Высокая была взята, и отбить ее наши воины уже не смогли, резервы иссякли. Тем не менее для японцев итоги вышли плачевными. В четвертом штурме они потеряли 18 тысяч человек, а главную линию обороны так и не захватили!..
За время осады убитыми и ранеными выбыло 15 тысяч русских матросов, солдат и офицеров (погибло 9300, среди них и душа обороны – генерал Кондратенко). Многие лежали на больничных койках, в строю осталось 8–9 тысяч. Мнения военного совета разделились. Одни считали необходимым стоять до конца, другие указывали на то, что дальнейшая оборона не имеет смысла, приведет к одностороннему избиению гарнизона и населения. Стессель принял сторону последних, подписал 20 декабря акт о капитуляции. 23 тыс. человек попали в плен.
И все-таки герои Порт-Артура свою задачу выполнили, планы дальневосточного блицкрига сорвали, сковав врага более чем на пять месяцев. Неприятельские потери оказались больше в семь раз – 110 тыс., из них 10 тыс. офицеров. Тем временем была достроена Транссибирская магистраль, на восток потоком шли воинские эшелоны. В Маньчжурии сосредоточилось 500 тыс. штыков и сабель против 300 тыс. у врага. Япония выскребала последние резервы. Чем завершился бы последующий удар, предсказать нетрудно. Воины Порт-Артура и солдаты Куропаткина не виноваты в том, что плоды их героических усилий не послужили победе над японцами. Тут уж постарались западные державы и их «пятая колонна» в России. Страну охватила революция, правительство сочло за лучшее подписать Портсмутский мир. Но и японцам досталось так крепко, что они удовлетворились переуступкой Ляодунского полуострова, а из российских территорий – Южного Сахалина, который успели захватить. Возвращать последний и освобождать Порт-Артур довелось уже другим героям – в победном 1945 году.
Валерий Шамбаров. Прощай, Галиция (Галицийская битва)
Рассуждая об итогах Первой мировой войны, историки чаще всего говорят о гибели трех крупнейших империй, революциях, Версальском договоре и иных факторах кардинальной перекройки карты мира. При этом остаются за кадром «второстепенные» последствия тех событий. Во время Галицийской битвы российские войска наголову разбили превосходящую по численности австро-венгерскую группировку. Но смогла ли наша страна извлечь пользу из этой блестящей победы?
В 1914 году приобрел особую популярность марш В.И. Агапкина «Прощание славянки», созданный двумя годами ранее. Его повсюду играли военные оркестры, хотя текста еще не было. Слова же сочиняли неведомые «народные» авторы. Самый ранний вариант, дошедший до нас, звучал так:
По неровным дорогам Галиции,
Поднимая июльскую пыль,
Эскадроны идут вереницею,
Приминая дорожный ковыль.
Прощай, Россия-мать!
Уходим завтра в бой.
Идем мы защищать
Твои границы и покой…
Стихи явно родились на Юго-Западном фронте, где требовалось сокрушить главные силы Австро-Венгрии. Фронт насчитывал 650 000 штыков и сабель, командовал им Н.И. Иванов, а начальником штаба был лучший стратег императорской армии М.В. Алексеев. Вражеская территория дугой вдавалась в нашу, и предусматривались «клещи». С востока, с Украины, на Львов нацеливались 8-я и 3-я армии. С севера, из Польши, – 4-я и 5-я.
Но и австрийский главнокомандующий Конрад намеревался наступать, разбить русских до того, как они отмобилизуются. Потом, мол, высвободится армия, громившая Сербию, а союзная Германия раздавит Францию. И развернется наступление в глубь России. В Галиции у Конрада находились 750 000 солдат, должны были подойти еще 250 000. Основную часть этих контингентов военачальник сосредоточил на северном фланге, в Польше. Уже двинул соединения через границу, захватил Каменец-Подольск. Но со сроками серьезно ошибся. Рассчитывал, что русские изготовятся к началу сентября. А на самом деле мобилизация шла быстрее.
18 августа 1914 года 8-я армия А.А. Брусилова форсировала пограничную реку Збруч. На следующий день выступила 3-я армия Н.В. Рузского. 4-я и 5-я армии в Польше не успевали сосредоточиться, но было решено не ждать их – подключатся позже. Для Конрада это вторжение оказалось неожиданным. Он спешно собрал несколько кавалерийских и пехотных дивизий, бросил их, чтобы задержать наши армии. Но эти заслоны русские смели с ходу. Были взяты Тернополь, Броды, Станиславчик.
Однако на северном участке дело пошло хуже. Здесь у врага было двойное превосходство, и он подготовил ловушку. Когда 4-я русская армия А.Е. Зальца пошла вперед, перед ней отступали слабые отряды – заманивали. Основная же группировка противника затаилась в лесах. Едва 4-я армия подставила ей правый фланг, последовал мощный удар. Под Красником Зальца разбили, его войска покатились назад. Соседняя 5-я армия под командованием П.А. Плеве повернула на выручку, но и ее поджидали. Навалились, стали окружать. Плеве был блестящим военачальником. Он мгновенно определил слабое место вражеских боевых порядков и бросил туда две казачьи дивизии. Лавина нанизала на пики и втоптала в землю австрийцев, прошибла кольцо. Армия вырвалась. Возле Люблина и Холма противника остановили. Зальц за грубые ошибки был снят и заменен генералом А.Е. Эвертом.
