Но вот остальные…
Элис Эстебан всегда была фанатичной сторонницей демократии, так как считала, что демократия дала ей все. Абсолютно все. Потому что только благодаря демократии такие люди, как она, получили возможность взять свою судьбу в собственные руки. Вследствие чего дочь эмигранта из небольшого, расположенного в двухстах милях от Альбукерке городка Лас-Крусес, всеми, в том числе и местными жителями считаемого полной задницей, смогла сначала получить образовательный грант правительства штата на обучение в университете штата Нью-Мексико, а потом, после окончания этого отнюдь не самого престижного учебного заведения, как правило, не поднимающегося в рейтингах ARWU выше стопятидесятого места, довольно быстро, всего за пятнадцать лет, преодолеть путь от помощника адвоката в маленьком городке до вице-директора в калифорнийском филиале Bank of America Merrill Lynch. Потому что только демократия дает любому человеку возможность вырваться наверх, вне зависимости от его происхождения, уровня дохода и принадлежности к тому или иному социальному слою. Нужно только упорно трудиться, и Господь оценит твои усилия!
Элис с детства была весьма эмоциональной и хотя всю жизнь довольно успешно боролась с этим недостатком, все равно очень долго после университета могла проснуться в поту от того, что ей приснился какой-нибудь кошмар. Например, что вся ее жизнь ей приснилась, а на самом деле она – дочь бедного крестьянина и живет в средневековой Испании, где и слыхом не слыхивали о демократии… или еще хуже, в стылой русской Сибири, и ее отца жестокие коммунисты вчера забрали в свой страшный ГУЛАГ. Такие сны регулярно снились ей, когда она, уже будучи помощником прокурора штата Нью-Мексико, начала задумываться о политической карьере и для расширения кругозора прослушала курс мировой истории в своем родном университете. Его читал какой-то русский эмигрант, в свое время, судя по резюме, бывший у себя в России крупным бизнесменом и политиком, но вынужденный бежать из страны, бросив все, когда власть в ней снова захватили тайные сторонники восстановления «империи зла» и царства угнетения людей под названием СССР. Так что он точно знал, что говорил…
Как знал и то, что в Америке такое было просто невозможно! Поэтому Элис регулярно благодарила Господа за то, что он некогда надоумил ее родителей уехать из Гватемалы и перебраться в самую демократическую страну мира. Вследствие чего она родилась уже здесь, в «сияющем Граде на холме» и «Светоче человечества». Где все устроено разумно, честно и для людей. И где каждый может, начиная с низов, подняться до самых вершин и стать самым могущественным человеком планеты – Президентом Соединенных Штатов Америки!
Как же она тогда ошибалась…
– То есть вы хотите сказать, что спустя более полугода после того, как присутствие пришельцев из иных миров стало фактом, – тут госпожа Президент снова бросила ядовитый взгляд в сторону, все на того же мужчину, – в том числе и для руководства США, мы не смогли добыть никакой дополнительной информации? И это несмотря на то, что вы получили почти абсолютистские полномочия и практически не ограниченное финансирование?!
– Основные наши надежды мы возлагаем на Лунную миссию, а до ее старта осталось еще двенадцать дней. – Профессор вздохнул. – Увы, сдвинуть сроки подготовки носителя не удалось. Если бы мы не свернули программу «шаттлов»… Впрочем, и в этом случае сроки сократились бы ненамного. Основная задержка пришлась на модернизацию и перенастройку разведывательного сателлита. Базовый вариант был заточен на работу по поверхности Земли, так что пришлось повозиться.
– Хм… – миссис Эстебан задумалась. – Поправьте меня, если я ошибаюсь… но ведь сквозь атмосферу видно хуже?
– Да, это так, – кивнул докладчик, – но судя по тому, что нам удалось установить, возможности маскировки пришельцев намного превосходят те помехи, которые земная атмосфера создает для наблюдения в большинстве основных диапазонов. В результате мы решили исходить из того, что отсутствие земной атмосферы нам в данном случае поможет мало. То есть, оставив сателлит в прежней конфигурации, мы просто ничего не увидим, и никакого смысла в запуске не будет. Поэтому нам пришлось изрядно поломать головы над тем, как с этим справиться. И, замечу без ложной скромности, очень многое из того, что мы сделали, в обычных условиях потребовало бы многих лет исследований и десятков миллиардов долларов инвестиций. Мы же справились всего за полгода!
– И что же вы сделали? – снисходительным тоном поинтересовался вице-президент.
Элис недовольно покосилась на него. Этот молодой перспективный политик происходил из очень старой и влиятельной республиканской семьи, давшей Америке уже двух президентов. Но при этом имел мать-мексиканку, которая на момент его рождения еще даже не получила гражданства США. Что очень импонировало той категории избирателей, на которую делали ставку республиканцы. Ибо противоположная часть избирательного спектра – феминистки, ЛГБТ, фрондирующая молодежь, сторонники сексуальных свобод, свободной иммиграции и глобализации, – была плотно засижена демократами. Этот тон в его устах был вполне объясним, поскольку он с самого начала являлся противником выделения на программу профессора столь значительных сумм, заявляя, что они будут пущены на ветер.
