Что касается генерала Брюлара, то последний являлся сторонником другой системы, предлагая оттянуть с фронта все русские добровольческие части, не исключая и находившегося в составе 1-й марокканской дивизии, чтобы воспользоваться ими в качестве кадров для новых более широких формирований, которые в будущем и могли быть использованы для боевой работы на французском фронте.
Нетрудно видеть, что эта вторая система, преследуя более обширное задание, могла бы дать плоды лишь по истечении нескольких месяцев. В действительности же она лишила бы русские военные контингенты лишь возможности принять боевое участие в событиях последних месяцев войны на западном фронте.
По счастью, она не была принята.
Вследствие принятия предложения генерала Догана отряд Русского легиона, находившийся в составе 1-й марокканской дивизии, получил в августе месяце довольно значительные подкрепления за счет других батальонов того же легиона.
Он развернулся в батальон из 2,5 рот стрелков и 1 пулеметной роты и вошел уже как самостоятельная часть в состав 1-й бригады марокканской дивизии. Бригада эта образовывается из Иностранного легиона (3 батальона), мальгашского батальона (из туземцев о. Мадагаскара) и батальона Русского легиона. Командует этой бригадой французский полковник Буше (Bouchez), нынешний начальник штаба Страсбургского военного губернатора.
В таком составе русский батальон, давно уже принявший в своем внутреннем обиходе почетное название Легиона чести, перебрасывается еще раз на автомобилях к северу от Уазы и здесь ведет в течение всей первой половины сентября в районе Терни-Сорни многодневное наступление в направлении на Лафо, на один из наиболее выдавшихся вперед углов укрепленной линии Гинденбурга.
Батальон несет здесь крупные потери, особенно в боях 2 и 14 сентября. В первом из названных боев, по свидетельству участников боя, два французских офицера (командующий батальоном майор Трамюзе (commandant Tramuset) и капитан Брюн (Brun)) падают на поле сражения «смертью храбрых» рядом с русскими легионерами: высокодоблестным врачом батальона Клейманом и георгиевским кавалером протоиереем Богословским, 60-ти лет, получившим уже право на перевод в Россию, но считавшим своей священной обязанностью участвовать в сражении и напутствовать шедших в атаку крестным благословением. Эта смерть в одном бою героев, принадлежавших к двум союзным национальностям, ярко подчеркивает общность идеи, воодушевлявшей самоотверженно гибших русских и французских людей.
Привожу ниже, в переводе, текст донесения генерала Догана об этом легендарном бое[116]:
«Батальон Русского легиона, который принял участие в общей атаке 2 сентября 1918 года, получил задачу овладеть деревней Сорни (Sorny). В боевом порядке батальон этот находился во 2-й линии, позади 12-го батальона мальгашских стрелков, который, миновав дорогу Суассон – Бетюн, должен был атаковать деревню (Terny-Sorny).
С началом атаки войска, продвигавшиеся под прикрытием катящегося вала баражного огня, попали под действие сильного флангового пулеметного огня, исходившего со стороны северной опушки леса Бомон (Beaumont) и вершины 172. Правофланговые части мальгашских стрелков под влиянием этого огня несколько замялись; левый же фланг наступавшего батальона успел все же достигнуть западной части названной деревни. Однако на северной опушке названной деревни пулеметы противника развили столь адский огонь по продолжавшей наступать колонне, что продвижение всего отряда должно было прекратиться.
В этот момент некоторые части батальона Русского легиона, по собственной инициативе их офицеров, принимают самостоятельное решение двинуться к востоку с целью обхода атакованного селения и овладения им путем охвата его с севера.
Под градом артиллерийского и пулеметного огня, в то время как вся 1-я линия замерла, части русского батальона вполне отчетливо выполняют этот сложный маневр.
С замечательной решительностью, в неугасаемом порыве, имея в голове движения своих офицеров, русский батальон овладевает деревней. Схватка жестока. Противник, прочно засевший в развалинах деревни, решил держаться в ней, чего бы это ему ни стоило; он защищается с энергией отчаяния, схватывается грудь с грудью и сопротивляется большую часть ночи, никому не давая пощады. Но на рассвете деревня полностью переходит в руки русского батальона, который организует ее оборону и удерживается в ней, несмотря на бешеные контратаки противника. В течение трех дней, 3, 4 и 5 сентября, батальон держится в ней, напрягая все свои силы и невзирая на жестокую неприятельскую бомбардировку орудиями всех калибров и снарядами с удушливыми газами[117].
В период этих действий русский батальон взял 160 пленных, и в руки его досталась значительная материальная добыча в виде разного рода предметов вооружения и снабжения.
