Как отмечал русский философ Виктор Иванович Несмелов:
«Человек неизбежно вступает в замкнутый круг загадочных противоречий. Он сознает, что в пределах и условиях наличного мира он живет именно так, как только и можно ему жить по физической природе. И в то же самое время он сознает, что эта единственно возможная для него жизнь не соответствует его духовной природе. Между тем, та идеальная жизнь, которая бы соответствовала его духовной природе, не может быть достигнута потому что она противоречит условиям физической жизни. В сознании и переживании этих взаимных противоречий человек необходимо приходит к сознанию себя как загадки в мире»[10].
Человеческая история является пространственновременным континуумом для решения этого противоречия. Народы и нации – коллективными деятелями по поиску такого решения. Цивилизации – пространством решений. Каждая цивилизация содержит свой ответ об истинном человеческом бытии и набор способов его достижения. Как умножить знание? Как найти пропитание? Как продлить жизнь? Как победить смерть? Каждая цивилизация, тем она и отличается от небольших локальных культур, имеет полную линейку ответов на все эти вопросы, предполагает, что в её рамках человек настолько может приблизиться к своей подлинной природе, настолько очеловечиться, что основное противоречие получит близкое к идеальному разрешение.
Цивилизация – это формула истинного человека в его взаимоотношениях с природной средой, в познании самого себя, в избавлении от материальных тягот и в выражении творческого восторга, в защищенности от агрессии других людей и в устремлении к Богу. Цивилизация – это те коллективные структуры – политические, религиозные, коммунитарные, через подключение к которым человек получает свой социальный экзоскелет.
Уместность или неуместность приписывать той или иной геополитической и геокультурной общности статус цивилизации следует из полноты предлагаемой ею формулы истинного человека. И в этом смысле не может быть сомнений – русская цивилизация существует, поскольку её формула отличается исключительным богатством и полнотой, а её ответы порой существенно разнятся с ответами других цивилизаций.
«На вопрос, является ли Россия самостоятельной цивилизацией в семье крупнейших цивилизаций планеты, мы обязаны дать утвердительный ответ. Да, Россия – это страна-цивилизация, со своим собственным набором ценностей, своими закономерностями общественного развития, своей моделью социума и государства, своей системой исторических и духовных координат» – говорит Патриарх Кирилл*.
Давайте, сделав поправку на определенную субъективность любого исследовательского подхода в науке о цивилизациях, вглядимся в эту русскую фабрику истинного человека попристальней.
Север
В списке самых высокоширотных населенных пунктов у России не так уж много призовых мест, поделенных преимущественно между Норвегией и Канадой. Ситуация резко изменяется когда речь заходит о самых северных городах. Самый северный город-миллионник – Санкт-Петербург. Самый крупный город за полярным кругом – Мурманск. Самый северный город-стотысячник – Норильск. Самое большое число городов, стоящих на Вечной Мерзлоте.
Русские не просто заглядывают на Север за рекордами, не просто держат форпосты и коммуникации в надежде на временные выгоды. Русские на Севере
Кирилл, Патриарх Московский и Всея Руси. Семь слов о русском мире. М., Всемирный русский народный собор, 2015 с. 35.
живут. Живут там, где, в представлении представителей других цивилизаций жить невозможно.
Эта растерянность человека иной цивилизации перед феноменом русского Севера сквозит в книге британца Фелипе Ферандеса-Арместо «Цивилизации». Начинает он свой труд с декларации: «я предпочел бы быть частью цивилизации, которая меняет мир с риском пожертвовать собой, а не жить в обществе, которое лишь скромно поддерживает свои минимальные потребности… Я хочу принадлежать обществу, которое остро реагирует на вызовы природы, а не подчиняется им»[11].
Однако пробежавшись по культурам на крайнем Севере, похвалив навыки инуитов в строительстве иглу, умение саамов питаться вшами, отвагу викингов, которые решились сунуться в Гренландию, пусть, в конечном счете, они там и погибли, Фернандес-Арместо в недоумении останавливается перед феноменом Норильска. «В Норильске с его двухсоттысячным населением дома стоят на вечной мерзлоте на сваях, квартиры отапливаются 288 дней в году, постоянно приходится убирать снег, а «уличное освещение вчетверо ярче, чем в русских городах, расположенных южнее». Похоже, в определенных средах цивилизация – это иррациональная стратегия. И здесь лучше подчиниться природе, чем пытаться приспособить ее для нужд человека»[12].
