Их успех сказался и на положении соседей – 3-го Белорусского. При угрозе окружения гитлеровцы начали отводить свои части, и этим воспользовался Черняховский: преследуя отступавших, ввел резервы, умело ими маневрировал, вклиниваясь в возникшие бреши. 29 января его соединения также вырвались в нескольких местах к морю.
Германскую группировку рассекли на части. 20 дивизий засели в укрепрайоне Хайльсберг, пять – в Кёнигсберге, четыре – севернее, на Земландском полуострове. За морские перевозки противника взялись летчики и подводники Балтфлота (за февраль-март они отправили на дно 32 транспорта и семь боевых кораблей).
Взбешенный Гитлер снял командующего группой армий «Центр» Рейнхардта, дав ей новое название – «Север» и приказав выправить положение. Советские войска были ослаблены в сражениях, в дивизиях оставалось по 2,5–3 тыс. человек (вместо 6–6,5 тыс.). У немцев же при отступлении боевые порядки уплотнились, сомкнулись в мощные кулаки. Враг ринулся в массированные контратаки, однако отсекавшую Восточную Пруссию от Германии перемычку таранил безуспешно, сумев лишь пробить коридоры между тремя своими группировками. В этой мешанине командующий фронтом генерал Иван Черняховский находился в расположении войск, 18 февраля у города Мальзак он попал под артобстрел и был смертельно ранен.
Его заменил Александр Василевский. Маршал на время прекратил лобовые схватки, дал подчиненным передышку. Советскому командованию пришлось менять планы. Стало известно, что в разрыв, образовавшийся между 2-м и 1-м Белорусскими фронтами, собралась ударить группа армий «Висла». Поэтому силы Рокоссовского срочно двинули на запад, на Померанию. В Восточной Пруссии остались войска 3-го Белорусского, усиленные четырьмя армиями соседей, а также частями расформированного 1-го Прибалтийского фронта.
Три немецкие группировки маршал Василевский наметил громить по очереди, отведя решающую роль артиллерии, которой подвезли 1500 эшелонов со снарядами. Первыми их мощь ощутили на себе дивизии, засевшие в укрепрайоне Хайльсберг (там находились 911 дотов и множество других укреплений). 13 марта на этот район выплеснулся шквал огня, а затем с разных сторон навалились шесть наших армий: теснили, сжимали позиции оборонявшихся, а значит, и снаряды с бомбами сыпались туда все гуще. 26 марта неприятельская группировка развалилась. Ошалелые, измученные солдаты вермахта складывали оружие. Сдались 46 тыс., погибло вдвое больше.
Атаковавшие Хайльсберг армии высвободились. Три из них Ставка забрала на Берлин, остальные развернула на Кёнигсберг, уплотнив кольцо окружения.
Немцы до сих пор считали эту крепость неприступной: 15 мощных фортов, доты, каменные дома, 130 тыс. защитников, 4 тыс. орудий. Германская пропаганда взывала: «Русские, опираясь на слабые укрепления Севастополя, защищали город 250 дней. Солдаты фюрера обязаны столько же времени продержаться на мощных укреплениях Кёнигсберга!» Узнав об этом, наши ответили через радиоустановки: «Мы обороняли Севастополь 250 дней, а освободили за 4».
Маршал Василевский решил брать город «не числом, а умением». Для штурма выделил даже меньше войск, чем было оборонявшихся, 106 тыс. человек. Из них были созданы 26 штурмовых отрядов и 104 штурмовые группы. Включили туда подразделения пехоты, саперов, огнеметчиков, а также артиллеристов и танкистов с несколькими орудиями и танками. Набирали в основном опытных, знающих толк в сражениях в черте города бойцов. Артиллерии у наших было не намного больше, чем у противника, – 5200 стволов, по большей части – крупных калибров, остальное – в штурмовых отрядах, для непосредственного сопровождения.
2 апреля приступили к обстрелу, разрушая узлы обороны. Через четыре дня город превратился в бушующий огненный вулкан. Уже в начале штурма наши отряды перерезали единственную железную дорогу Кёнигсберг – Пиллау, преодолели внешние обводы крепости. Остановились у форта Шарлоттенбург, чьи стены не брали даже самые тяжелые снаряды. Командир саперного взвода Иван Сидоров воспользовался тем, что немцы при обстрелах укрывались на нижних этажах. Его солдаты, подобравшись вплотную, из собственной взрывчатки и трофейных боеприпасов заложили мощный заряд. После того как прогремел взрыв и возник огромный пролом в стене, красноармейцы перебили вражеский гарнизон в рукопашной. (В дальнейшем «метод Сидорова» использовали и для других фортов.) Затем к штурму подключилась авиация, позиции гитлеровцев стали утюжить 500 тяжелых бомбардировщиков.
Санинструктор Александр Бубнович позже вспоминал: «В Кёнигсберге каждый дом приходилось брать штурмом. От одного места к другому добирались перебежками. Жизнь в буквальном смысле зависела от каждого шага». А вот что поведал артиллерист Иван Тихонов: «Уличные бои – это вообще страшно. В городе все горело… Лошади, даже привычные к свисту пуль и взрывам, боялись жутко. Когда крыша дома горит, черепица нагревается и взрывается, падает с треском». Далее – свидетельство танкиста Бориса Пирожкова: «Из бригады вышло три танка и шесть самоходочек. Все остальные были подбиты и сгорели. У немцев было много фанатиков-пацанов по 12–16 лет, которые не сдавались. Это были юнцы с фаустпатронами. Побили очень-очень много наших танков… Мне приходилось дважды гореть в танке. Есть пять секунд, чтобы выскочить, когда машина в огне, вылететь и покатиться по земле. И я выскакивал».
