Русских солдат, по смене с позиции, доставляли в тыл в камионах или по железной дороге от Флорины. Они располагались эшелонами, по полкам, в районе Верии. Весь путь, совершенный ими, прошел без инцидентов, но 20 января в Верии состоялся огромный солдатский митинг, направленный против офицеров. Агитаторы, по-видимому, прекрасно сознавали, что сплоченное офицерство – единственная сила, еще препятствовавшая превращению войсковых частей в толпу наивных и темных русских людей, всецело подпавшую под влияние соблазнительных лозунгов.
Французский комендант г. Верия, донося своему начальству о характере митинга, сообщил, что на нем было решено предъявлять офицерам ультиматумы: «С Лениным ли вы или против него?»
В том же донесении комендант сообщил, будто на митинге солдаты порешили передать командование ротами и батальонами унтер-офицерам и фельдфебелям. Постановление это провести в жизнь комитетам, однако, не удалось.
29 декабря новый главнокомандующий союзными войсками на востоке генерал Гильома, заменивший отозванного генерала Саррайля, уведомил генерала Тарановского о том, что перемирие, заключенное с неприятелем правительством, оказавшимся во главе России, не распространяется на македонский фронт, но что, в случае непринятия такой точки зрения, на войска 2-й особой дивизии могут быть распространены те же меры, которые применены к русским войскам, находящимся во Франции.
Дело шло о разделении личного состава дивизии на три категории (triage) и использовании русских военных контингентов сообразно их пожеланиям.
Так кончилась боевая деятельность 2-й особой русской дивизии. С августа 1916 года части этой дивизии, в составе отдельных бригад, принимали деятельное участие почти во всех важнейших операциях союзников на македонском фронте. При взятии Флорины и Монастыря, явившихся началом освобождения Сербии, а также в междуозерном районе, было пролито немало русской крови, о чем свидетельствуют многие могилы русских офицеров и солдат, разбросанные на полях и высотах Македонского театра. По свидетельству бывшего начальника дивизии генерала Тарановского, 3-й особый пехотный полк был награжден за боевые отличия французским Военным Крестом на знамя, а 4-я бригада – Орденом Звезды Карагеоргия 4-й степени.
Глава XII
Революционные настроения в русских войсках за границей. – Невозможность разрешения вопроса об их репатриации. – «Триаж» и его результаты. – Трудное положение русского офицерства. – База в Лавале. – Ее начальники и их деятельность. – Положение русских солдат-рабочих и их настроения. – Стремления к сохранению русской вооруженной силы на заграничных фронтах.
Известие о разлагающем влиянии революции в России на внутреннюю жизнь и порядок в русских войсках, находившихся во Франции, дошло до Петрограда в 20-х числах мая 1917 года.
Находившийся там французский министр снабжений А. Тома, имея в виду опровергнуть статьи некоторых газет, запросил телеграммой от 25 мая Париж, насколько эти слухи достоверны. Ему было отвечено, что действительно случаи нарушения дисциплины наблюдаются и что, при этих условиях, возникает даже вопрос о том, насколько желательно дальнейшее пребывание русских войск во Франции. Во всяком случае, признавалось необходимым прекратить дальнейшую отправку русских войск и их укомплектований на французский фронт. «Это мнение, – добавлялось в ответе, – не относится, однако, к войскам, предназначенным на салоникский фронт, для которых пребывание на нашей территории не является необходимым».
Ввиду этих соображений в русской Ставке возникла мысль собрать все русские войска на македонском фронте, соединив их в один корпус. Однако генерал Фош, занимавший в то время должность начальника французского Генерального штаба, сообщил в Ставку, что образование из двух русских дивизий корпуса не вызывается условиями македонского фронта и что самое переформирование 1-й и 3-й особых бригад в дивизию может встретить затруднение в снабжении этой дивизии материальной частью.
Во всяком случае, добавлял он, об этом переформировании и отправке бригад в Салоники можно будет говорить только по восстановлении, распоряжением русской власти, порядка в ныне находящихся во Франции бригадах. Ответ этот относится к первой половине августа 1917 года, то есть ко времени, когда бригады эти уже находились в двух враждебных друг другу лагерях: Ла Куртин и Курно.
Генерал Занкевич, считавшийся представителем в Париже Временного правительства, и генерал Лохвицкий, вступивший в командование 1-й дивизией, неутомимо хлопотали об отправлении 1-й и 3-й особых бригад в Салоники. Но французский Генеральный штаб, указывая на серьезные беспорядки в Куртинском лагере и опасаясь вредного примера, ставил условием отправки предварительный запрос генералу Саррайлю с тем, чтобы в случае отказа добиваться репатриации этой дивизии в Россию. Последнее предположение было сообщено русскому правительству телеграммой на имя французского посла в Петербурге от 24 августа.
