тарии, военной юрисдикции это лицо по правам было приравнено к начальнику снабжения группы армий. Однако в интересах ближайшего руководства и наблюдения за обучением в маршевых (запасных) частях 31 августа военный совет постановил учредить на все время войны штаб специальной запасной бригады (l'Etat-Major de la Brigade Spéciale de Dépôt), в состав которой должны были войти запасные части всех тех войск, которые будут направлены во Францию. Во главе этой бригады должен был находиться русский генерал, а у него в штабе – два офицера Генерального штаба, один для заведывания обучением и другой – по административной части.
Постановление это, хотя и высочайше утвержденное, никогда не было приведено в исполнение, и тыловая служба русских войск оставалась очень долго недостаточно точно оформленной. Только к лету 1917 года в Петрограде было сформировано для Франции особое тыловое управление (Direction de l'arrière des troupes russes en France) во главе с полковником Карханиным, которое обосновалось, по сформировании, в Париже и было подчинено военному представителю в этом пункте русского Верховного главнокомандования. Управление тылом подразделялось на три отдела: личного состава, санитарный и интендантский отделы, и его начальнику были подчинены все тыловые русские органы, как то: госпитали, депо (Dépôts subordonnés) и базы, которые к тому времени оказались раскинутыми по всей территории Франции в целом ряде пунктов (например Париж, Тулон, Ренн и т. д.). Затем к названному управлению была присоединена еще военно-юридическая часть, организовывавшая военные суды при главнейших базах.
Из того, что уже было изложено выше, видно, что русские войска, подлежавшие отправлению на французский и македонский фронты, состояли из отдельных бригад. Такая организация затрудняла их использование вследствие отличия от общей организации французской армии. В результате этого мы увидим дальше их действующими в боевом порядке разрозненно, на различных участках фронта, и даже с нарушением их нормальной полковой организации.
Русские особые бригады, как известно, состояли из одних пехотных частей; ни постоянно им приданной артиллерии, ни инженерных войск в их составе не было. Таким образом, эти бригады не могли считаться самостоятельными организационными единицами, и боевая способность их должна была находиться в постоянной зависимости от степени их снабжения упомянутыми специальными средствами. Правда, генерал Алексеев по поводу использования в бою первой из этих бригад высказывал французским представителям, что единственным условием он ставит непременное снабжение ее артиллерией, но одно дело «своя» артиллерия, приданная ей организационно, и совсем другое дело – артиллерия, только временно прикомандированная к известной части. В последнем случае отсутствует тесная органическая связь, столь необходимая между двумя названными родами оружия.
Что касается затем инженерных частей, то полки сами сформировали у себя саперные полуроты, помимо которых им приходилось пользоваться еще услугами французских технических войск.
Французское Верховное командование с самого начала прибытия русских войск во Францию было не вполне удовлетворено бригадной организацией этих войск, явившейся, как мы уже знаем, в результате расширенного впоследствии соглашения П. Думера с генералом Алексеевым.
Уже в резолюции своей от 10 июня генерал Жоффр, осведомленный о желании Государя, чтобы русские войска действовали рядом, указал, что осуществление этого желания при существующей организации может встретить затруднения и что, вероятно, русские бригады придется перемещать сообразно обстоятельствам. Одновременно генерал Жоффр высказывал свое мнение о желательности соединения бригад в дивизии, так как, говорил французский главнокомандующий, только дивизия составляет цельную боевую единицу. Было бы целесообразно поэтому просить русское императорское правительство снабдить русские войска органически приданной им артиллерией, инженерными войсками и дивизионными санитарными учреждениями.
Мысль о сведении бригад в дивизии была у нас принята сочувственно, но предвиделись немалые затруднения по формированию для этих дивизий специальных родов оружия и тыловых учреждений. Эти затруднения были тем труднее одолимы, что, ценя сотрудничество русских войск на своем фронте, французы очень желали видеть переформирование в трехполковую дивизию каждой отдельной бригады. Об этом неоднократно осведомлялся генерал Палицын, заменивший в Париже отозванного в Россию генерала Жилинского. Такая реорганизация требовала, однако, отправки из России столь большого количества дополнительных укомплектований, которые были нам совсем не под силу по условиям тогдашнего времени.
По расчетам нашего Военного министерства даже простое сведение каждых двух бригад в дивизию (всего две дивизии 4-полкового состава), при условии снабжения этих дивизий личным составом для формирования артиллерийских и инженерных частей, равно прочих тыловых учреждений и заведений, обычно придаваемых дивизиям, требовало дополнительной командировки до 300 офицеров и 11 тысяч солдат, а с некоторой надбавкой на всякий случай – до 350 офицеров и до 15 тысяч солдат. Досылка же в каждую из четырех бригад по одному третьему полку с добавлением артиллерии, инженерных войск и дивизионных учреждений по расчету 4 дивизий требовало уже около 32–35 тысяч человек. Французы же заявляли также о желании получить дивизионную конницу, что еще увеличивало общую потребность пополнений.
