в изменений оказываются «андроповские» гонения на «русскую партию», которая, в результате силового разгрома, к моменту начала перестройки и ожесточенной конкуренции идеологических платформ и программ развития выступила в явно ослабленном виде.
Этот самоподрыв системы связан был с тем, что Советский Союз как целое проектировался как механизм эксплуатации русского большинства со стороны нерусских меньшинств и «новиопов» (представителей «новой исторической общности – советского народа»). Русский поворот 1960-80-х годов, пусть и ограниченный советскими формами и тормозимый репрессиями КГБ, всё равно означал, что в среднесрочной исторической перспективе Советский Союз начнет обратную трансформацию в русское национальное государство, в национальную империю того же образца, что был разрушен в 1917 году. И тогда этнические элиты созданных в рамках советской нацполитики союзных республик почувствовали необходимость «катапультироваться» из СССР до того как он снова станет Россией.
В то время как в союзных республиках события перестройки были связаны прежде всего с острым всплеском национализма и русофобии, по всей стране начались русские погромы, преследование и изгнание русских, приобретавшие те или иные формы в зависимости от доминировавших в той или иной традиции местного этноса, у русских те же процессы протекали в форме национального нигилизма, истеричного западничества и набиравшей обороты интеллигентской русофобии.
Национальная, традиционная альтернатива коммунизму рассматривалась как глубоко маргинальная, подвергалась осмеянию в форме систематических насмешек перестроечной прессы над «Обществом «Память» сквозь призму которого подавались любые попытки говорить о русских проблемах. Таковые проблемы лагерем «демократов» попросту отрицались.
К моменту разрушения Советского Союза, фактически оказавшегося расколом «по живому» исторической территории проживания русского народа, русские нигде не сумели достичь той степени самосознания и консолидации, которая позволила бы эффективно этому расколу сопротивляться или использовать его в интересах русского народа.
Ошибочно мнение, что политики русской национальной ориентации способствовали этому расколу и, якобы, поддерживали идею «российского суверенитета». Напротив, суверенитет РСФСР продвигался Ельциным во имя «многонационального народа» и сопровождался призывами к этническим автономиям «брать власти сколько сможете проглотить».
Фактически лишь в Приднестровье русские сумели оказать сопротивление достаточное, для того, чтобы остановить свое втягивание в чуждые и антирусски заточенные национальные проекты. Трудно сложилась судьба русских в Средней Азии, где местными радикалами последовательно проводилась политика выдавливания, в то время как Россия отнюдь не была рада принять соотечественников у себя. Кровавую страницу в историю русского народа вписала дудаевско-масхадовская «Ичкерия», осуществившая практически тотальную зачистку русского населения. При молчаливом одобрении Европейского Союза проводится политика дискриминации «неграждан» в странах Прибалтики.
Настоящей трагедией обернулось положение русских на Украине, где «бандеровское» безумие вело ко все более радикальным нападкам на русский язык, русскую идентичность, заточенным не просто на вытеснение, а на подмену идентичности русских граждан страны. Образовательные программы и языковая политика, телевизионная пропаганда последовательно перековывали русских в украинцев, призванных ненавидеть Москву, мешающую «европейскому выбору» Украины.
В 2014 году эта агрессивная дерусификация привела к открытому военному противостоянию. Мы наблюдаем очевидное национально-освободительное движение русских в Новороссии, однако из-за ограниченности поддержки его со стороны Российской Федерации пока не ясно, смогут ли пойти Донецкая и Луганская Республики по «крымскому пути», закрепят ли независимость, или в рамках «минского процесса» их вдавят назад в состав Украины.
В самой Российской Федерации первое десятилетие после ликвидации СССР было временем едва ли не официального господства русофобских доктрин, ежедневно провозглашавшихся в печати и на телевидении представителями интеллигенции. Началось вытеснение слова «русский» и замена его «российским». Государство учитывало интересы любых этносов и меньшинств, но русского народа как целого для него не существовало.
Фактически это стимулировало распад русского этноса – многие группы, как казачество или поморы, начали воспринимать интерпретацию себя как отдельных этносов более выгодной, тем более, что это было связано с особенностями государственной поддержки национальных культур, принципиально ориентировавшейся только на меньшинства. Начали конструироваться вымышленные группы, типа «ингерманландцев», а для некоторых, как «сибиряков» даже сочинялись искусственные языки.
Постсоветский период оказался для русского этноса чудовищным демографическим провалом. Критически упала рождаемость, стали просто заоблачными цифры смертности от алкоголизма, наркомании, уличной и организованной преступности. Вошло в массовый оборот понятие «русский крест» – пересечение на графиках повышающейся кривой смертности и понижающейся кривой рождаемости. Досужие эксперты всерьез говорили о предстоящем сокращении русского населения до 50 миллионов человек, а аналитики исправно снабжали прессу сценариями распада России.