Жертвенность, с которой этот батальон выполнил свой маневр, ввиду серьезности общего положения, смелость и отвага, с которыми он его осуществлял под самым сильным неприятельским огнем, поразительная энергия и выносливость, каковые свойства были им проявлены, – требуют представления батальона Русского легиона к заслуженной им награде…»
Представление это было уважено главнокомандующим французскими армиями 30 сентября 1918 года, и батальон Русского легиона получил право ношения особого отличия, называемого во Франции «Fouragère» (род аксельбанта, носимого всеми чинами части на левом плече).
Названное награждение было сопровождено особым приказом маршала Петена, главнокомандующего французскими войсками.
«Награда эта, – говорит генерал Доган в своей «Notice», – напоминает не только о прекрасном боевом поступке батальона Русского легиона, выполненном им 2 сентября, но о всех героических делах, в которых батальон принимал участие в апреле 1918 года.
Батальон особо отобранных людей, непримиримая ненависть которых к врагу в соединении с полным презрением к смерти воодушевляет все их действия, проявил редкую храбрость в течение боевых операций на Сомме с 26 по 30 апреля 1918 года (см. выше), содействуя своим героическим сопротивлением и ценой больших потерь остановке продвижения неприятеля на Амьен.
Этот же батальон принял не менее блестящее участие в операциях у Суассона 30 мая и теперь 2 сентября, где он выявил те же качества и ту же жертвенность, сражаясь беспощадно, в целях удержания за собой раз взятой территории, и захватывая у неприятеля многочисленных пленных и материальную часть».
Наконец, 14 сентября 1918 года отряд Русского легиона принимает не менее почетное участие в общей атаке укрепленной позиции Гинденбурга, северо-восточнее плато Лаффо (Laffaux). Участие это рисуется по тому же источнику в следующем виде:
«В ночь с 13 на 14 сентября батальон оставляет свое бивачное расположение, занимавшееся им со времени блестящего боя 2 сентября. Его новое назначение состояло в том, чтобы, выдвинувшись из резерва в 1-ю линию боевого порядка своей бригады, занять участок между Иностранным легионом и 12-м батальоном мальгашских стрелков справа.
Боевая задача батальона заключалась в овладении весьма сильно укрепленным неприятельским узлом сопротивления, который представлял значительную опасность для наступления всего отряда. После захвата на фронте этого узла двух траншей и (Россиньоль (du Rossignol) и Авансе (Avancée – Выдвинутая)) необходимо было штурмовать Шато де ля Мотт (Chateau de la Motte) и, овладев последним, привести его в состояние обороны.
В назначенный день и час 1-я рота батальона Русского легиона бросилась в атаку со своей обычной стремительностью, поддерживаемая следующей за ней в расстоянии 150 метров 2-й ротой. В своем безграничном порыве 1-я атакующая волна захватывает траншею Россиньоль, почти мгновенно преодолевая вторую промежуточную траншею, и овладевает штыковым ударом, соединенным с действием ручных гранат, траншеей «Авансе». Этому действию в широкой мере помог отряд, направленный на отметку (82, 41), где находился немецкий блокгауз, отбивавшийся от нашествия неприятеля всеми своими минометами и пулеметами, прикрытыми бетонными убежищами.
Очистив от неприятеля захваченные траншеи, Русский легион продолжал свое наступление и, опередив заградительный огонь своей артиллерии, стремительным штыковым ударом овладевает последним предметом своих действий – Шато де ля Мотт. Быстрота действий русских легионеров была такова, что немцы не успели оказать им сопротивление, и в руки атакующих попало много пленных, пулеметов и разных предметов боевого снабжения.
Все эти действия были проведены так блестяще и с такой безоглядной стремительностью, что потери батальона были относительно весьма незначительны: всего 9 убитых и 25 раненых. Но впечатление от этих побед в значительной мере увеличило и без того славную боевую репутацию, которую стяжала себе доблестная фаланга русских легионеров в 1-й марокканской дивизии».
Так доносил 26 октября 1918 года своему начальству генерал Доган, начальник 1-й марокканской дивизии. На том же донесении имеется следующая отметка генерала Жерара (Gérard), командующего 8-й французской армией:
«С апреля 1918 года, времени сформирования[118], батальон Русского легиона, вошедший в состав 1-й марокканской дивизии, давал неоднократно доказательства самого лучшего своего поведения в различных операциях, в которых ему приходилось принимать участие.
Качества, которые делали из этой части войск в руках его начальников весьма ценный боевой инструмент, отмечены в мотивах представления батальона к награде, полученной этой частью 30 сентября 1918 года.
При этих условиях желательно оказать содействие к дальнейшему укомплектованию русскими контингентами этого батальона, входящего в состав 1-й марокканской дивизии.
29 октября 1918 года.
Подпись: Командующий 8-й (французской) армией
генерал Жерар».