— сходство памятников столь велико, что возникают споры терминологического порядка: относить ли, скажем, поселение Ульяновка к киевской культуре или уже к колочинской, а поселение Роище — к киевской или Пеньковской.
В. В. Седов идёт дальше и зачисляет в состав будущего славянского мира уже семь культурных образований:
Основными славянскими культурами начала средневековой поры являются пражско-корчакская, суковско-дзедзицкая, пеньковская, ипотешти-кындештская, именьковская, псковских длинных курганов и носителей браслетообразных височных колец.
Насчёт пеньковцев-антов я бы вопрос оставил открытым. В том, что культура эта является продолжением культуры венедов-киевцев, нет сомнений. Ни источники, ни археология не позволяют нам сомневаться и в том, что анты по образу жизни были весьма близки к славянам. Но всё же когда пи они сами, ни древние авторы со славянами их не смешивали, то и я предложил бы воздержаться от такого смешения.
По этой же причине я воздержусь и от того, чтобы причислить к славянским и другие культуры. Ибо лишь одна из них относилась современными ей авторами к славянской (см. рис. 36).
Рис. 36. Ареалы основных славянских культур начала средневековья: а — пражско-корчакской; б — суковско-дзедзицкой; в — пеньковской; г — ипотешти-кындештской: д — псковских длинных курганов; е — браслетообразных сомкнутых височных колец; ж — именъковской
Поэтому сформулируем осторожнее. В целом мы имеем несколько похожих вплоть до ощущения гомогенности культур VI–VII веков. Ряд этих общих качеств заставляет прийти к выводу, что по крайней мере один корень у них общий. И вырастает он в целом из киевских древностей. По этой причине я солидарен с теми, кто употребляет термин «посткисвскис культуры». А уточнять, какая из них какой исторической общности соответствует, будем отдельно. Может, и никакая.
Пока что с большой степенью вероятности мы можем говорить лишь о том, что исторические анты соответствуют археологическим пеньковцам.
Об остальных речь впереди. И прежде всего о той, которая — также с очень высокой степенью вероятности — может быть соотнесена с историческими славянами.
Древние источники называли этих людей «склавенами». Например, у историка VI века Иордана и византийских авторов VI–VII веков это —
— Sclaveni.
В широком смысле славяне — это все археологические культуры, похожие на пражско-корчакскую. Но как в истории Древней Руси есть «славянские племена» в общем, а есть отдельно «словене новгородские», так и здесь. По крайней мере, в этой книге. Ибо в строго историческом смысле первоначальные славяне — это те, кто зафиксирован в качестве таковых в аутентичных источниках.
Вот и я славянами полагаю отныне называть именно эту группировку. Тем более, что —
— в отличие от названия «венеты», наименование «склавены» распространилось на все славянские племена лишь после VI в., а в VI в. имело только частное значение.
Так вот, этих исторических славян-склавенов и видит современная археология в пражско-корчакской культуре.
Долгое время она считалась самой древней достоверно славянской общностью. Именно из-за этого ломались дискуссионные копья, с одной стороны, энтузиастов праславянской непрерывности едва ли не от «древнеямников», а с другой — «пуристов», не видевших славян в упор раньше, нежели появилась пражско-корчакская культура. Как видим, правы оказались оба лагеря. Генетическая преемственность действительно есть. Но — именно генетическая, в сугубо биологическом смысле, а не в том, как этот термин употребляют археологи. А исторической и культурной — нет. А есть лесенка из разных культур и народов, которые смешивались и расходились, возникали и растворялись, изменялись и уничтожались. Что из того, что по генетике я сходен с ариями и хеттами, когда по культуре ни те ни другие мне не родные, и своими предками я их не вижу?
Итак, первая достоверно славянская культура.
