Почему — не очень ясно. Я имею в виду — с точки зрения чисто исторической. Пи завоевания, ни смены этноса. Даже поселения VIII–IX веков по топографическим условиям не отличаются от прежних. Правда, число их растёт, растут их площади. Значит — увеличивается население, значит — налицо и рост экономики.
Да, и землянки наконец начинают — правда, только начинают — уступать место срубным жилищам.
По керамике чёткой грани между лука-райковецкой посудой и пражско-корчакской тоже не отмечается. Наблюдается постепенное развитие к более профилированным сосудам. Появляются узоры и орнаменты, в IX веке — и посуда, изготовленная на гончарном круге.
По не очень понятным причинам в IX–X веках курганные погребения —
— полностью вытесняют захоронения в грунтовых могильниках.
Но здесь тоже — никакой особенной смены ориентиров, ведь курганная обрядность начиналась ещё у «праго-корчакцев». Сейчас эта обрядность победила. Возможно, местный языческий патриарх провёл церковную реформу…
Налицо тот редкий для нашей кипящей истории случай, когда одна культура эволюционировала в другую просто под влиянием экономического развития.
А может быть, в этом и дело? Я уже писал о том, что впервые за долгие века на эти лесостепные земли никто не вторгался ни с юга, ни с запада. Авары не в счёт, с ними к VIII веку как-то сжились. Да и слабели они.
И народ просто зажил! И что характерно — лука-райковецкая культура получила распространение только в восточной части пражско-корчакского ареала. От верхнего течения Западного Буга до правобережья Киевского Поднепровья. Ещё бы! Там, на западе и юго-западе, бьются. Теряют и приобретают. Покоряют и покоряются. А здесь — живём, братья! Кто же на ны? Когда нет тут никого, кроме ны…
А рост населения и экономики привёл к ещё одному закономерному явлению. Люди начали осваивать пространства, уже не слишком близко друг от друга строя свои «соты» задружные. Расходятся по рекам, по поймам, расширяя свои пространства… и в то же время оставляя их между собой.
И вот мы начинаем видеть неравномерное распределение лука-райковецких памятников. А затем на месте различных областей их концентрации — появление различных племён.
Подметивший это В. В. Седов указывает на —
— четыре более или менее крупных региона концентрации памятников, отделённых друг от друга незаселёнными лесными или болотистыми пространствами:
1) верховья рек Буга, Стыри и Горыни;
2) бассейны рек Тетерева и Ужа;
3) среднее течение Припяти (округа Турова);
4) киевское поречье Днепра с Ирпенью и устьем Десны,
И эта археология стыкуется с летописными племенами:
Так, первый регион в общих чертах совпадает с областью волынян. Скопление памятников VIII–IX вв. в верховьях Ужа и Тетерева соответствует коренной территории древлян. Группа памятников VI–IX вв., сосредоточенная в той части Припятского Полесья, где позднее был основан племенной центр дреговичей Туров, надёжно связывается с ранними дреговичами. К полянам должен быть отнесён регион правобережной Киевщины. [305]
Почему обособились? А потому, что между реками водоразделы, лесами густыми укрытые. Порядочному человеку там и делать нечего: пахать неудобно, вода из ручьёв не наносишься, а каботажная торговля по рекам как раз приречных поселений и требует.
Поселение древних славян. Реконструкция
И между людьми словно вырастают пустынные лесные пространства…
Но только преувеличивать разницу между племенами не следует. У них, прямых и непосредственных наследников пражско-корчакских славян, женские височные кольца практически одинаковые:
В курганах волынян, древлян, полян и дреговичей нередко встречаются эсоконечные кольца, которые… были характерны для славян раннесредневекового образования, вышедшего из пражско-корчакского культурного круга. В тех же курганах обычны и полутораоборотные височные кольца… которые следует рассматривать как этнографический маркер юго-западной группы восточных славян. [305]
Едины не только кольца:
Ещё А. А. Спицын в работе, положившей начало археологии восточнославянских племён, писал о полном единстве элементов обрядности и вещевых инвентарей курганов ІХ — ХІІвв. этой группы племён. Действительно, этнографические черты женского убранства волынян, древлян, полян и дреговичей бесспорно общие. Для всех этих племён свойственны простота и скромность украшений, отсутствие шейных гривн, нагрудных привесок, малочисленность браслетов и перстней и малочисленность перстнеобразных височных колец общеславянского облика. Только крупнозернёные металлические бусы в составе шейных ожерелий выделяют дреговичей среди иных племён юго-западной группы. [305]
А ведь это они — первые из списка «подлшшых» славян по «Повести временных лет»! Люди лука-райковецкой культуры. Которые, наследуя свою прежнюю пражско-корчакскую общность и сохраняя единый материально-культурный фундамент, обособились по ландшафту, из-за чего постепенно утрачивают этническую идентификацию друг с другом. И называют себя по-разному. Но ощущение единого былого корня, былой принадлежности к единому этносу у них — и у окружающих — остаётся.
