Важно, что наши анты локализуются к северу от степей донских и доно-днепровского междуречья. А западный предел их распространения, по свидетельству древних авторов, находится на Дунае.
И в целом это вполне соответствует зоне Пеньковской культуры. Единственное, чего не хватает для полноты картины, — найти «пень-ковцев» на Дунае.
Впрочем, это уже сделали. И блестяще описал всё тот же В. В. Седов:
Надёжными показателями расселения антов на левобережье Нижнего Подунавья являются находки лепных биконических сосудов, весьма близких к характерной Пеньковской керамике, и пальчатых фибул с маскообразной головкой.
После ухода гуннов здесь, как и в лесостепном междуречье, начала формироваться новая культура. Её назвали инотешти-кындештской (см. рис. 33).
Рис. 33. Ареал ипотешти-кындештской культуры: а — памятники с материалами Пеньковской культуры в ареале ипотешти- кындештской культуры; б — памятники с пражско-корчакскими материалами; в — памятники с Пеньковскими и пражско-корчакскими материалами; г — биритуальные могильники. Ареалы культур: д — ипотешти-кындештской; е — пражско-корчакской; ж — пеньковской; з — регион гепидов; и — граница Византийской империи
В ней, по мнению археологов, воплотился синтез носителей пражско-корчакских древностей, Пеньковской культуры и местного автохтонного населения.
Здесь, около границ империи, Пеньковская культура, впрочем, начала быстро видоизменяться. У антов-«пеньковцев» появляется развитое скотоводство. Они занимаются добычей и обработкой железа. Осваивают наконец гончарный круг.
Известен ряд ремесленных мастерских (железоделательных, гончарных, ювелирных), которые работали на продажу. Росла внутренняя торговля, связанная с развитием ремесла, и внешняя (в частности, с Римской империей); возникло денежное обращение, для чего использовались серебряные римские монеты. На землях антов встречается много римских вещей (монеты, амфоры, стеклянная, металлическая и керамическая посуда, ювелирные изделия и др.). [31]
По мере этого неизбежного процесса развития цивилизации закономерно развивается и неизбежное же имущественное расслоение. У антов тоже началось это расслоение. С одной стороны — множество рабов, в основном из военнопленных. С другой — относительно небольшая прослойка тех, кто оказался в состоянии порадовать нынешних археологов кладами из ювелирных изделий. Формируется новая элита.
Таким образом, исподволь, возможно даже незаметно для общества, на этом упёршемся в границу Империи острие Пеньковской культуры начинает формироваться государство. Не одно лишь антское, пет. Чем-то оно сродни «Черняховскому» — такое же полисоставное, где различные культуры живут по собственному быту и усмотрению. Но постепенно влияют друг на друга, проникают друг в друга, взаимно корректируют друг друга. Скорее всего, именно это ещё только складывавшееся государство и «создало» культуру Ипотешти-Кындешти. Она сформировалась к середине VI века. То есть где-то через сто лет после битвы при Недао. Как раз достаточный срок, чтобы, неспешно осваивая новые земли и переваривая их население, добраться от середины Днепра до нижнего Дуная, принимая в себя цивилизационные импульсы и меняясь под их воздействием.
После этого остаётся сделать только один вывод: по крайней мере часть «пеньковцев», та, что соприкасалась на Дунае с Византией, вошла в историю под именем антов.
Но так ли всё просто?
Ответ начнём с простого вопроса: а что это значит — «анты»?
Это ничего не значит в славянском языке. И нет оснований думать, что значило раньше: его нет ни в древнерусском языке, ни в самых древних вариантах русского летописания.
Кое-кто делает построения на базе тюркского, считая гуннов тюркоязычными и придавая слову «анты» значение, близкое к понятию «союзник». От тюркского ант — клятва.
Другие их выводят из сарматов:
Большинство исследователей сходится во мнении, что этимология «антов» иранская и означает «окраинные, пограничные жители».
Некоторые, как, например, один из глубоких знатоков истории valdemarus, указывают в этой связи известного по боспорской эпиграфике 270-х годов сарматского Анта Палия.
В своём обзоре саг о конце мира в представлении древних германцев исследователь А. Ольрик связал антов с аланами, которые будто бы сами называли себя антами. Учёный ссылался на то, что в осетинском эпосе есть воспоминания о борьбе с племенем «Gut». Аналогичным образом рассуждал наш выдающийся исследователь Г. В. Вернадский. Он же ввёл и лингвистический довод, который весьма моден среди определённой части специалистов: название «анты» — аланского происхождения, ибо —
— в осетинском языке слово «anda» значит «вне», слово «andag» значит «внешнее», а в санскрите «anta» значит «конец», «граница».
