кровительством своей матери, как в этой. Из змеиной норы на белый свет Ивана Кобыльникова сына выносит мать, хотя сам эпизод выноса героя из-под земли почти ничем не отличается от традиционного. Она сама оживляет сына и его товарищей, но делает это самым оригинальным способом, не пользуясь традиционной живой и мертвой водой. Возможно, этот эпизод является отзвуком каких-то первобытных верований тунгусов, а, возможно, он перешел из фольклора других народов Сибири.
Глубоким психологизмом окрашены многие моменты сказки. Нередко можно встретить описание внутреннего состоянии героев и внешнего его выражения. Прекрасны сцены, связанные с идеей материнства, супружеской верности. Нередко сказочник выходит далеко за рамки сказочной традиции, а иногда идет вразрез с нею. Так, традиционный эпизод об освобождении героини имеет далеко не традиционное завершение.
Картины замечательны и выражением местного колорита, а сцепу встречи Ивана Кобыльникова сына с женой М. К. Азадовский по праву причислил к лучшим страницам русского сказочного вноса.
Талантом сказочника отмечен не только интересно переданный во всей своей сложности сюжет, но и весь стиль с хорошо сохраненной сказочной обрядностью.
8. О богатыре Иване Сучиче. Записала Н. А. Адрианова от отставного солдата Степана Абросимова, уроженца одной из местных деревень, г. Минусинск Капского р-на Красноярского края. По замечанию редактора А. В. Адрианова, сказочник располагает значительным запасом сказок, записана от него только одна. Кр. ВСОРГО, I, 1902, с. 57–59.
Основной сюжет «Бой на калиновом мосгу»- (по Указателю, № 300В) продолжает рассказ о женитьбе героя при помощи чудесных помощников (но Указателю, № 513А). Публикуемый текст отличается своеобразием. От златоперой щуки родятся не только три брата-богатыря: от царицы, служанки и собаки, но и три жеребенка у кобылы. Вначале Иван Сучич ничем не выделялся среди братьев, он, как и принято в традиции считался даже ниже их но достоинству, ему и худший конь достался. В сказке отсутствует так характерный для данного сюжета момент соревнования между братьями и выделение или назначение Ивана Сучича старшим. Ослаблена контрастность изображения и в змееборческих эпизодах. Иван Сучич сам трижды выезжает на мост и побеждает змеев, но братьям об этом не говорит. По традиции братья по очереди выходят караулить змея и засыпают, а вместо них борется Иван Сучич.
Оригинально показано приобретение богатырского коня. В отличие от традиции, этот копь скован для самого Ивана Сучича, а не для другого более сильного персонажа. Кривой Ерахта силой овладевает конем, после чего герой к нему же приезжает сватать дочь. Кривой Ерахта известен в Сибири как кривой черт. Г. Потанин предполагает, что слово «Ерахта» в данном случае употребляется в значении насильник, что отец невесты — другое лицо.
Из сибирских вариантов наиболее близок к публикуемому «Мишка кошкин сын», записал И. Коровкин от А. С. Кожемякиной и Омской обл. Омск, с. 76–79.
9. Спасение царской дочери. Записала Р. П. Матвеева от Иосифа Трофимовича Загребнева, 1889 г. рожд., рус., грам., с. Аршан Тункииского р-на БурАССР, апрель 1971 г. РО БФ СО АН СССР, инв. № 3274, п. 5, с. 9 — 18. Подробнее о сказочнике и его творчестве см. статью «В краю сказок» (в кн. «Русский фольклор Сибири», вып. 1. Улан-Удэ, 1970, с. 173–174), предисловие к настоящему сборнику.
В основе сказки своеобразно разработанный сюжет типа «Победитель змея» (по Указателю, № 300А). Сказку И. Т. Загребнев сократил. Выпущенный отрывок рассказал сразу же после сказки. Приводим его дословно:
«Потом опять, пришло требования. Разгневался двенадцатиголовый змей:
— Представить мне эту дочь!
Ну, опять собрались. Давай обсуждать: как так? Тогда царь объявил всему народу. Этим спасителям, что опять дочь приходится везти. Если кто хочет спасти, все царство получит, и дочь получит. Все наследство. Как царское последнее слово.
Ну и опять повезли к морю, на то же самое место. Села на камень и опять ждет. А те смельчаки уже стали только наблюдать с издали. А тот молодец уже выходит весь в латах, кольчуг на ним, два меча при нем и копье большое. И вот он подошел к ней:
— Здравствуйте, — говорит.
Она подняла глаза, смотрит: перед ней стоит весь с брони, весь вооруженный. А те наблюдают: что будет.
— Ну что, тебя привезли? Змею на съедание? А я хочу, — говорит, — змея этого увидеть, с ним и побороться.
Он отвечает:
— Молодец добрый, этот змей силен. Этот будет двенаднатиголовый.
— А попробуем, — говорит, — еще сразиться.
Вдруг заколыхалося море, заволновалося, волны на берег покаталися. И вот вылезает дракон двенадцатиголовый.
— Ого! Значит, ты моих сыновей уложил.
— Да, — говорит.
— Еще со мной хочешь сражаться?
— Попробуем, — говорит.
