Смотрит стрелец и удивляется: никого не видать, а кушанья с тарелок словно кто метелочкой подметает, а бутылки с вином сами подымаются, сами в рюмки наливаются, глядь — уж и пусты!
Вот стрелец наелся-напился и говорит: „Послушай, Шмат-разум! Хочешь мне служить? У меня житье хорошее". — „Отчего не хотеть! Мне давно надоело здесь, а ты, вижу, человек добрый". — „Ну, прибирай все да пойдем со мною!"
Вышел стрелец из пещеры, оглянулся назад — нет никого. „Шмат-разум! Ты здесь?" — „Здесь! Не бойся, я от тебя не отстану!" — „Ладно!" — сказал стрелец и сел на лягушку. Лягушка надулась и перепрыгнула через огненную реку; он посадил ее в банку и отправился в обратный путь.
Пришел к теще и заставил своего нового слугу хорошенько угостить старуху и ее дочек. Шмат-разум так их употчевал, что старуха с радости чуть плясать не пошла, а лягушке за ее верную службу назначила по три банки молока в день давать. Стрелец распрощался с тещею и пустился домой.
Шел, шел и сильно уморился — прибились его ноги скорые, опустились руки белые. „Эх, — говорит, — Шмат-разум! Если б ты ведал, как я устал: просто ноги отнимаются!" — „Что же ты мне давно не скажешь? Я б тебя живо на место доставил".
Тотчас подхватило стрельца буйным вихрем и понесло по воздуху так шибко, что с головы шапка свалилась. „Эй, Шмат-разум! Постой на минутку, моя шапка свалилась!" — „Поздно, сударь, хватился! Твоя шапка теперь за пять тысяч верст позади!" Города и деревни, реки и леса так и мелькают перед глазами.
Вот летит стрелец над глубоким морем, и говорит ему Шмат-разум: „Хочешь — я на этом море золотую беседку сделаю? Можно будет отдохнуть, да и счастье добыть". — „А ну, сделай!" — сказал Стрелец и стал опускаться на море.
Где за минуту только волны подымались — там появился островок, на островке — золотая беседка. Говорит стрельцу Шмат-разум: „Садись в беседку, отдыхай, на море поглядывай: будут плыть мимо три купеческих корабля и пристанут к острову; ты зазови купцов, угости-употчевай и променяй меня на три диковинки, что купцы с собой везут. В свое время я к тебе назад вернусь!"
Смотрит стрелец — с западной стороны три корабля плывут; увидали корабельщики остров и золотую беседку. „Что за чудо! — говорят. — Сколько раз мы тут плавали, кроме воды, ничего не было, а тут — на поди! — золотая беседка явилась. Пристанемте, братцы, к берегу, поглядим-полюбуемся!"
Тотчас остановили корабельный ход и бросили якоря; три купца-хозяина сели в легкую лодочку и поехали на остров. „Здравствуй, добрый человек!" — „Здравствуйте, купцы чужеземные! Милости просим ко мне, погуляйте, повеселитесь, роздых возьмите: нарочно для заезжих гостей и беседка выстроена!"
Купцы вошли в беседку, сели на скамеечку. „Эй, Шмат-разум! — закричал стрелец. — Дай-ка нам попить-поесть!" Явился стол, на поле вина и кушанья, чего душа захочет — все мигом исполнено! Купцы только ахают. „Давай, — говорят, — меняться! Ты нам своего слугу отдай, а у нас возьми за то любую диковинку". — „А какие у вас диковинки?" — „Посмотри — увидишь!"
Один купец вынул из кармана маленький ящичек, только открыл его — тотчас по всему острову славный сад раскинулся: и с цветами и с дорожками, а закрыл ящичек — и сад пропал.
Другой купец вынул из-под полы топор и начал тяпать: тяп да ляп — вышел корабль! Тяп да ляп — еще корабль! Сто раз тяпнул — сто кораблей сделал: с парусами, с пушками и с матросами; корабли плывут, пушки палят, от купца приказы спрашивают… Натешился он, спрятал свой топор — и корабли с глаз исчезли, словно их и не было!