Мы уже знаем, что все попытки найти необходимый тоннаж для отправки из Франции русских войск в Россию не увенчались успехом. Французский военный министр письмом на имя генерала Занкевича от 16 октября 1917 года сообщил, что англичане категорически отказали в предоставлении тоннажа для обратной перевозки русских войск из Франции. Министр добавлял, что им будут приняты все меры к тому, чтобы найти для этой цели необходимый тоннаж в пределах средств собственной страны, но заранее предупреждал, что средства эти будут очень ограничены.
Не состоялась также переброска русских войск на македонский фронт, между прочим, вследствие неудачи предпринятых мер по восстановлению в бригадах порядка. Французский Генеральный штаб решительно отказался признать возможным отправку в Салоники русских солдат, сосредоточенных в лагере Ла Куртин.
Между тем, часть офицеров и солдат 1-й русской дивизии продолжала настаивать перед генералом Занкевичем о своем желании участвовать в военных действиях на французском фронте до конца враждебных действий. Спрошенный по этому поводу главнокомандующий французскими войсками генерал Петен, в своем ответе французскому военному министру от 14 октября 1917 года за № 4345, ответил, что признает это желание вполне законным, но что он может допустить пребывание русских контингентов в составе французских войск лишь при полном подчинении их французской дисциплине и безусловном отказе от каких бы то ни было комитетов (советов).
Так как формирование вновь русских воинских частей на установленных генералом Петеном условиях не могло захватить всех людей, входивших в состав 1-й и 2-й особых дивизий, то начальник французского Генерального штаба генерал Фош письмом от 27 ноября 1917 г. уведомил генерала Занкевича о предложении французского правительства подразделить русские военные контингенты на три категории – желающих сражаться, добровольцев-рабочих и вовсе нежелающих подчиняться каким-либо правилам, каковые люди и подлежали бы отправке в Северную Африку. Соображения эти вызвали у генерала Занкевича некоторые сомнения, особенно в отношении отправления неповинующихся в Северную Африку, что, по мнению нашего представителя, легко могло быть истолковано в России как акт «некоторого насилия».
Так как, однако, помещения лагеря Ла Куртин требовалось освободить для ожидавшихся в декабре американских контингентов, то параллельно с этими переговорами во французском Военном министерстве в конце октября была образована комиссия, задача которой и заключалась в том, чтобы обсудить вопрос, как поступить с русскими контингентами, занимавшими этот лагерь.
Наконец вопрос был окончательно разрешен постановлением от 16 ноября 1917 года за № 27576 1/11 французского военного министра Клемансо, состоявшего в то же время председателем Совета министров. Согласно этому постановлению русские солдаты, находившиеся во Франции, подлежали распределению на три категории:
1) Желающие продолжать боевую службу на фронте северных и северо-восточных армий в условиях, определенных главнокомандующим этими армиями в его письме от 4 октября 1917 года за № 4345. Воинские чины эти должны рассматриваться как волонтеры, предназначенные для участия в военных действиях в рядах особо назначенных для этой цели войсковых частей.
При этом может быть допущено сформирование лишь нескольких таких батальонов, из которых каждый должен быть приписан к одному из французских полков в качестве четвертого батальона этого полка и подчинен французской дисциплине. Впрочем, генерал Петен допускал формирование из этих батальонов и особых полков в том случае, если батальоны эти докажут свою боеспособность. Во всяком случае, люди, поступающие в эти части, подлежат особо тщательному отбору, и никакие солдатские комитеты (советы) не могут быть допущены в их организации.
2) Допускается затем переход русских военных контингентов на положение добровольных рабочих, при том же условии недопущения в их организации каких бы то ни было комитетов, и, наконец,
3) Русские солдаты, не пожелавшие войти в одну из двух перечисленных выше категорий, признаются подлежащими отправлению в Северную Африку.
При этом французское правительство, ввиду прекращения высылки из России соответственных кредитов, брало на свое попечение все расходы по содержанию русских контингентов.
Условия труда, его оплаты, а также порядок содержания и размеры продовольственного пайка были установлены весьма точно и подробно. В этом смысле французское правительство весьма бережно отнеслось к защите интересов людей, посылаемых им на работу. Были даже установлены правила вознаграждения рабочих за увечья во время работы.
Требования на рабочих были столь многочисленны, что французский министр снабжений в июне 1918 года хлопотал даже об отправлении людей из Салоник в его распоряжение на лесные работы. Им заявлялось, что он мог бы поместить от 4 до 6 тысяч рабочих. Вообще, это министерство проявляло необычайный интерес к привлечению русских военных контингентов на работы.