Ещё в 1971 году мюнхенский исследователь Иоахим Вернер заявил, что раннеславянские культуры ближе всего к ранним культурам лесной зоны Восточной Европы. Таким как днепро-двинская и тушемлинская, а также культура штрихованной керамики в Белоруссии и Восточной Литве:
Здесь тоже исключительно грубая лепная керамика и почти исключительно банковидные слабопрофилированные горшки. Также редки находки металлических изделий на поселениях. В быту жители лесной зоны, как и славяне, были явно непритязательны. [381]
Археологи отмечают здесь —
— «другой мир», где-то более патриархальный, если не застойный, не стремящийся к внешней эффектности и комфортности. Многочисленные городища, каждый посёлок сам по себе; очень простая, если не примитивная, посуда. Редкость находок из металла, отсутствие могильников (очевидно, применялись обряды, не оставляющие следов для археологов) не дают возможности прослеживать динамику развития культуры и устанавливать какую-то, даже приблизительную, хронологию. [381]
Связь этого мира с киевской культурой прослеживается хоть и не мощно, но отчетливо. Как указывает М. В. Щукин, —
— в первую очередь это находки на Черняховском поселении Лепесовка в верховьях Горыни, довольно далеко от западной границы киевской культуры. Оказалось, что около 10 % от имеющейся здесь лепной керамики составляет киевская, с типичными «расчёсами». В том числе два целых сосуда выявлены при таких стратиграфических обстоятельствах, что не остаётся сомнений — они были в употреблении в момент пожара длинного Черняховского дома. Причём если один из горшков напоминает своей биконичностью Пеньковскую керамику, то второй, безусловно, является одним из наиболее выразительных прототипов пражского типа. <…>
Во-вторых, в зоне «белого пятна», на реке Стыри под Пинском, обнаружено поселение с остатками трёх полуземлянок, с керамикой «предпражского» облика, покрытой «киевскими расчёсами». Находка на этом поселении в урочище «Марфинец» фибулы позднеримского времени позволяет подозревать датировку не позже конца IV в. н. э.
Снова обратимся всё к той же мысли — «киевцы» от гуннов бежали в разные стороны, где получали, естественно, разные встречные воздействия, отчего постепенно трансгрессировали в новое археологическое качество.
Следующий отрывок — еще одно тому доказательство:
…выявление на берегах озёр Кагул и Ялпух, примыкающих к низовьям Дуная, а затем и в Среднем Поднестровье, и в Буджаке вплоть до Котлабуха, поселений типа Этулия, по структуре близких киевской культуре, а в формах керамики перекликающихся иногда и с зубрецкой группой Волыни, и с посудой «позднескифских городищ» Низового Днепра…
В последнее время полагают также, что «недостающим звеном» между киевской и пражско-корчакской культурами может стать ряд недавно открытых древностей в районе припятского Полесья. Находки пока довольно смутные, по, как полагают, они позволяют проследить путь части киевской общности на запад.
Теперь этот «другой мир» по-хозяйски расположился на опустевших землях ушедших или уничтоженных гуннами племён. На опустевших в прямом и переносном смысле (см. рис. 37).
Рис. 37. Распространение памятников пражско-корчакской культуры: а — основные памятники пражско-корчакской культуры; б — ареал суковско-дзедзицкой культуры; в — ареал пеньковской культуры; г — ареал ипотешти-кындештской культуры; д — северная граница Византийской империи
Пражско-корчакская культура складывается в южной части ареала давней пшеворской культуры. Конечно, прямой преемственности между ними нет. Но если исходить из того, что сами венеды зародились внутри пшеворской культуры, то, конечно, некоторые корешки найти можно.
При всём её явном посткиевском характере, однако, вопрос о конкретном генезисе пражско-корчакской культуры пока не совсем ясен.
Антропология свидетельствует о давней наследственности:
Сопоставление славянских краниологических серий эпохи Средневековья с более древними антропологическими материалами показало» что зона относительной широколицести лежит на стыке мезокранных и долихокранных форм предшествующих эпох... Долихокранный аналог славян — неолитические племена культуры шнуровой керамики и боевых топоров, мезокранный аналог — неолитические же племена культуры колоколовидных кубков. [62]
Но, как говорят археологи, —
— процесс сложения основной раннеславянской культуры Прага-Корчак остаётся всё ещё нераскрытым. В киевской культуре не часто встретишь формы сосудов, являющихся непосредственными прототипами «матрёшковидного» горшка «пражского типа». [381]
То же, о чём говорилось чуть раньше: биологическая преемственность налицо, а вот культурной — нет.
Как бы то ни было, с учётом последних достижений как археологии, так и генной генеалогии становится ясно: пусть смену культур мы пока в состоянии обозначить лишь пунктиром, но общая тенденция понятна. Пражско-корчакская культура образовалась на опустевших в результате гуннских набегов и изменений климата землях из населения — носителя гаплогруппы R1a1. То есть из выходцев лесной и лесостепной полосы Западной России. И появление се кажется неожиданным лишь потому, что обитатели лесных дебрей предыдущих веков археологически внятных следов не оставили. И в силу недолговременности пребывания на одном и том же месте — до тех пор, пока подзольный участок урожай давать в состоянии, — и в силу того, что лесные полуземлянки и погосты очень быстро снова зарастали деревьями. И лишь выйдя из чащ, потомки лесных венедов зафиксировались наконец для археологии.
Пражско-корчакская культура, как и пеньковская, выглядела довольно убогонько. Как справедливо писал византийский автор Прокопий, —
— живут они в жалких хижинах…
Или, как это формулируется сегодня на примере одного из поселений, —
— полуподземных домах квадратной формы —