Об этом доложили Петру, и он решил атаковать врага! В ночь на 7 мая царь посадил на три десятка лодок преображенцев с семеновцами (никого с морским опытом под рукой не оказалось), а сам на пару с Меншиковым возглавил атаку. Часть лодок под командованием царева соратника затаилась за островами у Фонтанки. Другую – государь повел вдоль Васильевского острова. Гребли потихоньку, плавно скользили на темном фоне лесистого берега: обходили неприятельские суда, чтобы отрезать их от моря. Ночь выдалась ненастная, с дождем и тучами, и тем не менее шведы заметили наши лодки, сыграли тревогу, стали поднимать паруса, пальнули из орудий. Но развернуться в узкой протоке не могли, а целиться в утреннем сумраке, в суматохе толком не получалось.
Затревожились и на других кораблях эскадры. Забираться в полутьме в протоки с островами и мелями Нумерс не решался. Лодки Петра и Меншикова стремительно с двух сторон проскочили под огнем орудий в мертвую зону. Наши солдаты, закидав палубы вражеских кораблей ручными гранатами, пошли на абордаж, и царь был в числе первых. «Не щадя своей монаршей милости», влетел на палубу «Астрильд» с топором в одной руке и гранатой в другой. Драка была жаркой, хотя из имевшихся 30 лодок хватило восьми. Остальные даже подойти к бортам не успели – все уже было кончено. У русских погибли 20 человек, 55 были ранены. Слишком поздно начавших просить о пощаде шведов взяли в плен всего чертову дюжину. Остальных (по разным оценкам, от 58 до 80) перебили.
Опозорившийся Нумерс с эскадрой убрался восвояси, а трофейные корабли Петр привел к Шлотбургу-Ниеншанцу. Победу праздновали пышно. По представлению Бориса Шереметева и адмирала Федора Головина царь и Меншиков были удостоены высшего (на тот момент единственного) ордена России – святого Андрея Первозванного, стали шестым и седьмым по счету кавалерами. Главу Адмиралтейского приказа Федора Апраксина Петр восторженно поздравил «с сею, никогда бываемою викториею»: лодки без артиллерии одолели два боевых корабля! Всех участвовавших в операции офицеров наградили золотыми медалями, а солдат – серебряными, с портретом царя и надписью «Небываемое бывает. 1703».
Справедливости ради заметим: захват артиллерийских кораблей с помощью абордажа на лодках был довольно распространенным приемом. Его широко применяли карибские флибустьеры и наши казаки на Черном море. При Алексее Михайловиче в 1556 году даже в Финском заливе станичники взяли таким образом шведскую галеру с шестью пушками. Сей метод многократно применяли и в Северной войне на Чудском и Ладожском озерах, когда русские солдаты на лодках и рыбачьих карбасах захватывали, жгли и топили неприятельские яхты, галиоты, бригантины, а у тех вооружение иногда достигало 14–15 пушек.
Подлинное значение победы 1703 года было иным: она была одержана в первом морском сражении с участием самого Петра, воплотив наконец-то его юношескую мечту, раскрыв способности русского государя в роли флотского командира, укрепив его уверенность в будущих викториях – в баталии под Гангутом, успешных десантах на территорию Швеции.
Более того, схватка ознаменовалась первым значительным успехом на водах Балтики, обозначила будущее господство России как на берегу, так и на водных просторах ключевого для нашей страны региона, а два трофейных корабля стали первыми в составе нового, Балтийского флота. И не случайно датой его рождения считается день 7 мая 1703 года.
Славный бой имел еще одно последствие – косвенное, но немаловажное. Он показал, что «замок» Шлотбурга расположен далековато от моря, не запирает Неву от врагов. Царь выбрал место, откуда орудия могли простреливать основные рукава речной дельты. 16 мая на острове Заячий (Луст-Эйланд) Петр I и его сподвижники заложили новую крепость. Так началась история Санкт-Петербурга.
Валерий Шамбаров. Это было под Гангутом
Историческая и архитектурная достопримечательность Санкт-Петербурга Пантелеимоновская церковь XVIII века является памятником военно-морской славы России. Еще одно предназначение храма свидетельствует о том, что в 1714 году в день св. великомученика Пантелеимона, целителя и покровителя врачей, русские моряки одержали знаменательную, записанную золотыми буквами в летопись Отечества победу.
Шла долгая, тяжелая Северная война. Под Полтавой погибла прежде считавшаяся непобедимой армия Карла XII. Тем не менее Швеция упрямо отказывалась признать поражение, заключить мир, уступить русским выход к Балтийскому морю. Ее флот по количеству и мощи боевых кораблей считался четвертым в Европе (после Англии, Франции, Нидерландов), а на Балтике, бесспорно, первенствовал.
Петр I рассчитывал на поддержку созданной им коалиции – Дании, Пруссии, Речи Посполитой, Саксонии. Повел наступление на шведские владения в Германии, планировал высадку войск на исконной территории врага. Союзники откровенно двурушничали. Пеклись лишь о собственных интересах, действовали вяло, пассивно, совместные операции всячески саботировали, срывали.
Вдобавок ко всему вмешались Англия, Австрия и Нидерланды, которые завязывали вокруг конфликта еще один узел интриг – под предлогом миротворчества. Фактически – подыгрывали шведам, стараясь прикрыть их, избавить от новых сокрушительных ударов.