Фактором действовавшим «против течения» в этот период стало масштабное возрождение Православия. Миллионы русских людей обретали вновь веру, открывались храмы и монастыри, возвращались в повседневную жизнь православная обрядность и православное мировоззрение. Идентичность «православный христианин» встала для огромного количества людей во главу определяющих их самосознание характеристик. Как правило возрождение православия было неразрывно связано с осознанием приобщенности к русской исторической, культурной, эстетической традиции.
Через отрицание «либерального ада» 90-х шел и рост национального сознания как движения сопротивления погружению России во тьму и самоуничтожение. Мотивы «за державу обидно», «отомстить», «не дать поставить нас на колени», объединялись в энергичное, хотя и идеологически размытое неприятие упадочной действительности. И вся эта энергия сопротивления маркировалась словом «русский».
Поэтому закономерно, что когда с началом 2000-х годов запустились процессы самовосстановления государства в России, они оказались тесно связаны как с укреплением роли православия, так и с усвоением идей и энергии, накопленных русским сопротивлением в предыдущие десятилетия. Сегодня не редкость, когда эти идеи и их глашатаи так или иначе проявляются в государственной политике. Тем не менее, говорить о нормализации положения русского народа всё еще не приходится.
Русская проблема
ХХ век, как в советском, так и в постсоветском наследии оставил русской нации целый ряд тяжелейших проблем, включая отрицание её существования властной номенклатурой, либералами, левыми, национал-сепаратистами и… даже некоторыми националистами.
1. Русская нация не имеет на официальном уровне собственного государства. Это положение тем более парадоксально, если учесть, что русская нация является пятой по численности нацией мира и первой по численности культурно и расово единой нации. Русские составляют более 80 % населения государства Российская Федерация, и тем не менее это государство ни в своём целом, ни в своих частях не рассматривает себя в качестве государства русского народа. Русским говорят, что они заинтересованы в России будучи «государствообразующим этносом», но ни в каких конституционных документах эта государствообразующая роль не была закреплена. В конституцию РСФСР было внесено упоминание вскользь русского народа, однако в 1990 году ельцинским Съездом народных депутатов оно было исключено. Русская нация или народ не упоминается в Конституции Российской Федерации, равно как и в подавляющем большинстве уставных документов её субъектов – за внесение её хотя бы краткого упоминания идет тяжелая и упорная борьба.
2. В то же время, некоторые другие народы, проживающие в РФ, упоминаются в конституциях входящих в неё субъектов в качестве титульных наций соответствующих республик. Российская Федерация представляет собой асимметричную федерацию, в которой субъекты, где проживает преимущественно русское население, неполноправны по сравнению с субъектами, где титульным народом считается какой-то другой, а не русские («автономиями»). Субъекты Федерации, где титульны нерусские народы, «автономии», располагают целым рядом привилегий, которые закреплены формальными или негласными договорами с центром. Эти соглашения предусматривают как преимущества в бюджетном финансировании, так и элементы особого юридического статуса – отбывание наказания в его субъекте, повышенная юридическая защищённость подозреваемых и т. д. Во многих случаях количество русских в таких субъектах Федерации больше количества представителей титульной народности. Однако на привилегиях и особом статусе это никак не сказывается. Большинство имеющих стратегическое и экономическое значение полезных ископаемых России сосредоточено на территории «автономий», которыми охвачена, в частности, большая часть русского севера.
3. Русские – крупнейший разделённый народ мира. Около 25 млн русских недобровольно проживают за пределами Российской Федерации и зачастую подвергаются дискриминации. Русский этнос расколот государственными границами, по живому прошедшими при распаде СССР, причем в раде новых независимых государств осуществляется последовательная политика наступления на русский язык и русскую этническую идентичность. Русские не имеют никаких приоритетов на получение права на гражданство РФ.
4. Сократился ареал проживания русских и явно неустойчива демографическая ситуация. Два десятилетия катастрофического сокращения численности русских сменились неустойчивым равновесием, которое в любой момент может быть нарушено к худшему. Русские жители наиболее экономически развитых регионов РФ сталкиваются с сокращением своей доли в населении региона в связи с неконтролируемым ростом миграции из стран бывшего СССР. Эти демографические изменения сопровождаются ухудшением криминальной обстановки, социальной напряжённостью, падением качества образования и медицинского обслуживания, ухудшением санитарно-эпидемиологической обстановки, изменением языковой ситуации. Требования изменить миграционную политику и оградить русское население от её последствий отклоняются властями РФ со ссылкой на нежелание ухудшить отношения с государствами бывшего СССР. Требования ввести визовый режим со странами – основными источниками миграции – также отвергаются. В то же время эти государства рассматривают как повод для ухудшения отношений преследование своих уроженцев на территории РФ даже за уголовные преступления.