— Ну что тут наставленья нам давать: мы не маленькие. Я поеду не свищу, а наеду не спущу, — говорит Световик.
— Дерзко ты, сынок, говоришь, добра не будет, ежли не станешь поступать по правде, да и мечей у вас нет.
— А мне что попадется, тем и буду месить, да лошадь нате, чтоб не запиналась.
— Ну с богом, идите, — благословила их лгать.
Зашли к королю:
— Извините, ваше императорско величество, смотрели были на конюшне вашей; если дерзко поступить — побить и выбросить ваших лошадей, — вам не понравится; ну годятся они вам на прокат, а нам нейдут.
Попрощались — и так мужиками, без рыцарской одежи выходят за городскую заставу.
Шли оне, шли, попались имя три дороги.
— Ну, какой дорогой нам идти? — спрашиват Световик.
— Пойдемте правой дорогой, права не погубит. Слышал от матери: правда не погубит. Даем клятву перед богом: голод, холод — все перенести; может по-падется богатырь, достанем лошадь, доспехи, все вместе; али найдем, кто может пригласить на службу; приживем. Здесь нету, в друго государство пойдем.
Сговорились, пошли. Идут день, два, месяц. Идут трущобами, юрами, низкими местами. Потом вышли из лесу, стало редколесье. Смотрят, скала, как стена, посмотреть — шапка валится, и протянулась на многое расстояние. Шли, шли, устали. Попалось им хлебное дерево, подкрепились. Опеть пошли около скалы: «Ну, думают, может ущелье или проход попадется, на другу сторону подадимся».
Вдруг медведь идет.
— Слушаться одно, — говорит Световик, — с этим медведем нужно сразиться, и что такое, неужели только одного белого медведя и раздобудем (никого живого больше не встретили).
А медведь прет на них. Вот Вечерник пошел на поединок; медведь сгреб его в охапку, а Световик и Полуношник глядят, как забрал его медведь, — хлоп об пол и давай топтать лапами.
— Помоги, Полуношник, — говорит Световик.
И того подмял. Пошел братьев выручать Световик:
— Что ты, белый медведь, разве ты нас хочешь всех помять, — не много ли тебе будет?
Медведь загреб Световика, тот как приподнялся, хлопнет медведя об пол, тот как п…т, и шкура лопнула, и оказался старик; глазами поглядел, слова не может сказать — так он его пришил.
— Ах, Световик, — говорит, — не губи меня, покоряюсь. За это напою, накормлю и добром наделю. Ну твои братья бессильные, — говорит, — будут тебе изменять; ты не надейся на их, я уж вижу.
Старик повел плечами, шкура остальная, как шуба, слезла.
Подвел он их к скале, на бедре у него очутилась плеточка, ударил раз, палатка появилась шитая, разукрашенная шелком, ударил второй — стол; по столу ударил — всякие яства, все: горяче и тепло, и холодно. Чего не подумаешь, все менятся.
— Пожалуйте, — говорит старик, — закусить и выпить вин, каких угодно, за храбрость вашу, дети золотой рыбки.
Ладно, понаелись, понапились братья, опьянели, повалились. Поглядел Световик — старик милостивый, но может быть задумал лукаво. «Засядем здесь трое, кабы и мне не податься в эти дела». Сидят оне. Старик и говорит Световику:
— Здесь выдался из скалы белый камень горючий, лизни — вот и сила вдвое прибудет.
— А вот проснутся братья, тогда уж мы все трое.
— Можешь ты и один, — говорит старик, — тогда оне не получат.
— Нет, как встанут, прибавишь силу.
Через некоторое время проснулись братья, содой, кислотой, холодной водой освежились.
— Ну, пойдем, старче, теперь ты награди нас, как обещал, и силой и добром, и мы будем благодарить все — небо и землю, если ублаготворишь нас дорогим существованием.
Пошли по дорожке. Старик говорит:
— Я искал кулачников по себе, многих я победил, теперь должен тебе покориться. Но у меня есть три брата, вот с теми бы ты поборолся.
— Какие у вас три брата? — спрашиват Световик.
— Тебе не видать их; ты счастлив, что не встретишься (это он про трех змеев, он четвертый, у них тут царствования).
Доходят оне до камня, старик первого толкнул к камню — Вечерника; его так всего и притянуло к камню, не оторваться никак. Тогда Световик и говорит:
— Видишь, что из этого получилось?
— Извините, — говорит старик, — это я не на тот камень, ошибся.
— А я вот тебе поднесу [Антон кулак вынес], так рассыпешься.
— Да, сознаюсь, рассыплюсь.
Старик тут нашел воду, живо обрызгал то место, отмокнул Вечерник.
— Ага, вишь ты какой ловкой, старичок!
— Нет, вон там есть другой камень, я ошибся.
— Нет уж не надо твоей силы — при своей останусь. А ты Полуношник, хочешь?
— Нет, — говорит, — не надо мне его силы.
— Ты вот что, старче, — говорит Световик, — дай нам меч тяжелый, копьи долгомерные, палицы боевые.
— Не знаю, — отвечает старик, — найдем ли что для вас подходящее; пойдемте вот в эту скалу, там посмотрим.
Подходят, оказалась дверь чугунная в скалу. Тут же у его очутилась матушка ключей за поясом; и начинает искать скважину; потом толкнул, дверь с шумом растворилась смаху — оказалось, там были богатые доспехи. Так их озъяило, как жар, горит.
