "Ну теперя, батюшка, можете оставаться с богом здесь. А я поеду. Мне нечего делать тут".
И полетел он на кошевке на паре так, что аж шишки воют.
Потом приходят два приискателя, давай долбить пролубь. Когда выдолбили, потащили тулун к пролуби. А священник смекнул, в чем дело, стал просить их: "Оставьте меня, я ведь батюшка!" — "Ах, вот ты из мертвого-то батюшкой заделался!" Ничего не говоря, опустили его в пролубь. И пошли довольные домой. "Ну, — говорят, — закончили теперь его мошенника".
Только стали до дому доходить, а он им настречу на паре катит. "Ох ты, дьявол эдакой! Он откуда же?" Стали его умолять, чтобы он остановился. "Что же ты, брат, как выбрался из пролуби-то?" — "А вот я, когда спустили вы меня в пролубь, и вот я приобрел там в воде сивку и бурку и вот еду сейчас обратно домой". — "А что же, кажному удается поймать там?" — "Возможно, возможно. Только там реветь надо: "Сивка-бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой!" — "Так, пожалуйста, ты нас спусти-ка в эту пролубь". — "Так скорей тащите по новому тулуну".
Братья сбегали домой, взяли по новому тулуну, приходят: "Ну, давай, идем скорей!"
Приходят к пролубе́, и садят старшего брата в тулун. Он и спрашивает: "Что говорить там?" — "Ты все время вспоминай сивку-бурку".
Что же, вместо сивки-бурки, когда его спустили в пролубь, там только получилось буль-буль-буль.
И так же и второму. Тоже велел спрашивать сивку-бурку. И тоже получилось то же буль-буль-буль. Конец!
Волк, пес и кот
Однажды старый пес лежал на завалине, а по улице бежал волк и спрашивает: "Что ты, старый пес, лежишь тут на завалине?"- "А как мне не лежать? Потому силы отказываются служить мне-ка. Когда был молодой, то хозяин меня уважал и кормил хорошо, а вот когда я стал старый, то меня бросил взаброс". Тогда ему волк говорит: "Тогда идем со мной и будем вместе жить".
Пес, не долго думая, поднялся и поплелся за волком. Пришли они в чистое поле. Тут ходил большой табун лошадей. Когда волк их увидел, стал валяться. Когда он повалялся, и спрашивает пса: "Ну, как, пес, глаза у меня стали красные или нет?" Пес ему отвечает: "Нет". Тогда он стал валяться второй раз и второй раз стал спрашивать: "Ну, как у меня глаза красные?" Тогда пес сказал ему: "Да, теперь покраснели".
И волк бросился. Свалил молодого жеребца и перегрыз ему лен. "Ну, как думаешь, теперя, можем жить с тобой?" И вот пока ходили — они его ели. Наконец они его закончили.
Теперь старый пес говорит волку: "Пойдем к нам. Тут у меня хозяин сына женит, свадьба, может, тута-ка нам что-нибудь достанется".
Вот в темноте протискались они в избу меж людей, проскочили и залезли под столы. А когда гостей угощал хозяин, в этот момент пес ему лизнул руку. "Ох, ты! Это мой хороший Барбос заявился". И стал расхваливать свою собаку и подавать ему со стола. Даже ему подал стаканчик водки. А пес почти сам не ел, угощал своего гостя и угостил его водочкой, с которой даже забрался хмель ему в голову.
Когда гости подпили, стали песни петь, и волк стал подтягивать. Вдруг тут заревели: "Волк, волк в избе!" А он между людей да и выскочил во двор. А пса-то уж пинками проводили на двор, что он едва ноги потащил.
Теперь что делать псу? Пошел он странствовать один. Вышел из своей деревни, приходит в другую. Идет по улице, видит: на завалине сидит старый кот. "А что ты, котище, долгий хвостище, лежишь?" — "Да не говори, брат, -кот ему отвечает, -когда был молодой, то хозяин меня кормил, когда я мышей ловил. А когда я стал стар, то и перестали в избу пускать". — "Тогда идем со мною, будем питаться как-нибудь".
Кот, не долго думая, собрался за старым псом.
Вот они пошли в чистое поле. Идут, видят — ходит табун. Теперь старый пес давай валяться. Он видел, как волк проделывал. Повалялся и спрашивает у кота: "Ну что, кот, стали глаза красные или нет у меня?" — "Нет, даже нисколько".
Пес стал валяться второй раз, и опять спрашивает у кота: "Ну, как? Стали красные у меня глаза?" — "Тоже нет", — говорит ему
Пес удивился. Давай валяться и в третий раз. Повалялся в третий раз и спрашивает у кота: "Ну, как? Покраснели глаза у меня?" А кот ему говорит: "Тоже нет". Тогда ему пес говорит: "Эй, ты, старый кот, не понимаешь в чем дело!"
Не стал боле валяться. Бросился он на жеребца и хотел его поймать за лен. А тот обернется, да как лягнет его прямо в лоб. А пес тут же растянулся и ножки протянул.
А кот подскакивает и смотрит на него и говорит пропащему псу: "А вот тепере покраснели у тебя глаза".
Сактахи Мэргэн
Сактахи Мэргэн был охотником, да такой, что свет не знал таких охотников. Где бы он ни стрелил, то никто от него не уходил.
Однажды он пошел охотиться. Подходит к бурной речке и увидел на другой стороне зверя громадного размера, что отродясь такого не видел. Стал стрелить он в этого зверя своей кремневкой. Когда он стрелял в зверя, то зверь набрасывался на него. Охотник бросал в него свое одеяние. Сначала бросил в него хармяй. Зверь разорвал хармяй, а в это время охотник заряжал ружье. Что было и не было он скидал в зверя, но седьмым выстрелом он убил зверя. Когда освежевал мясо, то таскал его три дня в свою избу.
Вечером к Сактахи приехал гость. Он признал, что гость очень подозрительный: из какой тайги мог приехать невооруженный гость? Гость действительно оказался Хангаем. Он приехал рассчитаться с Сактахи за то, что он перебил у него всех зверей. Сактахи угостил гостя, наварил ему мяса и чая. Гость просидел допоздна и стал говорить: "Я ночую у тебя".