– Игорь. Школьник. Школа номер сто семьдесят пять, – монотонно сказал я, перенося взгляд с уха немца на его переносицу. Кто-то мне рассказывал, что при таком направлении взгляда глаза кажутся предельно честными.
– Что ти сказаль? – Капитан выглядел озадаченно. Зачем-то снова раскрыл лежавший на столе комсомольский билет, а потом растерянно посмотрел на обер-лейтенанта. Но тот только пожал плечами – видимо, владел русским не лучше своего командира.
– Я говорю: имя – Игорь. Звание у меня – школьник. Номер школы – сто семьдесят пять, – терпеливо повторил я.
– Так ты не солдат? – догадался капитан. Он даже улыбнулся радостно: мол, какой я молодец, сумел перевести такие сложные фразы чужого языка.
– Нет, конечно! – Я скорчил гримасу, призванную убедить немцев, что крайне удивлен таким предположением. – У нас в армию берут с восемнадцати лет, а мне еще семнадцати нет.
– Но ты в униформе! – зачем-то тыкая в меня пальцем, видимо для убедительности, сказал капитан.
– Я?!! – делая вид, что только заметил на себе гимнастерку и бриджи, удивленно выкатываю глаза. – В униформе?!! А, так вы имеете в виду это обмундирование?
– Да! – подтвердил капитан. – Bekleidung!
– Так это мне красноармейцы дали, когда моя одежда обгорела, ага! – словно о чем-то само собой разумеющемся сказал я.
– Обгорела? Когда и где?
– Дык третьего дня, на станции! Бомбёжка была, пожар, я тушить помогал, одежда обгорела!
– Ich nichts verstehen…[49] – пробормотал капитан и снова взглянул на обер-лейтенанта, ища поддержки.
– Was sagt er?[50] – поинтересовался обер-лейтенант Карл.
Капитан честно попытался воспроизвести по-немецки ту ахинею, что я нёс.
– А офицерские сапоги и автоматическое оружие ему тоже красноармейцы дали? – усмехнулся Карл. – Держу пари, он скажет, что нашел всё это в лесу!
Даже в темноте было видно, что лицо капитана пошло красными пятнами.
– Ти вздумаль со мной играть? – угрожающе произнес он и тут же решил блеснуть знанием русских идиоматических выражений: – Мьеня на мьякине не проведешь!
– Куда вас провести? – недоуменно спросил я.
Это стало последней каплей – немец с силой шарахнул по столешнице кулаком. К сожалению, самодельный стол явно не был предназначен для таких нагрузок – подломилась одна из жердей, служащих столику ножкой, и всё сооружение рухнуло прямо на меня. Однако это происшествие никак не повлияло на шанс сбежать: немцы, мать их арийскую во все дыры, оказались ребятами тренированными – стоящий за спиной Курт мгновенно зафиксировал меня, положив здоровенные ручищи на плечи, а Карл сделал шаг в сторону, открывая себе директрису стрельбы, и откинул клапан висящей на животе кобуры. В довершение всего в палатку на шум прибежали еще два десантника. Их капитан и заставил вынести обломки стола. Пока они возились, я ногой придвинул к себе большую и острую даже на вид щепку, прикрыв ее подошвой сапога.
Некоторое время после происшествия мы просидели молча. Офицер, злобно зыркая на меня исподлобья, глубоко и часто дышал, старательно пытаясь обрести душевное равновесие. И все-таки справился с гневом – кивнул подчиненным, и Курт убрал с моих плеч свои кулачищи, а обер-лейтенант прекратил лапать кобуру. Ай, маладца!
– Что ти делаль в лесу с оружием? – продолжил допрос капитан.
– Дык это, това… гражда… господин офицер, я по нужде в лес пошел. Ну, по-маленькому!
Бедный капитан снова растерянно посмотрел на Карла. И я решил «прийти к нему на помощь»:
– Отлить пошел! Тоже не понимает? Пи-пи делать! Не сечете? Пись-пись!
– А! – обрадовался капитан, услышав знакомые звуки. – Sie gingen zu urinieren![51]
– Нет! – я решительно помотал головой. – Не уринился я! С малолетства этим не балуюсь! Просто поссать пошел! А тут вокруг стрельба, военные бегают. Один из них винтовку обронил. Я подобрал и за ним – вернуть хотел, вещь-то казенная. А мне кто-то сзади по балде ка-а-а-ак стукнет! Ну, я натурально с копыт – бряк! Очухался, а тут эти хари усатые вокруг!
– Was sagt er? – снова поинтересовался обер-лейтенант.
– Er sagt, dass er in den Wald gegangen, um zu urinieren. Dann begannen die Dreharbeiten. Gewehr fiel jemand aus dem Militär. Er hob[52], – пожав плечами, мол, за что купил, за то и продаю, ответил капитан.
– Er lügt![53] – убежденно сказал Карл.
– Ja, liegend Bastard[54], – согласился капитан, побарабанил пальцами по колену и вдруг неожиданно заорал: – Что ти дьелаль в марширен колонне? Говорить!
– В какой колонне? – Я недоуменно посмотрел по очереди на всех немцев. – Я просто по лесу шел, а тут стрельба… А потом…
– Sei still![55] – бросил офицер, а здоровяк Курт немедленно отвесил мне мощный подзатыльник, от которого я слетел с табуретки. В голове звенело, перед глазами всё плыло, но я собрался с силами и, незаметно подобрав с пола припрятанную щепку, сунул ее за голенище сапога.
