Но гораздо важнее внешнего аспекта этой русской геополитической реставрации – восстановление нашего собственного национального и цивилизационного самосознания. В течение столетия оно было задавлено совместным гнетом большевистского интернационализма по формуле «только советская нация будет и только советской расы люди» и советски-либерального национального нигилизма, утверждавшего историческую неполноценность русского народа, его вторичность по сравнению с «прогрессивными» нациями. Советская часть этой доктрины утверждала, что лишь в октябре 1917 русские обрели свою всемирно-историческую роль, состоящую в том, чтобы в процессе мировой революции самоупраздниться. Либеральная же часть так и вовсе навязывала нам представление о движении от ничтожества царских времен к ничтожеству большевизма.
Эта борьба либерального и советского нанайских мальчиков привела нашу национальную гордость к чудовищному положению, когда одни атаковали вообще любые исторические достижения русского народа, а другие, чтобы определенное достоинство за нами сохранить, соглашались связывать его прежде всего с советскими успехами или тем историческим наследием, которое разрешила в сильно убогом и усеченном виде иметь нам советская власть. И чтобы иметь свое национальное достоинство, нам приходилось непрерывно заниматься советской апологетикой, взявшей в заложники и победу над Гитлером, и космические достижения. Мол, ну никак не победить нам было фюрера и его вермахт без раскулачивания и расстрела царских офицеров. Мол, не бей чекисты С.П. Королева в тюрьме, то, видимо, и Гагарин бы на орбите не оказался.
Такого рода «национальная гордость» лишь немногим была лучше её отсутствия, поскольку Россия в этом разрезе воспринималась как страна убожества, нераскрытых талантов, тотальной исторической неудачи, исправленной лишь большевистскими докторами. Давалась подсознательная установка на то, что русский человек может быть успешен лишь тогда, когда действует вопреки своему цивилизационному устроению и своей национальной природе. «Путь к успеху для русских лежит через отрицание русского», – так говорили и западники, и большевики, и нынешние либералы.
Но, кажется, сегодня мы постепенно исцеляемся от всех трех этих хворей: западнической, большевистской и либеральной. Мы осознаем русскую цивилизацию как особый культурно-исторический тип, как и завещал нам Н.Я. Данилевский (а Освальд Шпенглер пророчил русской культуре великое грядущее). И в этой связи встает вопрос о тех действительных всемирно-исторических достижениях русских, которые имели место на протяжении более чем тысячелетия нашей истории.
Я назову несколько таких достижений, а любознательный и увлеченный русской историей и культурой читатель наверняка сможет этот список продолжить.
Самая северная цивилизация
Для русской цивилизации характерны уникальные достижения в освоении Севера. Если другие народы заглядывают за полярный круг ради спортивных достижений, то мы на Севере живем. Самый северный город миллионник – Санкт-Петербург, самый крупный город за полярным кругом – Мурманск, самый северный стотысячник – Норильск, феномен Северного морского пути, обширные заселенные земли на севере с разнообразной хозяйственной активностью. Собственно, большая часть территории России, даже та, которая нами далеко не считается севером, расположена на крайнем севере с точки зрения западноевропейской цивилизации.
Когда представители Запада сталкиваются с русским северным феноменом, у них порой отказывает воображение. Характерен пример британского историка Фелипе Фернандеса Арместо, который начинает свою книгу «Цивилизации» с утверждения, что его восхищают те культуры, которые способны преодолеть гнет среды, а не подчиниться ему, но затем впадает в растерянность перед феноменом Норильска.
«В Норильске с его двухсоттысячным населением дома стоят на вечной мерзлоте на сваях, квартиры отапливаются 288 дней в году, постоянно приходится убирать снег, а «уличное освещение вчетверо ярче, чем в русских городах, расположенных южнее». Похоже, в определенных средах цивилизация – это иррациональная стратегия. И здесь лучше подчиниться природе, чем пытаться приспособить ее для нужд человека».
С точки зрения специалиста, исследовавшего десятки цивилизаций, русская цивилизация на севере – это нечто за гранью мыслимого. А мы так живем. И не просто живем: именно Россия «ввела в оборот» весь огромный территориальный комплекс, который мы теперь называем Сибирью. Большая его часть была заселена лишь крайне малочисленными охотничьими народами, ни о какой цивилизации здесь нельзя было и думать. И появление на этой вечной мерзлоте городов, сельского хозяйства, промышленности, пространства для полноценной человеческой жизни – это чисто русское достижение, которого никому в мире повторить не удалось.
Упомянутый нами Арместо не так уж и не прав, когда, взяв себя в руки, пытается объективно оценить значение русских географических и колонизационных открытий.
