При этом деле я была, такие спотехи слыхала.
Лгун
Вот был лгун. И все-то он ходит лжет. Вот однажды мужики молотят рожь, а туча находит. Вот этому лгуну хочется, чтобы они помочили всю рожь. Бежит он шибко, один из них и спрашивает: "Лгун!" — "А?" — "Куда бежишь? Аль лгать?" — Он говорит: "Некогда лгать, бежит рыба на гать, а я бегу ее собирать".
Побросали они цепы да за ним. До реки добежали, а тут полил дождь, помочил всю их рожь. Прибежали они оттуда и ругаются: "Вот окаянный измыслился нас обмануть!"
Трусливый Ваня
Трусливый Ваня лежал на печке. А там были пироги (сейчас пойдет ему событие). Они все пыхтят и пыхтят, пшыкают, всходят. Ваня прислушался: "Ах, домовой меня стращает".
А там, когда баба выметала избу, и постановила кочережку. "Ах, — Ваня думает, — враг меня пугает". Кинулся Ваня бежать, наступил на кочережку, ударила она его по лбу. Ай, упал Ваня на пол и закричал: "Караул, меня домовой убил!"
Вскочил Ваня да бежать. Хлопнул дверь, а у него нога разулась, прихватил дверью: "Ой, караул, батюшки мои, спасите меня! Домовой держит меня".
Прибежал народ, поглядели — она, дверь, держит; на печке посмотрели — они, пышки, стоят.
Ваня сам не в себе, трусится, выпугался. Хоть бы он и не бегал, так не было ничего.
Как мужик вез ворону в город продавать
Хитрый мужик, денег у него нет на свою нужду. Он с бабой думает, как где денег нам взять. "И-и-и, баба, погоди, я удумал!"
Делает садок. Она спрашивает: "На что?" — "За деньгами ехать!" Она ему усмехается, что за деньгами с садком ехать.
Поймал он ворону, посадил в садок. Привез в город и стоит кричит: "Кто в городе не бывал, такое чудо не видал? Вот я привез!" Окружил его народ. Одна барыня спрашивает: "Сколько за погляденье?" — "Да рупь!" — "У-у, — говорит, — да это ворона!" — "Ты, — говорит, — сама ворона, рупь мне отдала!"
Подается с этого места и там так-то кричит. Набрал денег много и свою нужду всю исполнил. Теперь у мужика нужды нет.
Удалая баба
У нас по мосту-мосту,
По калиновом мосту
Шел-шел мужик.
Конопляный шлык.
А под шеей платок,
Под паневой лохмоток.
Несет трость во руках —
Опирается,
Он своей шельмой женой
Выхваляется:
"Как моя шельма жена
Мастерица хлебы печь!"
Поставила она хлебушки
Во худом горшку,
Чуть на донышку.
Три недели хлебы кисли
И то не выкисли!
На четвертую неделю
Стали хлебы выкисать,
А на пятую неделю
Стали хлебушки валять.
По подлавочью валяли,
На печи в углу сажали,
В коробок их загребали.
Загребли их в коробок,
Повезли их в городок.
Никто хлебушки не купит,
Никто даром не берет.
Подошла свинья Устинья,
Стала хлебы торговать,
Торговала, торговала,
И все рыло обмарала —
Три недели прохворала.
На четвертую неделю
Свинья скорчилася,
А на пятую неделю
Совсем кончилася...
Три недели баба хату не мела
И много сору набрала.
Много сору набрала,
По самые лавки,
По красны окошки.
Приехали гости.
Взяли все по горсти.
Лопата раскудахталася,
Помело-то раскувекталося,
А наша добрая жена
Много вина пожрала,
Она пьяная свалилась у окна,
Наварила толокна.
Ее суп-то остыл,
За косы муж: по улице тащил.
Он бил ее и приказывал:
"Не губи-ка все добро,
Не выкидывай в окно".
Он на горло наступил,
Паршиву жену задушил.
Комментарии
В комментариях приняты следующие сокращения:
Барсов, I, II, III — Барсов Е. В. Причитанья Северного края. — М., 1872-1885. Т. 1-3. (Т. 3: Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1885. № 3).
Господарев — Сказки Филиппа Павловича Господарева /Запись текста, вступ. статья, примеч. Н. В. Новикова, — Петрозаводск, 1941.
Григорьев — Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым в 1899-1901 гг. — М., 1904. Т. I.
КД — Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. — 2-е доп. изд. /Подгот. Е. П. Евгеньева и Б. Н. Путилов. — М.: Наука, 1977.
Коргуев, I, II — Сказки Карельского Беломорья. Т. I: Сказки М. М. Коргуева, кн. 1-2 /Записи, вступ. статья и коммент. А. Н. Нечаева. — Петрозаводск, 1939.
Куприяниха — Сказки Куприянихи /Записи сказок, статья и коммент. А. М. Новиковой и И. А. Оссовецкого. — Воронеж, 1937.
Ляцкий — Ляцкий Е. А. Сказитель Иван Трофимович Рябинин и его былины. М., 1895.
Магай — Сказки Магая (Е. И. Сороковикова) //Записи Л. Элиасова и М. Азадовского. — Л., 1940.
ЗЗ — М. [Семевский М. И.] Сказочник Ерофей /Отечественные записки, 1864, №2. С. 485-498.
Рус. ск. Вост. Сиб. — Русские сказки Восточной Сибири /Сборник А. Гуревича. — Иркутск, 1939.
Рыбников — Песни, собранные П. Н. Рыбниковым /Под ред. А. Е. Грузинского. — 2-е изд. — М., 1909. Т. I.
И. Г. Рябинин-Андреев — Былины Ивана Герасимовича Рябинина-Андреева /Подгот. текста А. М. Астаховой. — Петрозаводск, 1948.
П. И. Рябинин-Андреев — Былины П. И. Рябинина-Андреева /Подгот. текстов, статьи и примеч. В. Г. Базанова, — Петрозаводск, 1939.
Сказки Заонежья — Сказки Заонежья /Сост. Н. Ф. Онегина. — Петрозаводск, 1986.
Ук. — Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка /Сост. Л. Г. Бараг, И. П. Березовский, К. П. Кабашников, Н. В. Новиков. — Л.: Наука, 1979.
Чистов, 1981 — И. А. Федосова. Избранное. /Сост., вступ. статья и коммент. К. В. Чистова, — Петрозаводск, 1981.
В большинстве фольклорных сборников собиратели старались отразить диалектные особенности речи сказителей. Последовательное воспроизведение фонетической стороны текстов исполнителей, важное для научного изучения народной поэзии, как правило, затрудняет восприятие устнопоэтических произведений и мешает рядовому читателю должным образом оценить художественные достоинства сказок, былин и плачей. В связи с этим в настоящем издании произведена определенная литературная правка текстов: в дореволюционных записях сделан перевод слов на новую орфографию; в отдельных местах предложено иное расположение знаков препинания; сняты многие особенности передачи речи сказителей, возникшие в результате попытки зафиксировать ее фонетически точно. Однако наиболее яркие черты диалекта сохраняются (например, "цоканье" у М. Д. Кривополеновой или "иканье" у И. А. Федосовой). Оставляются без изменений также особенности спряжения и склонения, лексика, характерная для того или иного говора.
В комментариях даются ссылки на первоисточник. При комментировании былин и исторических песен учитываются различные точки зрения в истолковании того или иного сюжета. Изложение основных направлений в современном эпосоведении читатель может найти в следующих книгах: Пропп В. Я. Русский героический эпос. — М., 1958; Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. — М., 1963; Аникин В. П. Русский богатырский эпос. — М., 1964; Липец Р. С. Эпос и Древняя Русь. — М., 1969; Путилов Б. Н. Русский и южнославянский героический эпос: Сравнительно-типологическое исследование. — М., 1971; Селиванов Ф. М. Поэтика былин. — М., 1977; Азбелев С. Н. Историзм былин и специфика фольклора. — Л., 1982. Рекомендуем также читателю обратиться к исследованиям Б. Н. Путилова "Русский историко-песенный фольклор XIII-XVI веков" (М.-Л., I960) и В. К. Соколовой "Русские исторические песни XVI-XVIII вв." (М., 1960).
В комментариях к сказкам даются ссылки на фундаментальный указатель сказочных сюжетов "Восточнославянская сказка". В нем даны сведения обо всех русских, украинских и белорусских сказках, опубликованных до 1979 года.
При комментировании причитаний приводятся обобщенные описания обрядов, при которых исполнялся тот или иной плач.
Кирша Данилов
Волх Всеславьевич. КД, № 6. Былина отразила в себе древнейшие языческие представления и тотемистические верования: герой рождается от союза его матери со Змеем и обладает способностью оборачиваться в разных животных. Имя "Волх" связано с древнерусским словом "волхв" — колдун, кудесник. Некоторые исследователи полагают, что в образе Волха Всеславьевича воплотились воспоминания о князе Всеславе Полоцком, герое "Слова о полку Игореве" (XI в.), который, согласно легенде, родился от "волхования". Индейское царство в былине представляет собой некую условную эпическую страну и не имеет никакого отношения к реальной Индии. По всей вероятности, на создание образа "Индеи" в русском эпосе повлияло византийское литературное произведение "Сказание об Индии богатой", известное на Руси с XIII в.
Добрыня и Маринка. КД, № 9. Классический былинный сюжет о молодости одного из главных героев русского эпоса. В науке существуют устойчивые представления относительно исторических прототипов главных действующих лиц былины. Добрыня Никитич традиционно связывается с дядей князя Владимира Святославовича Добрыней (X в.). По мнению некоторых ученых, в образе Маринки сказались народные представления о Марине Мнишек (1588-1614), жене самозванцев Лжедмитрия I, а затем Лжедмитрия И. Былина отразила некоторые суеверные обряды и обычаи Древней Руси. Например, в ее текст включен любовный заговор (присуха); в магии колдовства придавалось большое значение следу человека, о чем и свидетельствует былина. Добрыня и Маринка венчаются "круг ракитова куста": эта эпическая формула, находящая себе параллель в известной пословице, подтверждает сведения о том, что деревья и кусты играли у древних русичей определенную роль в языческих брачных обрядах.