– Vorsichtig, Feldwebel![56] – брезгливо поджав губы, сказал капитан. Дождавшись, когда рыжий буквально «подберет» меня с пола и умостит на табуретке, командир продолжил по-немецки, обращаясь к обер-лейтенанту: – Карл, а вы уверены, что он из колонны, которую вы обстреляли? Кто-нибудь видел, как он вылез из машины и зашел в лес? Вы ведь сами сказали, что он появился как-то уж очень быстро – вы едва успели обменяться с русскими парой очередей.
Обер-лейтенант бросил взгляд на Курта и принялся задумчиво разглаживать усики.
– Нет, господин капитан, никто не видел его входящим в лес. И Курт действительно засек его почти сразу после начала перестрелки, еще и пяти минут не прошло.
– И вы, Карл, по-прежнему будете настаивать на версии, что именно этот молодой человек выскочил под обстрелом из какой-то машины, очень быстро пробежал через лес прямиком к вам, убил голыми руками трех ваших солдат и после этих подвигов так бездарно подставил свой затылок под приклад фельдфебеля? – сказал капитан с видом Шерлока Холмса, указывающего инспектору Лестрейду на явные косяки полицейской версии случившегося.
– Нет, господин капитан, после ваших слов я уже не буду поддерживать это предположение! – технично ушел в сторону Карл. – Но даже если этот парень и не ехал в той колонне, он все равно слишком странный для простого школьника!
– А вот тут, Карл, я с вами полностью согласен! – кивнул капитан и, вздохнув, признался: – Но я слишком плохо владею этим варварским языком, чтобы нормально его допросить. Тут нужен настоящий специалист. И еще: вы обратили внимание на его фамилию?
– Простите, господин капитан, нет… Я не читаю на русском, – в свою очередь сознался обер-лейтенант.
– Его фамилия Глейман! – усмехнувшись, сказал капитан.
– Как? Глейман? – Карл внимательно посмотрел на меня. – На еврея он не похож! Неужели он… немец?
– В том-то и дело, дорогой Карл, в том-то и дело, – с улыбкой ответил капитан. – Это старинная саксонская дворянская фамилия. Если мне не изменяет память, было такое баронство где-то на границе Саксонии и Тюрингии.
«Блин! Еще один знаток генеалогии на мою голову! – подумал я. – Тоже вербовать будет?»
– Возьмем парня с собой? – уточнил практичный Карл.
– Не думаю, что это хорошее предложение… – снова начал массировать свой раздвоенный подбородок капитан. – Нам еще несколько дней предстоит действовать в тылу противника, мальчишка будет нам обузой. Да и шальная пуля… Когда следующая доставка груза, не напомните?
– Сегодня в шестнадцать тридцать, господин капитан! – без запинки ответил обер-лейтенант. – Но мы хотели вывезти раненых!
– Ефрейтор Штюкке скончался три часа назад, – бесстрастно проинформировал офицер. – Так что к эвакуации готов всего один раненый. Сколько людей может взять «Аист»?[57]
– В перегруз – двух пассажиров.
– Унтер-офицер Вюрст ранен в плечо, вторая рука, по его собственным заверениям, вполне действует. Вот он-то и проследит за нашим пленником. Всё, Карл, вы свободны!
Курт привычно схватил меня за воротник и рывком привел в вертикальное положение.
– Фельдфебель! С мальчишкой обращаться аккуратно! – негромко скомандовал капитан. – Он должен дожить до беседы с командованием. Накормите его и… прочее!
– Так точно, господин капитан! – гаркнул здоровяк Курт. Прямо над ухом гаркнул, чуть не оглушил, скотина.
«Бережно» пихая в спину, фельдфебель вытолкал меня из палатки. Яркое солнце резануло по глазам, заставив зажмуриться. И в этот момент я споткнулся о колышек у растяжки и полетел на землю, под громкое ржание немцев, обрадованных бесплатным зрелищем. Курт, тварь такая, еще и по копчику носком ботинка засветил, вызвав новый взрыв смеха. Со всех сторон посыпались фекально-генитальные солдатские шуточки, заставив меня скрипеть зубами от ярости. Но я сдержался, не ответил, хотя парочка соответствующих моменту фраз и висела на языке. Ничего, юмористы, будет и на нашей улице праздник… Победы!
Приказ командира «накормить и прочее» бравый фельдфебель творчески доработал. Отведя меня за палатку, усадил на землю и вывалил прямо на затоптанную траву у ног содержимое банки с мясным фаршем. Ну да, чего унтерменша баловать, правда? Тарелка для него – слишком большое удовольствие, да и мыть ее потом… А консервная банка может, при некоторой ловкости, заменять собой оружие. «Приборов» вроде ложки или вилки мне тоже не предложили.
– Жри, свинская собака, пока я добрый! – хмуро сказал Курт и для наглядности сплюнул рядом с малоаппетитной кучкой эрзац-тушенки.
Угу, сейчас! Так наверну, аж за ушами трещать будет! Собственно, есть мне совершенно не хотелось – похоже, что завтрак в офицерской столовой оказалс