В такой обстановке русским, как и практически всегда, приходилось рассчитывать только на собственные силы. Быстро строился Балтийский флот, сходили со стапелей корабли. Однако ставить все на карту в генеральном морском сражении, рисковать любимым детищем Петр не желал, выбрал более осторожную стратегию. Развернув наступление вдоль побережья Финляндии, продвигаясь все дальше на север, он надеялся таким образом подтолкнуть неприятеля к миру.
Летом 1714-го в море вышла флотилия генерал-адмирала Федора Апраксина: 99 легких галер и вспомогательных судов. Задача сводилась к обеспечению своих сухопутных сил. Флотилия должна была отвезти в Або подкрепления – 15 000 солдат. В походе участвовал и царь, «шаутбенахт Петр Михайлов».
Шведы решили воспользоваться собственным превосходством на море и разгромить караван. Как только суда Апраксина остановились в бухте Тверминне, у юго-восточного берега полуострова Гангут (Ханко), и началась высадка войск, появилась могучая эскадра адмирала Ваттранга: 15 линейных кораблей (на каждом от 50 до 74 орудий), 7 фрегатов, прамов, бомбардирских кораблей (от 18 до 30 пушек), с десяток легких плавсредств. Они зажали русских в бухте. С одной стороны встал, перекрыв прибрежный фарватер, отряд самого Ваттранга. С другой – 10 крупных кораблей под командованием вице-адмирала Лилье. Вступать в сражение было бы для наших самоубийством, шведы просто расстреляли бы вооруженные малокалиберными пушечками галеры. Прорываться пришлось бы под перекрестным огнем, с огромными потерями. Ваттранг и его подчиненные уже предвкушали победу.
Для спасения, казалось бы, обреченной флотилии Петр приказал строить волок через гангутский перешеек (шириной 2,5 км), оборудовать настилы, катки, чтобы галеры можно было перетащить с юго-восточного берега на северный. Действительно ли царь надеялся таким способом эвакуировать корабли, как утверждают историки? Сомнительно. Скорее – пытался перехитрить шведов.
Закупорить намеченный Петром коридор было очень легко, что и сделал Ваттранг. Он выслал к северному берегу отряд контр-адмирала Эреншельда: 18-пушечный прам «Элефант», 6 галер и 3 шхербота.
Есть основание предполагать, что царь Петр этим маневром с волоком отвлек внимание неприятеля, усыпил его бдительность, заставил разделить силы. Наши моряки дождались полного штиля, во время которого парусные гиганты оказались обездвиженными. Авангард командора Матвея Змаевича, состоявший из 20 гребных корабликов, ринулся на прорыв, обходя вражескую эскадру и держась вне досягаемости ее артиллерийского огня. За ним последовал второй отряд из 15 галер и скампавей. Ваттранг задергался, счел, что и остальная часть нашей флотилии будет пробиваться тем же курсом. Свои корабли он стал перемещать так, чтобы заблокировать русским путь к спасению. Но при этом открылся прибрежный фарватер, и Апраксин направил основные силы в распахнувшийся коридор.
Пока командование противника было занято собственными передвижениями, силясь все же не выпустить чужие суда из «западни», авангард Змаевича обогнул полуостров и запер в бухте отряд Эреншельда – тот самый, который караулил «волок».
27 июля (7 августа) 23 легких корабля русских ринулись в бой. В литературе утвердилась такая версия: пару атак шведам удалось отразить, и только третья стала успешной. Однако доктор исторических наук Павел Кротов убедительно показал: сражение было одно, зато упорное и жестокое. В нем участвовал царь Петр, возглавивший взятие неприятельских судов на абордаж, подавший офицерам и матросам пример личного мужества. В результате 10 шведских кораблей оказались захвачены, а опозорившийся Ваттранг предпочел увести эскадру.
Масштабы сражения по сравнению со многими другими историческими битвами были невелики: скандинавы потеряли 18-пушечный прам и 9 гребных судов. Крайне важно то, что Петр и его моряки мастерски переиграли шведскую эскадру, спасли флотилию и превратили, казалось бы неминуемое, поражение в успех – первую большую победу русского регулярного флота.
Ее торжественно праздновали и в Санкт-Петербурге, и по всей России. Для рабочих Партикулярной судоверфи государь построил у истоков Фонтанки часовню во имя св. великомученика Пантелеимона, поскольку Гангутское сражение случилось в день памяти святого целителя.
Для шведов то фиаско не стало сокрушительным, однако и преуменьшать значение Гангута несправедливо. Виктория отозвалась громким эхом на международной арене. Ненадежных союзников России ее морская победа не обрадовала, а переполошила, подхлестнув страхи, связанные с утверждением нашей страны на Балтике. Англия и вовсе принялась активно помогать шведам, опутывала их своей дипломатией, тайными интригами, лишь бы продолжали войну.
Русских моряков успех окрылил. Они осмелели, обрели уверенность в себе, стали совершать крейсерские походы, угрожая берегам Швеции, нарушали морские перевозки. Даже Карл XII, не так давно рвавшийся захватить Москву, стал понимать: войну пора заканчивать. Петр был не против.