– Во-первых, мы установили на сателлит значительно расширенный набор сенсоров. Теперь сателлит может производить сканирование не только в привычных диапазонах, таких как оптический, инфракрасный и радиолучевой, но и в, скажем так, более экзотических, таких как диапазон гамма-излучения, рентгеновский и даже гравитационный. Мы надеемся, что обработка и совмещение изображений, полученных в разных диапазонах, позволят нам справиться с возможностями маскировки… э-э-э… инопланетян. Во-вторых, нам пришлось серьезно переработать как аппаратно-передающий комплекс, так и программы первичной обработки полученных изображений. Потому что весовые ограничения на полезную нагрузку носителя не позволили нам установить на борту сателлита необходимый комплекс первичной обработки и совмещения изображений…
Президент задумчиво пожевала губами.
– Вы можете гарантировать, что мы наверняка засечем этих чертовых захватчиков? Если, конечно, они на Луне есть!
– Я думаю, нет, – снова влез вице-президент. – Мы не можем обнаружить их уже полгода, пользуясь стационарными объектами, у которых нет никаких ограничений ни по размерам зеркал или антенн, ни по подводимой мощности энергоснабжения, ни по любым другим критическим параметрам, включая, например, возможные площади радиаторов охлаждения и объемы теплоносителя. И вы надеетесь обмануть технологии пришельцев с помощью орбитального аппарата, который по определению является паллиативом?
– Да, в этом вы правы, орбитальные объекты по сравнению со стационарными, несомненно, паллиативы, – закивал профессор, – но учитывайте, что этот аппарат будет смотреть на… э-э-эм… объекты исследований с куда более близкой дистанции. Как минимум в тысячи раз более близкой, а то и в десятки тысяч! Что же касается вашего вопроса, госпожа Президент… – Тут докладчик замолчал на миг и бросил быстрый взгляд на того же мужчину, на которого до этого столь неприязненно посматривала госпожа Президент, а затем осторожно пожал плечами: – Не знаю. Но как минимум некие несоответствия, позволяющие с достаточной степенью достоверности предположить наличие в этом районе той самой базы, о которой нам сообщили… сообщил господин Айзенкранц, мы должны обнаружить.
– И все? – снова проявил себя вице-президент.
Элис не выдержала и, развернувшись всем телом в его сторону, ядовито произнесла:
– Джордж, а можно вас попросить заткнуться на некоторое время? Если у вас конструктивные предложения, мы готовы их выслушать. А свой скептицизм засу… кхм, отложите на потом.
Ее неприязнь к вице-президенту была известным фактом. Но большинство относило причины этой неприязни к совершенно банальным вещам – в первую очередь к зависти. К молодости. К богатству. К широте семейных связей. К перспективам. Да даже к свободе. Потому что, принадлежа к старой семье, причем одной из самых влиятельных, он не был вынужден, как такие же, как она, одиночки, пробивавшиеся с самых низов, раздавать за время этого своего пути наверх огромное количество обязательств. А значит, при любом раскладе он оставался куда более свободным в словах и поступках, чем Элис. Несмотря на то что именно она была тем, кого в поделках Голливуда на потребу широкой публике называют «самым могущественным человеком на Земле – Президентом Соединенных Штатов Америки»…
Дело было отнюдь не в зависти, нет… Для госпожи Президента этот молодой (ну, в сравнении с ней) человек был олицетворением крушения ее самых главных иллюзий.
Нет, она уже давно не была наивной девочкой и прекрасно знала, что жизнь устроена совсем не так, как рассказывают об этом в воскресной школе. Но есть же некие базовые вещи! Основа. То, на чем стоит все остальное. Для Элис такой вещью являлась именно демократия. И все то время, что она пробивалась наверх – то есть лезла по головам, лгала под присягой, заключала нечистоплотные сделки и предавала соратников (а что, кто-то до сих пор не слышал, что политика – грязное дело?), – она все равно старалась сохранить в сердце тот огонь, который разгорелся в ее груди, когда она в первый раз осознала, что демократия дает таким, как она.
И вот когда Эллис Эстебан была уже в шаге от вершины, выиграв-таки праймериз республиканцев, причем еще за два тура до их окончания, у нее и состоялся тот самый разговор, после которого она и обзавелась столь обаятельным, фотогеничным и перспективным вице-президентом…
«Ну вы же понимаете, Элис, что те семьи, которые стояли у истоков нашего государства, не могут не беспокоиться насчет его дальнейшей судьбы…»
Уроды!
– Как минимум мы локализуем район их возможного пребывания на поверхности нашего спутника, – поспешно вмешался профессор, переключая на себя ее внимание. О том, что госпожа Президент частенько бывает излишне… хм… эмоциональна, было известно всем присутствующим, – поскольку мистер Айзенкранц не смог нам с этим помочь.