<…>
На этом основании антов можно было бы рассматривать как «внешние» или пограничные племена аланов (предков осетин), которые в процессе переселения освободились от основной массы племени. Некоторые из этих «внешних» племён, осевшие в Восточной и Средней Европе, были чисто аланскими, другие были славянами, которые подпали под господство аланских родов, но со временем ославянили своих влыдык. Ещё другие не были ни иранцами, ни славянами, но тоже находились под аланским владычеством, вроде «Andi» на Северном Кавказе.
Некоторым косвенным подтверждением такой возможности является свидетельство ссвсрокавказского историка XIX века Ш.-Б. Ногмова. На основании преданий кабардинцев он заявил, что адыги называли себя в древности «аптихс». А те воевали с готами и аварами около восточной окраины Черного моря. Правда, о миграции их на Дунай предания ничего не сообщают.
Борьба аланов с готами имела место и надёжно фиксируется исторически. Так что осетинские предания могут отражать строго аланские дела, и пет необходимости приплетать к ним антов.
И вообще, иранские, точнее, сарматские-аланские варианты нам ничего не дают. Ибо непонятно, как сарматы могли за довольно короткое время превратиться в племя, идентичное венедам и славянам:
И во всём остальном у обоих этих варварских племён вся жизнь и законы одинаковы. Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. <…> Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи жертв производят гадания. Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства.<…> У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский. И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них белый или золотистый и не совсем чёрный, но все они тёмно-красные. [267]
Возможно, латынь поможет идентифицировать антов? На латыни ведь Иордан писал:
ante — впереди, заранее, перед.
А может, спросим у готов? Это ведь они, в конце концов, с антами воевали.
И готы с готовностью отвечают:
ant — великан
anpar — другой, второй
an-p-s — вершина, конец
an-p-s (2) — дух, душа.
Вот такие варианты. Только ни один не осмыслен.
Скажем, «великан». Да, готы, по свидетельству wiederda, любили преувеличивать характеристики своих врагов — так лучше в сагах выходило. Героичнее. Если это так, то по эпическому англосаксонскому, то есть германскому «Беовульфу», мы можем судить, какие ассоциации вызывало у готов такое название:
Wees se grimma geest Grendel haten, meere mearcstapa, se pe moras heold, fen ondfeesten; fifelcynnes eard wonseeli wer weardode hwile, sipdan him Scyppend forscrifen hcefde in Caines cynne — pone cwealm gewrac есе Drihten, pees pe he Abel slog; ne gefeah he peere feehde, ac hehine feor forwreec, Metod for py mane mancynne fram. Panon untydras ealle on wocon, eotenas ond ylfe ond oreneas, swylce gigantas, pa wid Gode wunnon lange prage; he him dees lean forgeaid….
Гренделем звался пришелец мрачный, живший в болотах, скрывавшийся в топях, муж злосчастливый, жалкий и страшный выходец края, в котором осели все великаны с начала времён, с тех пор, как Создатель род их проклял. Не рад был Каин убийству Авеля, братогубительству, ибо Господь первоубийцу навек отринул от рода людского, пращура зла, зачинателя семени эльфов, драконов, чудищ подводных и древних гигантов, восставших на Бога, за что и воздалось им по делам их. (Пер. В. Тихомирова)
Это красиво, конечно, однако чтобы называть народ, с которым общаешься не по названию, а по литературному тропу, — такого я что-то не слыхал.
Правда, есть такой этноним — вильцы-велеты:
…славянам, которые по нашему обыкновению называются вильцы, а собственным образом, то есть на своём наречии, велеты.
Уже упоминавшийся лингвист wiederda даст следующие варианты толкования этого имени:
«Вильцы» буквально — «волки» (польск. wilcy, ед. ч. wilk), «велети» — «великаны». Возможно, однако, что «волки» — это поздняя народная этимология, а в основе лежит герм. *welpjaz «дикий» (> гот. wilpeis, нем. wild) — ср. «лютичи», ещё одно название того же племени, которых Махек напрямую соотносил с *welpjaz (< *welt-jo-s), восходящим к тому же и.-е. *lēut-, что и слав. *ljutŭ, но с метатезой [Черных, ИЭССРЯ I, С. 499]. До «велетов», которые у Птолемея (Geogr. III. 5. 10) упоминаются как Ουέλται «вельты» (хотя вряд ли это был один и тот же народ), тут, как видите, рукой подать.
Не знаю, никогда мне не правилось «лютичи» через «лютый». Слишком очевидно. А главное, само это слово повисает в этимологической пустоте. Словарь Фасмера для его объяснения ударяется аж в тохарский и поминает волчье бешенство. А «Краткий этимологический словарь» Шанского — Иванова — Шанской как раз в индоевропейских языках аналогов не находит, зато намекает на реакцию эрекции.