т: не отдаст добром".
И пошел. Шел-шел лесом, глядь — лиса: „Мальчик с пальчик, далеко ли идешь? " — „К барину за золотой шапочкой". — „Возьми меня". — „Да ты не дойдешь". — „Нет, дойду." — „Ну, пойдем". Шли-шли, лиса говорит: „Мальчик с пальчик, я уморилась". — „Лезь ко мне в сумку".
Идет дальше, глядь — навстречу волк: „Мальчик с пальчик, далеко ли идешь?" — „К барину за золотой шапочкой". — „Возьми меня". — „Да ты не дойдешь". — „Дойду!" — „Ну, пойдем". Шли-шли, волк говорит: „Мальчик с пальчик, я уморился!" — „Лезь ко мне в сумку".
Идет дальше дремучим лесом, несет сумку за плечами. Глядь — навстречу медведь: „Мальчик с пальчик, далеко ли идешь? — „К барину за золотой шапочкой, Михаил Иванович. Медведь зарычал. „Возьми меня!" — „Да ты не дойдешь". — „Нет, дойду". — „Ну, пойдем". Шли-шли, медведь говорит: „Мальчик, я ведь уморился немного". — „Ну, лезь ко мне в сумку".
Пошел дальше. Глядь — вот он и барский двор, высокий дом. Мальчик с пальчик залез на ворота и кричит: „Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб твоей барыне пропасть! " Барин приказывает своим слугам: „Бросьте его к гусям, пусть защипают". Бросили его, а он лису выпустил из сумки. Лиса выскочила, всех гусей передушила и в лес умчалась.
Выходит мальчик с пальчик со двора, залез на ворота и кричит: „Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то я сделаю напасть, чтоб вам обоим пропасть! " Барин приказывает слугам: „Взять мальчишку, бросить к лошадям!" Бросили его. А он выпустил из сумки волка, тот всем лошадям горло перегрыз, сам в лес убежал.
Мальчик с пальчик вышел со двора, залез опять на ворота и кричит: „Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб вам с барыней пропасть! " Барин приказывает: „Бросьте его на скотный двор! " Бросили его к быкам, а он выпустил из сумки медведя, медведь всех быков лапой побил, сам в лес убежал.
Опять мальчик с пальчик вышел со двора, залез на ворота и кричит: „Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то я сделаю напасть, чтоб вам с барыней пропасть!" Барин приказывает: „Бросьте его в колодец!" Бросили мальчика в колодец, а он говорит: „Сумка, сумка, бери воду, сумка, сумка, бери воду!" Сумка всю воду и выпила.
Выбрался мальчик с пальчик из колодца, залез на ворота и кричит: „Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб всем барам пропасть!" — „Бросьте его в печку, он сгорит в огне!" Бух его в печку, а он успел сказать: „Сумка, сумка, вылей воду на кирпичную колоду, сумка, сумка, вылей воду на кирпичную колоду! " Вода вылилась, огонь сразу погас. Выскочил мальчик из печки, залез на ворота и кричит: „Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб всем дворянам, и господам, и барам пропасть!“ — „Посадить его в шкатулку, засыпать деньгами, чтоб он там задохнулся, негодяй такой!“ Посадили его в шкатулку, а он говорит: „Сумка, сумка, бери деньги! Сумка, сумка, бери деньги!"
Сумка все и подобрала. Мальчик выскочил из шкатулки и пошел домой. Приносит родителям сумку с золотом и говорит: „Ну, дедушка, бабушка, сделайте ток, расстелите веретье, молотить сумку будем!"
Сделали ток. Дед разик как даст цепом — деньги, как горох, во все стороны зазвенели! А барин в это время дома приказывает: „Выкинуть мальчишку из шкатулки, а то он дух выпустит!" Открыли шкатулку, а там ни мальчишки, ни денег. Погнался барин следом. Подскакал к току, а деньги дзынь-дзынь. Барин кинулся за ними, а старик то ли случайно, то ли с намерением как тяпнул барина цепом по голове — сразу и убил.
Так со старухой век и дожили. А мальчик с пальчик, наверное, и сейчас живет.
Теперь без барина лучше живется. Теперь никто с мальчиками не дерется!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀53. Кирик⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Жил бедный человек — старик. У него умерла жена. Вот он пошел к попу: „Батюшка, надо жену мою похоронить". — „Давай деньги". Ушел Кирик — денег нет! „Дай же, — думает, — выкопаю ей могилку, похороню украдкой". Стал рыть могилу, вырыл все до дна — стоит котелок с золотом. Схватил Кирик деньги, рад до смерти: „Теперь есть на что жену похоронить!"
Приходит к батюшке: „Батюшка, давай старуху похороним". — „А деньги есть?" — „Есть, батюшка, есть!" — „Собирайся с похоронами!" Кирик купил доски на гроб, купил свечей, пригласил попа и похоронил жену.
„Вот, — удивляется попадья, — где же Кирик деньги взял? Батюшка, он ходит к обедне, скажи-ка ему исповедаться".
Поп и приказал Кирику исповедаться. Ну, отчасти и Кирик рад. Выходит поп с крестом исповедать Кирика: „Кирик, где ты деньги взял?" — „Батюшка, я стал копать могилу и вырыл котелок с золотом". Приходит поп к матушке, рассказывает: „Он рыл могилу и вырыл котелок с золотом". — „Ты знаешь, у нас-то с быка есть кожа со всем: и с рогами, и с хвостом. Вот вечер подойдет, а ты надень-ка кожу эту на себя да иди к нему, напугай! "
Настал вечер, надел поп кожу да пошел к Кирику. Подходит под окошко: „Кирик, Кирик, отдай мои деньги! " Кирик испугался, залез на печку и попу не показывается. В двенадцать часов петухи пропели, поп ушел.
