Начало выпуска газа было замечено своевременно; не было ни паники, ни беспорядка. Французские и русские войска были снабжены противогазовыми масками в изобилии. На каждого солдата имелось по две маски; из них одна на руках, другая – на командном посту роты или батальона. Раздача вторых масок была произведена своевременно, и уже через полтора часа все люди имели их в своем распоряжении.
И тем не менее результаты атаки были весьма значительны. Из 10 тысяч человек, который были захвачены волнами газа, были в разной степени отравлены – 1980 человек, то есть почти 20 %; из этого числа умерло на месте отравления 250 человек и 277 человек, по эвакуации, в лечебных заведениях. Это составляет около 5 % от всего числа подвергшихся атаке и свыше 26 % от числа отравленных.
В районе 3-й особой русской бригады потери, по сведениям частей, были следующие:
По общему мнению, такие серьезные результаты газовой атаки явились результатом особо благоприятствовавших для немцев условий в период выпуска ими газа. Дул ровный и несильный ветер в направлении атаки, гнавший газ в расположение противной стороны, но мало способствовавший его рассеиванию. Довольно сильный мороз (5–6 градусов, а к вечеру даже до -12) также удерживал газ внизу, в окопах, не давая ему возможности подняться наверх. Кроме того, оказалось, что газ имел тенденцию проникать через маски при глубоком вдыхании.
Интересны некоторые наблюдения из опыта этой атаки. Выяснилось следующее.
1) Потери вначале были слабы. Они поднялись только к 8 часам вечера и достигли своего максимума на следующий день; были заболевшие даже 2 февраля.
2) Особенно пострадали люди, вынужденные, по своим обязанностям, передвигаться, например люди связи, полковые носильщики и т. д. Так, в одной части из 40 носильщиков должно было быть эвакуировано в самое короткое время 19.
3) Много пострадавших было среди людей пожилого возраста (люди территориальных частей) и особенно среди страдавших бронхитами, астмой, эмфиземой и последствиями алкоголизма.
4) Весьма часты были случаи отравления вследствие неосторожности, а именно при снимании, хотя и временном, маски по причине трудности дыхания в ней или предположения об окончании опасности. Это последнее обстоятельство указывает на необходимость очень тщательной дезинфекции окопов после прекращения газовой атаки.
5) Очень сильно было действие газа на небольших животных. Жертвой отравы пали почти все кошки и собаки, не говоря уже об окопных крысах и мышах. Даже пресловутый медведь Мишка 5-го полка плохо перенес газовую атаку, и его довольно долго пришлось лечить. Более крупные животные, например лошади, хотя и переболели, но легче справились с отравлением, чем их мелкие собратья.
Интересно здесь отметить, что на птиц газ не подействовал, и почтовые голуби остались целы и невредимы.
6) В частях русской бригады твердо убедились, что костры и жаровни с раскаленным углем – одно из очень действительных средств для рассеивания или даже недопущения газа. Было замечено, что люди, находившиеся в жарко отопленных землянках, остались нетронутыми газом; равным образом и животные, которых удалось оградить кострами, не пострадали или пострадали в малой степени. Выяснилась только необходимость разводить костры не на поверхности земли (как обыкновенно рекомендовалось у нас на фронте), а в наиболее низких местах, например на дне окопа.
В ответ на газовую атаку немцев 31 января на фронте русской бригады французской газовой ротой был организован выпуск газа в ночь на 17 февраля. Он закончился, однако, весьма неудачно.
Газ был выпущен в 1 час ночи, но уже через 20 минут его выпуск пришлось прекратить вследствие поступивших донесений о том, что волны его частично направились в нашу сторону. Причины поворота газа остались невыясненными, так как, по свидетельству очевидцев, видимые условия были для нашей стороны благоприятны.
По счастью, в русских войсках потери отравленными оказались незначительными: всего 13 человек. Но среди людей газовой роты, непосредственно выполнявших операцию выпуска газа, число пострадавших оказалось весьма большим, а именно около 120 человек.
По-видимому, значительно пострадали и немцы. По крайней мере, у них наблюдалась паника. Немцы открыли беспорядочную стрельбу, а около 4–5 часов утра можно было слышать шум подъезжавших автомобилей, которые, как можно было догадываться, прибыли для эвакуации в тыл пострадавших.
В отношении производства нечаянных нападений и разведок личный состав 3-й бригады проявил себя столь же смелым и отважным, как и чины 1-й бригады, занимавшие данный участок позиции в летние месяцы.
Особое внимание останавливает на себе серия разведок, произведенных в декабре 1916 года.
В ночь на 15 декабря разведчики 4-й роты 6-го полка под начальством подпоручика Богуславского, прорезав неприятельскую проволоку, бесшумно проникли в первую линию немецких окопов. Там они успели открыть вполне законченное убежище, в котором свободно могли найти укрытие до 100 человек. Убежище было снабжено двумя выходами, при помощи которых люди могли выходить непосредственно за свои проволочные заграждения, не разрушая их. Посередине убежища находился стол, на котором было запасено до сотни ручных гранат. Три из них, для ознакомления с их устройством, русские разведчики захватили с собой при обратном отходе. В расстоянии 40 шагов от этого убежища возводилось другое подобное же убежище. Рабочие, занятые постройкой, были немедленно разогнаны партией подпоручика Богуславского при помощи ручных гранат. Открыв таким образом себя, наши разведчики поспешили покинуть неприятельское расположение.