— Заходите, — говорит, — выбирайте.
Поглядел Световик на старика, посылат брата:
— Иди, Вечерник, перва ты себе выбирай, а потом уж мы пойдем.
— Да вы все идите, чего тут.
— Нет, — говорит Световик, — пожалуй выйдет, как тот камень. Мы погодим, а то будем там сидеть все трое.
— Ну ладно, ладно, я на волю даю.
Стали выбирать.
Вечерник берет себе палицу, щит, копье, шлем одел на себя, вылетат, как рыцарь, и поклон старику:
— Благодарю за благодиятельность.
— Ну вот, видите, — говорит, — у старика все есть, я свое слово держу.
Заходит Полуношник: выбрал шлем медной, меч — ручка медная, кольчуга — медная такая же сама и на груди всходящее солнце, также голова изображена. Так все ничего, да нет на щиту восходящего солнца; потом натыкается, вытаскиват; вот тут все: это солнце изображено, прекрасно. А для другого остался шлем серебряной: все серебряно и изображат летящего сокола.
Выходит Полуношник. Сам весь, как жар, горит; благодарит старика.
Потом Световик:
— Ну будьте герои: ни спать, ни дремать!
Залетает в этот подвал, схватил меч, потяжелей который, помахал, вот это да! Есть чем помахать! Потом палицу боевую, копье долгомерное, все: щит, как следоват быть, одел шлем серебряной, только посвечиват весь. Выходит и говорит:
— Вот, старче, благодарю, сделал нас людьми.
— Ну путешествуйте, — говорит старик, — только вы не ездите в такую-то тайгу; вам там делать нечего; ну акромя этого можно по всем государствам: Англии. Франции. А тут вот, как выйдете за эту степь, пойдет лес за горами, за долами; вы там погибнете — самая проклятая местность.
«Ладно, — думат Световик, — по тевай, нам туда-то и надо».
— Спасибо старик, теперь пойдем.
— Стойте-ка братовья: вы вот вооружены ладно, а крыльев у вас нет.
— Да, нет.
— Ну я ублатворю и крыльями, только в лес не ездите, учу я не худому вас: в этой дикой местности горя хватите.
Толкнул дверь, и подвал заперся без замка. Подводит их к другой скале, отворят им также. Заржали лошади таким голосом, аж гора задрожала. Световик ахнул:
— Да, вот тут-то есть, верно, лошади.
— Ну берите, — говорит старик, — а там для украшенья лошадей сбрую имя возьмите.
Зашел перво Вечерник, выбрал себе гнедого копя — золотом отливает. Полуношник выбрал себе карего коня, как ночь, черной. Потом заходит Световик в конюшню, огляделся, стоит сивой конь. Подходит, ударил по бедрам, он на двенадцати цепях, только ушами поваживает, отцепил, повел.
— Ну, с лошадями! Давай седлы.
Пошли, по коням выбрали седлы, а на Световика не подходит. Искал, искал, глядит: на стене висит седло двенадцать подпруг шелковых, двенадцать подпруг полушелковых. Снимат его — на коня — как раз, подвесил стреминек — ловко.
— Готово!
— Ну поезжайте, только, прошу вас, в эту сторону не ездите: там и лошадей загубите и себя порешите.
Сели, как ясные сокола.
— Прощай, старче!
— Прощайте, прощайте, молодцы, только не будьте злодеями.
Поехали, кони ленцой-рысью, а горы мимо летели; не заметили, как перед дворцом очутились в половин-день. На балконе король встречает:
— Кто вы такие, чьи вы дети? — кричит им.
— Ваши дети, ваше императорско величество, а мать наша здесь живет на вашем попеченье?
— Да ты что ли, Световик?
— Да, я, ваше императорско величество, а это мои братовья.
— Заходите во дворец, что угодно можете от меня получить, — говорит король.
— Спасибо, ваше императорско величество, нам надо проведать мать свою.
Слезают они долой, оруженосцы убрали лошадей, пошли свидание делать с матерью.
— Боже мой, что это за люди? (а они еще подросли). Откуда вас бог несет, откуда выехали сюда и приехали когда? Неужели дети мои?
— Да, мамаша, дети твои приехали проститься; помочь надо королю, а то совсем он запечалился за своим дочерям.
Царь устроил для их празднества: сделал обед, созвал гостей со всех волостей. Танцевали на этом балу — суток трое. После этого братья распрощались и поехали но своим местам. Когда они выехали из города, Световик вызвал их за городскую заставу и спросил:
— Изменники будете мне или братовья? Но если измените, а я выйду, тогда и вам не житье.
Полуношник обижаться стал, почему он им не верит. Мало ли что там старик говорит, а Световик:
— Мне самому теперь можно разговаривать; наше Дело теперь доставить царю девиц-дочерей его.
Ну братья тут дали друг другу клятву стоять крепко один за другою, сели на коней, поехали.
Ну долго ли, коротко ли они ехали, близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли — за степь перевалили, пошла тайга: лес и горы, горы да пади, ни дорог проездных, ни тропинок проходных; темь, еле свет пробивался. Ехали, ехали они, меж деревьев стал свет немного пробиваться. Проехали еще, смотрят, расчищена тайга; выезжают на край — дворец стоит. Когда они подъехали ко дворцу, никого не видали. Дворец был весь медный: медная крыша, медные статуи и медной крепостью обнесена. Вороты были не заложены; отворили вороты, завели лошадей, под навес их поставили: