Русский народ имеет право использовать любые законные рычаги для своего воссоединения, а при их блокировании – право на восстание, зафиксированное во Всеобщей декларации прав человека, как крайнее допустимое средство: «Принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения».
Задача политики государства Российская Федерация – всеми доступными для него средствами содействовать этому воссоединению. Однако здесь, разумеется, нашим пожеланиям противостоит принцип реальности. Россия рассматривается обширным и опасным блоком НАТО как фактически «побежденная» в холодной войне. НАТО уже приняло в свои ряды Эстонию и Латвию – страны, где высок процент компактно проживающего русского населения. Балтийские этнократии используют чрезвычайно циничные способы преследования русских – статус «неграждан», запрет русских школ, попытки публичного унижения русского народа. Что, впрочем, не мешает русским оставаться влиятельной силой в этих обществах.
Под таким же «зонтиком» хотел оказаться и русофобский этнократический режим, установленный Майданом в Киеве. Ему вовремя удалось помешать. Сравнительно легко был освобожден Крым. Началось восстание в Донбассе, которое, будь в Москве проявлена большая политическая воля, перекинулось бы и на всю Новороссию. Огромное количество людей, чье национальное сознание было подавлено русофобской политикой незалежной, в короткий срок осознали себя русскими, причем независимо от записи о национальности в свидетельстве о рождении. И никаких оправданий тому, что весной 2014-го не было проявлено более решительной воли по воссоединению Новороссии, нет.
Та волна братства, сострадания и поддержки, которую всколыхнула борьба Донбасса и в России, и в Новороссии, подтвердила, что речь идет именно о воссоединении единой нации в едином государстве. Любые политические формы, будь то ЛНР и ДНР, так и не состоявшаяся федеративная Новороссия, являются лишь временными мостиками на пути к единой России, национальному дому всего русского народа.
Упущенный момент изменяет течение исторического времени. Теперь процесс воссоединения, возможно, займет годы, а то и десятилетия. И не исключено, что никто из заставших распад СССР и раскол русского народа не увидит окончательного воссоединения. Важно лишь, чтобы детям и внукам была завещана та же мечта о единстве и упорство в ее достижении.
Значение имеют каждый кубический метр, каждый кубический сантиметр возвращенной России территории. Ирредента – это тот случай, когда синица в руках лучше журавля в небе. Когда каждый кусок земли, переданный под прямой суверенитет России, важнее, чем обещанная болтунами «полностью воссоединившаяся Украина» где-нибудь в неопределенном будущем.
Прежде всего, это должны понимать сами граждане Донбасса. Их целью должно быть полное и безусловное воссоединение с Россией по «крымскому варианту». И любой другой вариант должен рассматриваться как худший, менее желательный, дискриминирующий. За воссоединение русской нации действительно стоит сражаться. За автономизацию в составе Украины или статус государств-призраков – извините.
Конечно, мировая политика – штука сложная, и не все и всегда можно позволить себе сразу из-за внешнеполитических условий. Но важно, чтобы и политическая элита, и общество России, и жители Донбасса, и вся Новороссия произвели «захват цели» и неуклонно к ней двигались.
Теперь что касается триединства русского народа. Сегодня разговоры о таком «триединстве» и о том, что «украинцы и русские – это один народ», объективно вредны. Нравится это русским или нет, сегодня люди, сознательно считающие себя «украинцами» рассматривают себя как другой народ. И их этническое самоопределение осуществляется по принципу: за или против убийства русских. Изначально в продвижении в мозги малороссиян украинского проекта важнейшую роль играло отрицательное самоопределение – против москалей. Сейчас же оно стало единственным.
Украинец – это не тот, кто любит стихи Тараса Шевченко и драмы Леси Украинки, не тот, кто носит вышиванку и закусывает сало вареником, и даже не тот, кто уважает Бандеру. Все эти этнические особенности лишь шлейф для главного – одобрения тех, кто жег людей в Одессе и расстреливал детей в Горловке либо активно одобрял. Тот же, кто отвергает эти преступления и не желает в них соучаствовать, – русский, какой бы штамп ни стоял у него в паспорте.
Никакого «единства» между русскими и украинцами в указанном выше смысле здесь быть не может. Как нет и никакой разницы между русскими великороссийского и малороссийского происхождения, когда они берут в руки автомат с георгиевской ленточкой и становятся под красное полотнище с андреевским крестом.