Эта немного комичная и поспешная капитуляция перед средой и русским опытом успешной победы над нею, свидетельствует о том, что мы имеем дело отнюдь с нерядовым цивилизационным достижением. Именно русская цивилизация продвинулась как нельзя дальше в деле освоения Севера для постоянной городской жизни, для размещения крупных поселений в условиях, которые представителям других цивилизаций кажутся нечеловеческими. Создать городскую, индустриальную, многочисленную, устойчивую и культурно развитую цивилизацию в условиях этого нечеловеческого холода, а порой и полярной ночи – для этого нужна определенная стратегия.
Причем эта стратегия существует на пространстве Русской равнины тысячелетиями, скорее интегрировав в себя русский этнос, нежели став его изобретением. Еще в самом начале археологически реконструируемой истории человеческого рода – эпоху Валдайского оледенения мы обнаруживаем в приледниковой зоне развитую цивилизацию охотников на мамонтов сперва «виллендорф-костенковского», затем «мадленского» типа[13].
Не слишком ли громко сказано: «цивилизация»? В рамках принятой нами системы оценок – ничуть. Эта цивилизация базировалась на постоянных долговременных поселениях, стройматериалом для которых служили кости мамонта. Она обеспечивала себе постоянное устойчивое пропитание за счет охоты на крупного зверя и технологическое продвижение за счет интенсивного использования кости. Для этой цивилизации характерен высокий уровень развития искусства – от «венер» Костенок, Виллендорфа, Мальты, до потрясшего наших современников искусства Альтамиры, Ласко и Каповой пещеры. В основе искусства этой цивилизации лежали определенные религиозные представления.
Именно зона холодового стресса, зона приледнековья оказалась для человечества той эпохи зоной скачка в развитии. Антропологи, исследуя создавшего эту культуру человека обнаружили весьма своеобразные механизмы биологической адаптации, как у мужчины, чей скелет найден в Сунгири во Владимирской области. Средние для нашего времени показатели для того времени указывали на настоящего долгожителя-великана.
Для организма сунгирьцев оказался характерен особый тип адаптации к среде, совершенно не похожий на тот, который выработался у неандертальцев или у современных народов Крайнего Севера. Их крупный организм был настроен на интенсивный самообогрев – кость изнутри была довольно тонкой, оставляя много места костному мозгу, а значит, и интенсивной выработке крови. Антропологи предполагают, что для этого человеческого типа было характерно закрепление в популяции не середнячков, а наоборот, наиболее сильных, крупных, экстраординарных особей[14]. В этой модели адаптации – укрупнение и усложнение вместо усреднения, интенсивный самообогрев в условиях холода вместо сокращения поверхности тела, невозможно не увидеть отдаленное предвестие той цивилизационной адаптации, которая станет характерна для Русской равнины впоследствии.
Не трудно заметить, что Север здесь не только географическая сторона света, но и метафора любых экстремальных вызовов среды будь то Арктика или Антарктика, Океан или Космос. Русские развивали в экстремальных условиях развивали свою цивилизацию как нормальную, с полным хозяйственным комплексом, не столько адаптируясь к природным условиям, сколько адаптируя их к себе, создавая искусственную среду. Экстремальность, установка на достижение невозможного (а порой – нечувствие к границам возможного) – важная часть русского самосознания.
В конечном чете это сознает и сам Фернандес-Арместо, в конечном счете делающий заявление, что если бы наблюдатель из космоса зная будущее наперед наблюдал бы за изменением течения мировой истории в 1492 году, то начало русского движения в Сибирь показалось бы ему несравнимо более значительным событием, нежели плавания Колумба и Васко да Гаммы: «Морские империи, основанные западноевропейскими государствами по следам Колумба, Кабота и Васко да Гамы, исчезли. Поистине из всех европейских империй, основанных в начале современного периода, уцелела только Российская империя в Сибири; ее потенциал и сегодня далеко не освоен. И если космическому наблюдателю судьба югры в 1490-е годы покажется более интересной, чем участь араваков или кои-кои, кто может сказать, что он не прав?»[15].
Здесь, мне кажется, британскому исследователю удается ухватить главное. Сибирь – это еще до конца не сыгравшая ставка в мировой истории. Арктика – ставка, которая, по большому счету, еще и не начала играть. И весь арктический потенциал России обращен будущее.
Матушка-рожь
Цивилизация – это, прежде всего, хлеб, хлеб и еще раз хлеб. Сельское хозяйство как возможность человека контролировать свои пищевые ресурсы и накапливать их, освобождение от необходимости скитаться с места на место, создание валюты для реализации больших проектов (это ведь только в плохих советских учебниках надсмотрщики гнали армии рабов строить пирамиды, на деле труд рабочих команд покупался и довольно щедро оплачивался).