Между тем войска Брусилова и Рузского уже приближались к Львову. Чтобы защитить город, неприятель экстренно оборудовал позиции по рекам Гнилая Липа и Буг. 29 августа здесь закипело жестокое сражение. Местность была крайне неудобной для наступления – кругом болота, речушки. Мосты и гати простреливались. Враги не только отбивались, но и сами остервенело контратаковали. Тогда Брусилов наметил прорыв обороны на узком участке. Передал всю тяжелую артиллерию в правофланговый 7-й корпус. Тому досталось несладко. Солдаты буквально прогрызали австрийские позиции. Лишь через два дня упорнейших боев сумели перейти Гнилую Липу. Тут-то противник и дрогнул, начал пятиться. А Брусилов, угадав момент, приказал остальным соединениям «наподдать». Его корпуса с новой силой навалились на врагов, и те не выдержали. Оборона рухнула.
Неприятельское командование переполошилось, посчитав, что русские перехватят железную дорогу, отрежут пути отхода. Полетела команда оставить Львов…
3 сентября Брусилов со штабными офицерами ехал к Рузскому на совещание. Одна из машин с офицерами Д.Ф. Гейденом и Р.Н. Яхонтовым отстала. Они увидели, что от Львова идут крестьяне, поинтересовались: «А что, много там войска?» Им ответили: «Нема никого, все утекли». Гейден и Яхонтов повернули во Львов. Противника там и впрямь не было. Офицеры не отказали себе в удовольствии позавтракать в лучшей гостинице Жоржа, купили львовских конфет и поехали обратно – докладывать. В город вступили наши полки.
Но австрийцы ушли недалеко. Остановились в 30 км, у Гродека. Конрад собирал силы, чтобы отбить Львов, перебрасывал целую армию из Сербии и еще одну – из-под Люблина.
Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич сделал свою переброску сил: 9-ю армию П.А. Лечицкого на Юго-Западный фронт. Строился замысел взять в клещи всю неприятельскую группировку, ранее отразившую наше наступление в Польше: 9-я, 4-я и 5-я армии навалятся с одной стороны, а 3-я повернет от Львова во вражеские тылы. Ну а для прикрытия города оставлялась только 8-я армия. Сочли, что этот участок будет спокойным.
4 сентября армии Лечицкого и Эверта нанесли удар. Но австрийцы успели оборудовать перед ними мощную оборону – траншеи, доты, заграждения колючей проволоки. Встретили лавиной огня, русские атаки захлебывались. Штурм повторяли несколько дней. Там, где наметился успех, было решено атаковать непрерывно, даже ночью – иначе, пока русские брали одну линию, австрийцы позади нее строили следующие.
Большие надежды возлагались на обход со стороны 3-й армии Рузского. Австрийцы подтянули к Львову дополнительно армию Ауффенберга! Под Равой-Русской они столкнулись лоб в лоб, здесь тоже завязались бои.
Брусилов вдруг обнаружил, что против него стягиваются огромные силы – 21 дивизия против 9. Забил тревогу, собирал подкрепления. Но понимал – не успеет. А в пассивной обороне не удержится. Враг навалится и сомнет, не в одном месте, так в другом. Решил атаковать сам – если не победить, то хотя бы спутать планы неприятеля. 10 сентября 8-й корпус Р.Д. Радко-Дмитриева после артподготовки устремился вперед. Но и австрийцы планировали наступать 10 сентября. Части схлестнулись во встречном сражении. Отчасти задумка Брусилова исполнилась, врагов сбили с толку.
Но потом сказалось численное превосходство. Австрийцы лезли напролом по всему фронту. На второй день они стали одолевать на левом фланге. Начальник 48-й дивизии Л.Г. Корнилов лично водил в штыки последний боеспособный батальон. А у Брусилова в резерве осталась только 12-я кавалерийская дивизия А.М. Каледина. Командующий отдал ей красноречивый приказ: «12-й кавалерийской дивизии – умереть. Но умирать не сразу, а до вечера». Что ж, Каледин понял: погибнуть, но задержать врага. Да попробуй задержи! Жиденькие цепи кавалеристов не могли остановить многочисленную пехоту, их опрокидывали. Тогда Каледин решился на отчаянный шаг – среди бела дня, невзирая на шквальный огонь, бросил свои эскадроны в конном строю. Солдаты противника не выдержали вида несущихся на них всадников, побежали…
12 сентября Брусилов распорядился… снова наступать. Противник никак не ожидал атаки русских. Растерялся, стал окапываться. Таким способом выиграли еще один день. Последний день неравной драки…
Австрийцев уже припекло на северном фланге. Перелом обеспечила 5-я армия Плеве. Главная задача досталась не ему, атаковали соседи. И Плеве поначалу не беспокоил неприятеля, выжидал. А когда враги привыкли, что 5-я армия «сидит тихо», внезапно кинул солдат на штурм и прорвал фронт. После чего осуществил блестящий маневр, пустил два корпуса по расходящимся направлениям. Один – на север, в тыл группировки, которая отбивалась от армий Лечицкого и Эверта. Другой – на юг, в тыл австрийцам, сражавшимся с армией Рузского. Обе группировки испугались окружения, начали отходить.