На другой день вечером одевается поп так же, подходит к Кирику — к окошку и опять: „Кирик, Кирик, отдай мои деньги! " Кирику нет терпенья, испугался, сам не свой — видит: перед окошком черт с рогами! Стоит Кирик, богу молится. В двенадцать часов пропели петухи — поп опять ушел.
На третий день вечером поп опять одевается так же, идет. А Кирик так испугался, нет уже ему терпенья! Увидел черта с рогами и бросил ему котелок с золотом.
Приходит поп домой, попадья его встречает на дворе. Подхватила котелок и тащит в избу. Поставили его на стол, а руки не отлипают. Они и так и сяк — руки не отлипают никак!
Послали работника за Кириком: „Кирик, прости!" Кирик взял котелок и простил их. Но кожа с попа не слезает: присохла.
Вот поп взобрался на печку, лежит день, лежит два, лежит уже шесть недель. А народ попа требует. Отвечают, что он больной. Знакомые к нему идут — их не допускают. Что делать? Сколько ни скрывать, а надо объявлять. Вот и объявили, и осудили их на двенадцать лет: попа водить, а попадье под хвост его подгонять.
Поводила его попадья шесть лет по миру, и издох поп. И деньги не нужны стали ему.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀54. Горе⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
В одной деревушке жили два мужика, два родных брата: один был бедный, другой богатый. Богач переехал на житье в город, выстроил себе большой дом и записался в купцы, а у бедного иной раз нет и куска хлеба, а ребятишки мал мала меньше, плачут да есть просят. С утра до вечера бьется мужик, как рыба об лед, а все ничего нет. Говорит он однажды своей жене: „Дай-ка пойду в город, попрошу у брата, не поможет ли чем?" Пришел к богатому: „Ах, братец, родимый! Помоги сколько-нибудь моему горю: жена и дети без хлеба сидят, по целым дням голодают". — „Проработай у меня эту неделю, тогда и помогу! " Что делать? Принялся бедный за работу: и двор чистит, и лошадей холит, и воду возит, и дрова рубит. Через неделю дает ему богатый одну ковригу хлеба: „Вот тебе за труды!" — „И за то спасибо!" — сказал бедный, поклонился и хотел было домой идти, а брат говорит: „Постой! Приходи-ка завтра ко мне в гости и жену приводи, ведь завтра мои именины". — „Эх, братец, куда мне? Сам знаешь: к тебе придут купцы в сапогах да в шубах, а я в лаптях хожу да в худеньком сером кафтанишке". — „Ничего, приходи! И тебе будет место". — „Хорошо, братец, приду".
Воротился бедный домой, отдал жене ковригу и говорит: „Слушай, жена! На завтра нас с тобой в гости звали". — „Как в гости? Кто звал? " — „Брат; он завтра именинник". — „Ну что ж, пойдем".
Наутро встали и пошли в город; пришли к богатому, поздравили его и уселись на лавку. За столом уже много именитых гостей сидело: всех их угощает хозяин на славу, а про бедного брата и жену и думать забыл — ничего им не дает; они сидят да только посматривают, как другие пьют да едят. Кончился обед, стали гости из-за стола выходить да хозяина с хозяюшкой благодарить, и бедный тоже — поднялся с лавки и кланяется брату в пояс. Гости поехали домой веселые, песни поют, а бедный идет домой голодный. „Давай-ка, — говорит жене, — и мы запоем песню!" — „Эх ты, дурак! Люди поют оттого, что сладко поели да много выпили, а ты с чего петь вздумал?" — „Ну, все-таки у брата на именинах был: без песен мне стыдно идти. Как я запою, так всякий подумает, что и меня угостили." — „Ну, пой, коли хочешь, а я не стану!"
Мужик запел песню, и послышались ему два голоса; он перестал и спрашивает жену: „Это ты мне подсобляла петь тоненьким голоском?" — „Что с тобой? Я вовсе и не думала". — „Так кто же?" — „Не знаю, — сказала баба, — а ну, запой, я послушаю". Он опять запел; поет-то один, а слышно два голоса; остановился и спрашивает: „Это ты, Горе, мне петь подсобляешь?" Горе отозвалось: „Да, хозяин! Это я подсобляю". — „Ну, Горе, пойдем с нами вместе". — „Пойдем, хозяин! Я теперь от тебя не отстану".
Пришел мужик домой, а Горе зовет его в кабак. Тот говорит: „У меня денег нет!" — „Ох ты, мужичок! Да на что тебе деньги? Видишь, на тебе полушубок надет, а на что он? Скоро лето будет, все равно носить не станешь!" Мужик и Горе пошли в кабак и пропили полушубок. На другой день Горе заохало, с похмелья голова болит, и опять зовет хозяина винца испить. „Денег нет", — говорит мужик. „Да на что нам деньги? Возьми сани да телегу — с нас и довольно!" Нечего делать, не отбиться мужику от Горя: взял он сани и телегу, потащил в кабак и пропил вместе с Горем. Наутро Горе еще больше заохало, зовет хозяина опохмелиться — мужик пропил и борону и соху. Месяца не прошло, как он все спустил; даже избу свою соседу заложил, а деньги в кабак снес. Горе опять пристает к нему: „Пойдем да пойдем в кабак!" — „Нет, Горе! Воля твоя, а больше тащить нечего". — „Как нечего? У твоей жены два сарафана: один оставь, а другой пропить надобно". Мужик взял сарафан, пропил и думает: „Вот когда чист! Ни кола, ни двора, ни на себе, ни на жене! "