А вот те, кто к этой общности изначально не принадлежали, в тот самый «элитный список» и не попали. И когда даже пражско-корчакская культура приказала долго жить, рассеявшись на ряд культур-продолжений, память о едином корне ещё продолжала и через две-три сотни лет делить народы на Руси на славянские и неславянские. Явно исходя из той, предыдущей, локализации «настоящих», пражско-корчакских славян как единого племени.
Сразу становится понятно, отчего в списке нет уличей и тиверцев. Они — потомки не пражской, а Пеньковской культуры! Следовательно, не славян, а антов!
Отсутствие кривичей, с их возможной то ли финской, то ли балтской принадлежностью — тем более ясно.
Девушка из племени вятичей.
Реконструкция М. М. Герасимова
А вятичи? Они же вроде бы из Польши? Как уже говорилось — с прародины… Они отчего не в списке?
Действительно, интересно. Если пражско-корчакские потомки венедов-«киевцев» величали себя славянами, то как звались другие побеги от «киевского» корня?
И как-то с большим интересом вдруг вчитываешься в сообщение арабского автора Ибн-Русте из его сочинения «Ал-Алак аннафиса» («Дорогие ценности») —
— в самом начале пределов славянских находится город, называемый Ва. т (Ва. ит.). Путь в эту сторону идет по степям (пустыням?) и бездорожным землям через ручьи и дремучие леса. Страна славян — ровная и лесистая, и они в ней живут. И нет у них виноградников и пахотных полей.
Этот Ва. т (Ва. ит.) — расшифровке не поддаётся. Но разумное большинство исследователей согласно, что речь может идти о вятичах. Правда, многих смущает место, обозначенное точкой: кажется, средневековые арабы не просто давили на нём звук, а произносили что-то вроде глубоко-нёбного «н». Но, собственно, это не проблема, а решение.
Ибо, например, такой автор, как Абу Саид Гардизи, в своём сочинении «Зайн ал-ахбар» («Украшение известий») даёт это слово уже более определённо:
В… славян есть город Вантит.
Гардизи важен в этом смысле тем, что, по признанию специалистов, его текст, в отличие от многих других средневековых арабских текстов, прост и не представляет трудностей в плане перевода. А главные трудности заключаются в значительном числе архаических слов и форм, несмотря на его относительно позднее происхождение. То есть человек пользовался уже при составлении своего текста некими более древними сочинениями.
Одно из них предположительно устанавливается как принадлежащее перу Ибн-Хордадбеха, также написавшему известное географическое сочинение «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик» («Книга путей и стран»). Этот труд датируется самое позднее 885 годом. Правда, в тексте самого Ибн-Хордадбсха я ничего о Вантите не нашёл, но такое предположение высказывает очень авторитетный востоковед А. П. Новосельцев, который, видимо, опирался на что-то серьёзное, раз высказывал эту мысль.
Да это и неважно, ибо этот топоним/этноним встречается ещё по меньшей мере в двух независимых источниках.
В известном письме хазарского кагана Иосифа, где он рассказывает своему единоверцу-иудею Хасдаю ибн Шафруту, главному министру Кордовского халифата, о своих владениях, говорится:
Ты ещё настойчиво спрашивал меня касательно моей страны и каково протяжение моего владения. Я тебе сообщаю, что живу у реки, по имени Итиль, в конце реки [примыкающей к морю] Г-р-гана [море Гирканское — Каспийское]. Начало [этой] реки дбращено к востоку на протяжении 4 месяцев пути. У [этой] реки расположены многочисленные народы в сёлах и городах, некоторые в открытых местностях, а другие в укреплённых [стенами] городах. Вот их имена: Бур-т-с [буртасы], Бул-г-р [булгары], С-вар [сувары], Арису, Ц-р-мис [черемисы], В-н-н-тит [вятичи?], С-в-р [северяне?], С-л-виюн [славяне?]. Каждый народ не поддаётся [точному]расследованию и им нет числа. Все они мне служат и платят дань.
В скобочках отметим: у хазарского царя вятичи разделены со славянами!
И, наконец, в анонимном персидском географическом сочинении «Худуд Ал-Алем» («Границы мира») рассказывается следующее:
О стране славян. На восток от неё — внутренние булгары и некоторые изрусов, на запад — часть Грузинского моря и часть Рума (Византии). На запад и восток от неё всюду пустыни и ненаселённый сенер. Это большая страна, и в ней очень много деревьев, растущих близко друг от друга. И они живут между этими деревьями. И у них нет иных посевов, кроме проса, и нет винограда, но очень много мёда, из которого они изготовляют вино и тому подобные напитки. Сосуды для вина делаются у них из дерева, и случается, что один человек ежегодно делает до 100 таких сосудов. Они имеют стад