Ко всему этому надо добавить, что около того же времени поступили усиленные требования от 1-й и 3-й особых бригад о высылке им пополнений ввиду ожидавшейся весной 1917 года наступательной операции наших западных союзников. Независимо от того, французский министр вооружения усиленно ходатайствовал о высылке из России в его распоряжение до 5000 русских специалистов по металлическому и механическому делу. Удовлетворить все эти потребности не было никакой возможности.
Вследствие этого тогдашний военный министр во Франции генерал Лиотей, не желая затягивать переговоры, 7 марта 1917 года телеграфировал начальнику французской миссии в России генералу Жанену (Janin) о желательности скорейшей отправки, независимо от окончательного решения, которое будет принято русским правительством по вопросу о переформировании каждой русской бригады в трехполковую дивизию, того личного состава, который уже подготовлен, имея в виду первоначально предположенную организацию сведения каждых двух бригад в четырехполковую дивизию; в особенности же он просил ускорить снабжение этих дивизий личным составом артиллерии. «Главнокомандующий, – добавлял генерал Лиотей, – придает исполнению этой меры большое значение».
Генерал Гурко, временно замещавший по должности начальника штаба верховного заболевшего генерала Алексеева, был также сторонником скорейшего сведения наших отдельных бригад во Франции и Македонии в дивизии. Он настаивал на скорейшей отправке за границу необходимого для этого личного состава, но невозможность отправки этих укомплектований из Архангельска вследствие раннего времени года и плохое состояние Мурманской железной дороги, относительно недавно открытой, делали даже эту отправку весьма и весьма затруднительной. Сообщение с Францией было в это время столь трудным, что пришлось даже прекратить всякие отпуски военных чинов из Франции в Россию.
Об отправке каких-либо укомплектований раньше второй половины марта не приходилось думать вообще и по другой причине. Генерал Палицын из Парижа категорически сообщал, что до указанного срока все транспортные средства Франции будут заняты выполнением больших морских перевозок на Салоникский фронт. Таким образом, укомплектование, предназначавшееся для переформирования бригад в дивизии, не поспело к началу наступательных действий союзников весной 1917 года, и нашим войскам пришлось принять в этих боевых событиях участие в составе отдельных бригад.
Разрешение вопроса о том или ином порядке переформирования наших бригад в дивизии тянулось чрезвычайно долго, и только в конце мая 1917 года генерал Палицын сообщил в главную французскую квартиру, что русское правительство остановилось наконец окончательно на решении свести 1-ю и 3-ю особые бригады в 1-ю особую дивизию, а 2-ю и 4-ю бригады – во 2-ю особую дивизию. При этом в командование 1-й особой дивизией должен был вступить генерал Марушевский, а 2-й дивизией – генерал Дитерихс. Генералы же Лохвицкий и Леонтьев должны были вернуться в Россию.
Впоследствии, впрочем, эти предназначения были частично изменены в том смысле, что командование 1-й дивизией было вверено генералу Лохвицкому, взамен отзывавшегося в Россию генерала Марушевского.
С развитием в России начавшейся революции вопрос о посылке во Францию дополнительных укомплектований и вовсе отпал. 17 мая 1917 года от французского посла в Петрограде последовал совет французскому правительству предложить генералу Жанену, по соображениям внутреннего порядка в России, ходатайствовать об отмене посылки во Францию как всякого рода подкреплений, испрашивавшихся для 1-й и 3-й бригад, так и укомплектований для формирования войсковых частей, вызывавшихся сведением тех же бригад в дивизию.
Однако отмена эта касалась лишь бригад, находившихся на французском фронте. Главнокомандующий союзными войсками в Македонии генерал Саррайль просил не распространять эту меру на русские бригады, находившиеся в Македонии. Генерал Саррайль продолжал считать возможным, после некоторого отдыха, новое использование русских войск на фронте.
В соответствии с этим французское правительство сообщило телеграммой от 27 мая в Петроград военному министру, что, ввиду волнений в русских войсках, оно предпочитает отказаться от дальнейшего получения русских укомплектований, но что этот отказ не распространяется на войска, находящиеся в Македонии, для которых укомплектования могут следовать транзитом через Францию. Устанавливая порядок, в котором желательна присылка этих укомплектований, новый военный министр французского правительства Пенлеве просил о высылке в первую очередь личного состава для артиллерийской бригады будущей 2-й особой дивизии македонского фронта.