Генерал Дюма очень обеспокоился добытыми данными, справедливо усмотрев в них подготовку со стороны немцев к неожиданной атаке. В донесении против места об открытии убежища он написал: «Organisation nouvelle et offensive»[28].
18 декабря, ввиду важности добытых сведений, разведка была повторена и дополнена атакой открытой силой. Предварительно при помощи 58-миллиметровых пушек в неприятельской проволоке были проделаны две бреши. Затем, в 7 ч 42 мин утра, после непродолжительной артиллерийской подготовки из наших окопов вышли две полуроты того же 6-го особого полка. Правая полурота нашла свою брешь в проволоке противника проделанной вполне; левая же полурота принуждена была расчистить свою брешь ручными ножницами, после чего обе полуроты, пройдя немецкую проволоку, стремительно бросились в неприятельские окопы.
Форсирование этих окопов оказалось, однако, делом нелегким вследствие значительных размеров их профиля и необходимости считаться с контратаками немцев. Тем не менее после некоторого сопротивления немцы были рассеяны ручными гранатами, причем удалось захватить одного пленного. Очистив от неприятеля ближайшие участки траншеи, правая полурота поспешила направиться к уже известному из разведки 15 декабря убежищу, которое оказалось занятым защитниками траншеи, успевшими вооружиться ручными гранатами. У входа в убежище произошла жаркая схватка, и так как ворваться вовнутрь убежища оказалось невозможным, то пришлось его очистить при помощи ручных же гранат. В этой схватке почти все немцы, укрывшиеся в убежище, погибли. Затем было проверено, что рядом с этим убежищем находится второе, и около него оказалось еще третье убежище. Всего таким образом было открыто три законченных убежища.
Приближался час, заранее назначенный для отхода партий. На шум и стрельбу стали у неприятеля собираться подкрепления, появились пулеметы, и нашим партиям пришлось начать отход в очень тяжелых условиях. Как всегда бывает в этих случаях, на период отхода пришлись и наибольшие потери. Немцы открыли убийственный артиллерийский огонь по нашей позиции, и потери стали нести также войска, оставшиеся на позиции. Перестрелка продолжалась целый день, и только к полуночи всё успокоилось.
Наши потери в этот день:
Убит: подпоручик Новиков;
Ранены: поручик Костин, священник Соколовский;
Контужено: 2 офицера;
Солдат: убито 8, ранено 42, контужено 7; всего 58.
Французская артиллерия, по свидетельству генерала Марушевского, показала себя в этот день с блестящей стороны, содействуя успеху всей задуманной разведки и облегчая выход наших разведчиков из боя.
На донесении об этом дне генерал Дюма написал: «Une remarquable énergie par l’infanterie russe»[29].
Сведения, добытые в разведках 15 и 18 декабря, служили лишним подтверждением данных, собранных 2-м (разведочным) бюро штаба GO в период с 1 по 15 декабря. Эти данные свидетельствовали о значительном усилении немцев в данном секторе и вероятном намерении их перейти к более активным действиям. Этот вывод очень беспокоил генерала Дюма, который еще 14 декабря доносил командующему армией о том, что вследствие крайне неблагоприятного в климатическом отношении времени года наличный состав войск его группы значительно уменьшился и потому недостаточен для поддержания укреплений в надлежащем виде и вообще для противодействия неприятелю.
Соображения генерала Дюма были уважены, и 19 декабря в состав 4-й армии была дополнительно включена новая дивизия, из которой представилось возможным черпать по крайней мере рабочих для выполнения необходимых работ.
Немцы, со своей стороны, также не отнеслись равнодушно к той активности, которую проявили их противники – русские войска.
22 декабря они в районе Оберив производили пристрелку своей артиллерии по первой линии своих же окопов. Операция эта почти всегда является свидетельством ожидающегося нападения.
Затем 29 и 30 декабря они усиленно обстреливали Мурмелон ле Гран, в котором находился штаб 3-й особой русской бригады.
Наконец 1 и 2 января в районе 6-го русского полка немцы произвели своей пехотой несколько безуспешных наступательных попыток, сопровождавшихся артиллерийским огнем.
Вслед за неудачно выполненной французской газовой ротой на фронте русской бригады газовой атакой, о которой рассказано выше, у начальника участка явилась необходимость удостовериться, не подготовляется ли немцами ответный сюрприз для наших войск. С этой целью в ночь с 19 на 20 февраля от 6-го особого русского полка была выделена партия смельчаков в 9 человек под командой поручика Николаевского. Этой партии была поставлена задача проникнуть в неприятельские траншеи и обследовать таковые. Высланные вперед люд