Тот зашипел, изо рта огонь полетел. Но он посмотрел, из какого рта огонь полетел, сразу нанес удар, отсек голову. Те головы начали, было, хватать. Он начал мечом одну голову, вторую, третью, четвертую. Пятая голова меч поймала. Выдернула. Он выхватил второй меч. Вторым мечом начал орудовать. Головы эти которые половина отрубил. Все головы были поранены. И все боролися, зацепляли его, но он был в брони. И это его сохранило. И он тогда копьем в самое центр попал. Они на копье стали извиваться, и он остальные головы мечом посшибал. Ну, и сам до тех пор бился, что по пояс в песок улез. Потом, когда все кончилось это, он начал освобождаться от песка. Вылез, значит, подходит к ней.
— Но, вот, хотя было трудно, но я выдержал всю тяжесть.
Она говорит:
— Ну, вот ты теперича мой спаситель и от меня никуда не уходи. Я тебя не отпущу до тех пор, покаместь за мной не приедут.
Ну, и вот они дождались вечера, и приехали опять, царская свита приехала, проведать, какой результат. Когда подъехали, смотрят: какой-то рыцарь стоит. Она его держит за руку, те уже смело подходят:
— Ну, здравствуй, — говорят, — добрый человек.
— Здравствуйте.
— Что ж, — говорят, — вы являетесь спасителем?
— Как видите.
Она заговорила:
— Вот это мой спаситель. Он самый и есть. Первого змея и второго змея, и третьего. Это все он сделал. Всех уложил. А те спасители ложные.
— Ну, тогда садитесь в карету, поедемте к царю.
И вот сели в карету и поехали. Приехали. Царь смотрит — дочь живая, веселая, улыбается. И смотрит — какой-то рыцарь весь в брони. Она говорит:
— Вот, отец мой, это и есть самый мой спаситель. Он змеев рубил, первого, второго и третьего. А те все были ложные, обманщики.
Ну, царь немедленно приказал разыскать тех. Разыскали и наказание им сделали. Головы им посрубать. Посрубали за их лживость. И вот царь объявил всему народу, что этот вот есть подлинный спаситель. И будет он женихом дочери, и владеть царством. Будет пир три недели. Будет весь народ пировать, гулять, и теперича мы избавлены от этих змеев. Больше не будет нам никаких приключений, и будем жить спокойно. И вот жили они, пировали. И я там был, но ничего не дали».
Делая это дополнение, сказочник как будто забыл, что это — добавление к уже рассказанной сказке, и закончил ее по-другому. Возможно, ему были известны две сказки на один и тот же сюжет.
В стиле сказки, в манере разработки эпизодов ощущается влияние новеллистической и бытовой сказки. Интересны отдельные бытовые детали. Вместо устоявшихся эпических общих мест сказочник пользуется своими формулами, которые придают черты индивидуальности стиля. Красочно описывает сказочник море во время выхода змеев, причем формула эта каждый раз варьируется; для описания одинаковой по сути картины И. Т. Загребнев использует разные художественные средства.
В Томской области записана сказка «Солдат и дочь царя», близкая по содержанию к основному эпизоду сказки «Спасение царской дочери». Сказку записали Табунова, Шутенко, Шаповалова от Я. В. Мельчакова, 84 года, с. Кривошеино Томской обл. ТГУ, инв. № 34-6.
10. Про Ивана-охотника. Записали В. Василенко, И. Шушарина от Е. М. Распопиной, 70 лет, неграм., дер. Степаниха Крутинского р-на Омской обл., 1952 г. Василенко, с. 31–40.
В сказке искусно переплелись два сюжета — «Победитель змея» (по Указателю. № ЗООА) и «Незнайка» (по Указателю, № 532).
Начало сказки необычно для указанных сюжетов: Иван-охотник попадает к черту, должен служить у него, кормить медведя овсом, а лошадь — сеном. В благодарность за то, что Иван-охотник кормит коня овсом, а медведя — мясом, животные помогают ему бежать от черта, победить змеев. Этот же мотив в сказке М. Литвиненко из Приморского края «Льву сено, а коню мясо», но совершенно в другом сюжете.
Сюжеты «Победитель змея» и «Незнайка» разработаны традиционно, однако имеют своеобразные детали.
Заслуживают внимания зачин и концовка. Они глубоко индивидуальны и принадлежат творчеству Е. М. Распопиной.
11. Про Ивана купеческого сына. Записал Л. Е. Элиасов от В. Р. Гурьянова (1874–1943), с. Большое Уро Баргузинского р-на БурАССР, 1936 г. Прибайк., с. 161–171.
В качестве вводного эпизода к сказке тина «Победитель змея» (по Указателю, № ЗООА) служит сюжет «Сивка-бурка» (по Указателю, № 530А). Оба сюжета подробно разработаны и могли бы существовать самостоятельно. Возможно, каждую из этих сказок В. Р. Гурьянов когда-то рассказывал отдельно и лишь позднее соединил в одну. На самостоятельное существование в репертуаре?
В. Т. Гурьянова этих сюжетов указывают некоторые детали и подробности. Порой нарушается однотипность персонажей — так, образ главного героя не всегда выдержан в едином плане. Логика отношения к нему окружающих во втором сюжете нарушена. В изображении взаимоотношений между братьями сказочник следует традиции, а не первоначально заложенной им же идее. В начале сказки Ваня выступает авторитетным, умным, старшие братья его слушаются. Во второй части образ претерпел изменения: несмотря на то, что Ваня стал владельцем всего капитала, братья относятся к нему с пренебрежением, например, на его просьбу взять с собой «к государю на площадь» они ему отвечают: «Куда ты! Сиди дома, ешь да пей».