Третий купец достал рог, затрубил в один конец — тотчас войско мнилось: пехота и конница, с ружьями, с пушками, со знаменами; от всех полков посылают к купцу рапорты, а он отдает им приказы; войска идут, музыка гремит, знамена развеваются… Натешился купец, взял трубу, затрубил с другого конца — и нет ничего, куда вся сила девалася!
„Хороши ваши диковинки, да мне непригодны! — сказал стрелец. — Войска да корабли — дело царское, а я простой солдат. Коли хотите со мной поменяться, так отдайте мне за одного слугу-невидимку все три диковинки!" — „Не много ли будет?“ — „Ну, как знаете, а я иначе меняться не стану!"
Купцы подумали про себя: „На что нам этот сад, эти полки и военные корабли? Лучше поменяться — по крайней мере, без всякой заботы будем сыты и пьяны". Отдали стрельцу свои диковинки и говорят: „Эй, Шмат-разум! Мы тебя берем с собою, будешь ли нам служить верой-правдою?" — „Отчего не служить? Мне все равно у кого жить".
Воротились купцы на свои корабли и давай всех корабельщиков поить-угощать: „Ну-ка, Шмат-разум, поворачивайся!"
Наелись, напились и заснули крепким сном. А стрелец сидит в золотой беседке, призадумался и говорит: „Эх, жалко! Где-то теперь мой верный слуга Шмат-разум?" — „Я здесь, господин!" Стрелец обрадовался: „Не пора ли нам домой?" Только сказал, как вдруг подхватило его буйным вихрем и понесло по воздуху.
А купцы проснулись, и захотелось им попить-поесть: „Эй, Шмат-разум, дай-ка нам попить-поесть!" Никто не отзывается, никто не прислуживает. Сколько ни кричали, сколько ни приказывали — нет ни на грош толку. „Ну, господа! Надул нас этот маклак. Теперь черт его найдет! И остров пропал, и золотая беседка сгинула!" Погоревали-погоревали купцы, подняли паруса и отправились, куда им было надобно.
Быстро прилетел стрелец в свое государство и опустился возле синего моря на пустом месте. „Эй, Шмат-разум! Нельзя ли здесь дворец выстроить?" — „Отчего нельзя! Сейчас готов будет!"
Вмиг дворец поспел, да такой славный, что и сказать нельзя: вдвое лучше королевского! Стрелец открыл ящичек — и кругом дворца сад явился с редкими деревьями и цветами.
Вот сидит стрелец у открытого окна да на свой сад любуется; вдруг влетела в окно горлица, ударилась оземь и оборотилась его молодою женою. Обнялись они, поздоровались, стали друг друга расспрашивать, друг другу рассказывать. Говорит стрельцу жена: „С той самой поры, как ты из дому ушел, я все время по лесам да по рощам сирой горлинкой летала!"
На другой день поутру вышел король на балкон, глянул на сине море и видит: на самом берегу стоит новый дворец, а кругом дворца зеленый сад. „Какой это невежа вздумал без спросу на моей земле строиться?"
Побежали гонцы, разведали и докладывают, что дворец тот Стрельцом поставлен, и живет во дворце он сам, и жена при нем. Король еще пуще разгневался, приказал собрать войско и идти на взморье, сад дотла разорить, дворец на мелкие части разбить, а самого стрельца и его жену лютой смерти предать.
Усмотрел стрелец, что идет на него сильное войско королевское, схватил поскорей топор: тяп да ляп — вышел корабль! Сто раз тяпнул — сто кораблей сделал. Потом вынул рог, затрубил раз — повалила пехота, затрубил в другой — повалила конница. Бегут к нему начальники из полков, с кораблей и ждут приказа. Приказал Стрелец начинать сражение; тотчас заиграла музыка, ударили и барабаны, полки двинулись, пехота ломит королевских солдат, конница догоняет, в плен забирает, а с кораблей по столичному юроду так и жарят из пушек! Король видит, что его армия бежит, бросился было сам войско останавливать — да куда! Не прошло и полчаса, как его самого убили.
Когда закончилось сражение, собрался народ и стал стрельца просить, чтобы взял он в свои руки все государство. Он на то согласился и сделался королем, а жена его королевою.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀36. Кулик⠀⠀ ⠀⠀
Жил старик со старухой. У них было три сына: два умных, а третий — Иванушка-дурачок. Умные поехали землю копать, посеяли на этой земле горох, а когда горох поспел, послали дурачка караулить. Он сделал шалаш из соломы и сидит караулит. Прилетает кулик горох клевать. Дурачок подкрался, поймал его и хотел голову ему свернуть. Кулик говорит: „Иванушка! Не отрывай мне голову, я тебе пригожусь". — „Чем же ты, — говорит, — мне пригодишься?" — „Приходи ко мне: я тебе дам скатерть". — „На что мне ее? У меня своя есть". — „Есть, да не такая! Ты скажи моей скатерти: „Скатерть, скатерть! Развернись, раскатись, напои, накорми меня, доброго молодца!" Она тебя и напоит и накормит". — „Хорошо", — говорит Иванушка и отпустил кулика.
Вот идет он к кулику и видит: пастухи лошадей стерегут. „Пастухи, пастухи, лошадиные духи! Где тут кулик живет?" Они говорят: „Ступай дальше: там коров стерегут, там тебе и скажут". Пошел он дальше, глядит — пастухи коров стерегут. Он спрашивает: „Пастухи, пастухи, коровьи духи! Где тут кулик живет?" — Ступай дальше: там свиней стерегут, там тебе и скажут". Пошел он дальше, глядит — свиней стерегут: „Пастухи, пастухи, свиньи духи! Где тут кулик живет?“ — „Ступай дальше: там овец стерегут, там тебе и скажут!" Пошел дальше, глядит — овец стерегут: Пастухи, пастухи, овечьи духи! Где тут кулик живет? — „Ступай дальше: там гусей стерегут, там тебе и скажут!" Подходит он: „Пастухи, пастухи, гусиные духи, где тут кулик живет? — „Ступай дальше: там уток стерегут, там тебе и скажут!" Подходит: „Пастухи, пастухи, утичьи духи! Где тут кулик живет?" — „Вон, — говорят, — белые хоромы, красные подпоры — там кулик живет!"
Пришел он к кулику, поздоровался и говорит ему: „Кулик, ты мне обещал скатерть. Давай ее!" Кулик дал ему скатерть, а он: „Скатерть, скатерть! Развернись, раскатись! Напои, накорми меня, доброго молодца!“ Только сказал — и все явилось.
Идет он домой, встречает его Баба Яга: „Батюшка Иванушка! Зайди ко мне — я тебя в баньке попарю, накормлю, напою и спать положу!“ Он согласился, заходит к ней, она его в баньке попарила, спать положила. Ложится он спать и говорит: „Ты смотри, Баба Яга, не говори: „Скатерть, скатерть! Развернись, раскатись, напои, накорми меня, доброго молодца!“ Лег он спать. Она подошла к скатерти и говорит: „Скатерть, скатерть! Развернись, раскатись, напои, накорми меня, доброго молодца!" Скатерть развернулась. Она увидела все и взяла скатерть себе. Встал он утром, а она подает ему совсем другую скатерть. Он взял ее и пошел домой. Приходит и говорит своему отцу: „Батюшка! Я хочу сделать пир: созовите невесток, братьев, всех родных!“ Все собрались, он положил скатерть на стол и говорит: „Скатерть, скатерть! Развернись, раскатись, напои, накорми меня, доброго молодца! " Она не развертывается. Братья и сестры подумали, что он над ними смеется, и прогнали со двора.