«Морские империи, основанные западноевропейскими государствами по следам Колумба, Кабота и Васко да Гамы, исчезли. Поистине из всех европейских империй, основанных в начале современного периода, уцелела только Российская империя в Сибири; ее потенциал и сегодня далеко не освоен. И если космическому наблюдателю судьба Югры в 1490-е годы покажется более интересной, чем участь араваков или кои-кои, кто может сказать, что он не прав?»
При этом русская цивилизация не только не истощила себя в борьбе с Севером. Наша культура – одна из богатейших и разнообразнейших в мире, достигающих одинаково высоких результатов в музыке и литературе, живописи и спорте, инженерном деле и социальных науках. Если где-то русские еще не достигли предельных высот, то непременно достигнут. Причем наша способность к экстремальному освоению, экстремальным технологиям, та выработанная Севером нечувствительность к «невозможному» стали двигателем нашей цивилизации. Если бы некогда первый помор не двинулся в своем коче на Грумант и Новую Землю, то, конечно, и Гагарин не был бы первым в космосе.
В нашем движении на Север мы только в начале пути – Сибирь оказалась долгосрочной исторической ставкой. По мере размораживания Северного Ледовитого океана, очищающегося сейчас летом ото льда уже на большей части своей площади, этот океан обещает стать важнейшим «внутренним океаном» будущего. И снова дадим слово Арместо:
«Остался последний океан. Последнюю фазу океанической истории можно усмотреть в пересечении Арктики подводными лодками и в воздушных перелетах по большим окружностям Земли: если глобальная цивилизация действительно возникнет, я могу представить себе, что историки будущего опишут ее формирование на новых маршрутах, как это делали их предшественники на своих «домашних» океанах. Возможно, и Северный Ледовитый океан будет рассматриваться как домашний океан всего мира. Если так, будет доказана одна из основных тем этой книги: не существует окружения, в котором не может развиваться цивилизация».
Предварительные заделы русских по контролю за этим океаном просто великолепны. Долгое время страдавшая от отсутствия выхода к океанам и действительно не имевшая выхода к теплым морям, Россия может оказаться хозяйкой последнего океана. Наша историческая миссия еще далеко не исчерпана.
Победа над Степью
В течение тысячелетий Великая Степь в центре Евразии была генератором геополитической и культурной нестабильности, грандиозной миной, подведенной под цивилизации, расположившиеся по окраинам евразийского континента: Древнеевропейской (античной) и Новоевропейской, Византийской, Ближневосточной, Индийской, Китайской.
Любая нестабильность в Степи вызывала цепную реакцию перемещений кочевых народов, которые в конечном счете обрушивались на цивилизованных соседей с набегами и завоеваниями, причинявшими чудовищные разрушения. Сжигались города и монастыри, угонялись сотни тысяч пленников, парализовалось хозяйство, приходила в упадок культура. Без чудовищного давления варварского окружения невозможно понять медленность темпов и возвратные движения в истории, периоды темных веков и упадка.
Русской цивилизации, ставшей жертвой такого кочевого нашествия в эпоху монгольских завоеваний, принадлежала историческая миссия и честь покончить с этим генератором нестабильности, будем надеяться, навсегда. В течение столетий, начиная с Куликовской битвы и заканчивая взятием Геок-Тепе, русский народ вел борьбу со Степью, противопоставив кочевой стратегии собственную, речную контрстратегию. На ушкуях, стругах, кораблях, вооруженные пищалями и пушками, приплывали русские по великим и малым рекам, запирали ключевые участки укрепленными острогами. На самых опасных участках воздвигались укрепления русских засечных черт и оборонительных линий, постепенно сведшие на нет кочевые набеги.
Действуя плечом к плечу, русские солдат, казак и крестьянин превратили огромное поле исторических возмущений в обустроенное пространство городов, речных и железных дорог, житницу и сад. И по мере того, как возрастала безопасность от нашествий, расцветала цивилизация как самой России, так и других нуждавшихся в обеспечении от кочевой угрозы народов и культур. Пока Россия твердо стоит на рубежах цивилизации, опасность варварского реванша из геополитических глубин Азии или из любого другого пространства ничтожна, что еще раз показала наша победа над очагом варварства, созданным американским гегемонизмом на территории Сирии и Ирака.
Разрушители вавилонских башен
Еще один аспект всемирно-исторической роли русского народа – это то, что он раз за разом обрушивает схемы универсальной гегемонии, которые должны были бы подчинить человечество единому злому началу (то есть, по сути, антихристову началу).
Наполеоновская и гитлеровская империи столкнулись с тем, что геополитический паззл мирового господства не складывается без России. Оба совершили одну и ту же ошибку – попытались его закрыть за наш счет и этим себя погубили. Россия оказалась на страже мирового политического, культурного, цивилизационного разнообразия.