Далеко не все равно, где быть Донбассу – в России или «в Украине». Сегодня для России актуальна не проблема триединства, а проблема единства. Не проблема дружеского взаимопонимания Москвы и Львова, а проблема нахождения в одном государстве Москвы и Донецка, Москвы и Одессы, Москвы и Харькова. Единство русских людей в одном государстве – России. Такова формула русского национализма. Русского патриотизма. Просто русского здравого смысла, поскольку, нации, которые не добились воссоединения, получают в наказание этноцид.
Раздел IIКатегории русской цивилизации
Когда мы говорим о «Русском Мире», мы говорим о вызове и выборе. Выборе русского языка и русской идентичности и вызове той «беловежской» геополитической системе, которая обрекла русских на статус крупнейшей в мире разделенной нации. Разделенной, разрезанной по живому становящимися всё более отчуждающими границами, и, в то же время, единой.
Этнос-цивилизация
Русские по-прежнему остаются самой многочисленной в мире нацией, которая спаяна чем-то большим чем гражданство – китайцы, хиндустанцы, американцы, бенгальцы – это гражданские общности, объединенные политической судьбой и каким-то набором цивилизационных черт. Русские и в качестве огромной нации остаются по прежнему единым этносом, чьи внешность, язык и образ жизни одинаковы на всем пространстве от Севастополя, Донецка и Риги до Сахалина и Камчатки и где нет никакой принципиальной границы между Москвой и сколь угодно отдаленными окраинами.
Все попытки извлечь из таких феноменов как поморы, казаки, сибиряки, нечто большее, чем региональные и социальные особенности, сконструировать из них субэтносы и этносы слишком отдают политическим ангажементом, повторить «удачу» с отрывом от России Украины. «Домыслы о гетерогенности русского народа – это миф, имеющий сугубо политическую природу. По мировым масштабам русские – исключительно цельная, единая нация. По степени религиозного и языкового единства регионов, по близости культурных матриц русские не имеют аналогов среди крупных наций планеты» – наставляет нас Святейший Патриарх Кирилл[3].
Иногда можно встретить противопоставление этнического и цивилизационного начал и услышать призыв отбросить «узкую» этнографичность во имя широкого поля гражданской нации и имперской культуры. Однако это – не русский случай. Русскую культуру невозможно понять без ее этнографических особенностей, без её народного субстрата.
Русские представляют собой этнос-цивилизацию, подобно следующим за нами в списке с отрывом в 25 млн. человек японцам. Но если те расположены в тесноте группы островов, то как это удается народу, раскинувшемуся на огромном пространстве, да еще исполосованном теперь границами? Как это удается народу, живущему среди множества других народов, в теснейшем взаимодействии с ними? Однако русские не просто сохраняют идентичность, но и притягивают к себе других, так что когда мы говорим о русском мире и русском выборе в границах современной России и за их пределами, то мы говорим и об этнических русских, и о множестве людей представляющих другие народы, для которых их идентичность определена, однако, русской цивилизацией[4].
Риск и счастье быть русским
Та идентичность, которая является предметом сознательного выбора, формируется цивилизацией.
Цивилизация – это фабрика идентичностей. И несомненно, что феномен русской цивилизации существует, причем не только на контрасте «Россия не Европа», но и сам по себе. Россия гораздо менее «не Европа», чем «не Азия», «не Африка» и «не Америка» – и это позволяет ей мерить себя европейской меркой и отталкиваться от Европы как от соперницы. Русским вряд ли пришло бы в голову доказывать себе и друг другу до остервенения тот факт, что мы не Китай. Не будь этого цивилизационного соперничества с Европой, Россия была бы гораздо менее русской и, кстати сказать, менее европейской.
Россия – это осуществление нацией определенного цивилизационного выбора и интериоризация индивидом выработанного цивилизацией строя. Русская личность, это проявление через конкретный характер и поступок тех богатых предпосылок, которые вручает ей русская цивилизация. И чем более богат и разнообразен усвоенный цивилизационный опыт, тем и сама личность более ярка и неповторима. В эпоху глобализации особенно наглядно проявляется тот факт, что чем более национальна та или иная личность, тем более она индивидуальна.
Однако можем ли мы определить то конкретное содержание, те цивилизационные коды, которые русская цивилизация усваивает своим носителям и которые настолько определяют их бытие, что люди готовы сознательно бороться, сражаться и даже умирать за Русский Мир, в том числе и тогда, когда не прозвучало никакого обязывающего государственного приказа.
Что это за идентичность, которая стимулирует риск быть русскими? Что это за переживание, которое дарит счастье быть русскими? Ведь без чувства счастья, связанного с идентичностью она не может воздействовать сколько-нибудь устойчиво. Что это за цивилизация, фабрикующая русских и может ли она быть описана и определена в терминах цивилизационного анализа?