Один из фортов брал младший брат легендарной Зои, командир батареи самоходок Александр Космодемьянский. Когда его 152-миллиметровые орудия разбили стену, танкисты совместно с пехотой заставили гарнизон сдаться. (Звание Героя Советского Союза гвардии старшему лейтенанту Космодемьянскому присвоили посмертно, он пал смертью храбрых.)
На третий день штурма большая часть важных городских объектов уже была в руках русских. Василевский предложил коменданту Кёнигсберга Отто Ляшу капитулировать, но тот отказался, в ночь на 9 апреля собрал кого смог и попытался вырваться из города на Земландский полуостров – не получилось, немцев растрепали и отбросили назад.
На следующий день защитникам крепости стало совсем невмоготу. Вечером Ляшу передали повторный ультиматум, и немецкий генерал дал команду прекратить огонь.
10 апреля над последним очагом обороны, башней Дона, взвилось красное знамя. В плен попали 94 тыс. вражеских солдат и офицеров, более 40 тыс. мертвых немцев остались среди руин. Василевский снова дал войскам передышку и переместил артиллерийские кулаки на новые позиции. Последнее наступление – на Земландский полуостров и порт Пиллау – завершилось 25 апреля. Группа армий «Север» была уничтожена. Тех, кто мог считать себя счастливчиками, насчитали в плену 220 тыс человек.
Эта победа далась очень дорогой ценой: в Восточной Пруссии полегли более 126 тыс. воинов Красной Армии, 458 тыс. получили ранения. Львиная доля потерь пришлась на прорыв многочисленных полос обороны и встречные схватки с остервенелым врагом, а сам штурм Кёнигсберга Василевский провел мастерски. Данное фашистам обещание выполнили – взяли город за четыре дня, как Севастополь, и потери здесь оказались в 10 раз меньше, чем у противника: при штурме погибли 3700 красноармейцев, 14 тыс. получили ранения.
За успех в этой операции Александр Василевский был награжден вторым орденом «Победа». Первый получил за освобождение Правобережной Украины.
Восточная Пруссия по итогам войны оказалась разделена. Кёнигсберг с прилегающей областью отошел к России. Но гораздо больше отвоеванной русскими территории досталось Польше. Получила подарок и Литовская республика, у которой появился собственный порт – Клайпеда (прусский Мемель).
Чувство благодарности, как известно, не вписывается в рамки европейской «этики». В 1992 году Литва потребовала убрать из Вильнюса могилу освобождавшего этот город Ивана Черняховского, а в 2015-м поляки снесли памятник на месте гибели талантливого русского генерала. Ведь эта земля теперь – польская, вот и решили ее «хозяева» стереть воспоминания о том, чьей кровью она была полита в победном сорок пятом.
Валерий Шамбаров. С войной покончили мы счеты (Битва за Берлин)
Весной 1945 года правительство Германии взбадривало соплеменников мифами о сулившем победу чудо-оружии. Реальные расчеты были иными: нацисты хотели затянуть войну и расколоть антигитлеровскую коалицию. Велись тайные переговоры с США и Англией, и те с готовностью двурушничали. Немцы снимали с позиций стоявшие против союзников Красной Армии войска, а американский радиообозреватель Джон Гровер сообщал: «Западный фронт фактически уже не существует». Вопреки договоренностям о разграничении зон оккупации Уинстон Черчилль 1 апреля телеграфировал Франклину Рузвельту: «С политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».
Все основные силы гитлеровцев сконцентрировались именно на востоке. В группы армий «Висла» и «Центр» влились 200 тыс. ополченцев фольксштурма. Вооружались отряды полиции, связистов, железнодорожников, гитлерюгенда. Чтобы покончить с войной и прекратить чреватые возобновлением мирового противостояния интриги, Советскому Союзу был необходим решающий удар. Нанести его выпало 1-му Белорусскому фронту Георгия Жукова, 1-му Украинскому Ивана Конева и 2-му Белорусскому Константина Рокоссовского. По живой силе и авиации они превосходили врага примерно в 2,5 раза, по танкам и артиллерии – вчетверо, что неудивительно: оборону предстояло одолеть невиданную. По Одеру и Нейсе протянулись три полосы мощнейших укреплений. В Берлине оборудовали три кольцевых крепостных обвода, окна сделали амбразурами, улицы забаррикадировали.
Немцы распределили войска неравномерно. Против 1-го Белорусского полосу в 175 км занимали 23 дивизии, множество отдельных бригад и полков, больше половины из них – у Кюстринского плацдарма, захваченного Красной Армией еще во время предыдущего наступления. 1-му Украинскому противостояли 25 дивизий, растянутых гораздо шире, на 390 км. Сопротивление 2-му Белорусскому оказывали рассредоточенные на 120-километровом рубеже 7 дивизий и 13 полков. Главный удар кулаком из семи армий Жуков нацелил с Кюстринского плацдарма, где плотность обороны была максимальной, но до Берлина оттуда оставалось пройти всего 60 км. К тому же это позволяло перемолоть основную