В декабре 16-го года распоряжением генерала Гуро в Camp de Mailly был устроен для русских войск учебный центр, в котором подготовлялись разного рода специалисты. Этот центр работал настолько успешно, что через некоторое время возникла мысль об устройстве такого же центра в Салониках. Для осуществления этой мысли в Салоники был командирован инициатор этой мысли Commandant Marchal.
В будущем, от времени до времени, в Mailly возвращались русские части с фронта, для освежения и усовершенствования своих знаний. В тылу лагеря устроены были примерные укрепленные позиции – копии с немецких, на которых войска учились производству их атаки.
1 июля 16-го года состоялось особое совещание, собранное распоряжением генерала Жоффра, на котором им было выражено пожелание, чтобы во главе запасных частей, долженствовавших прибыть во Францию и подлежавших размещению в Mailly, был поставлен особый генерал русской службы, которому должно было быть поручено вообще высшее командование всеми русскими войсками, включая и запасные части. По существу таким лицом являлся представитель русского Верховного главнокомандующего при французской главной квартире, каковым лицом в 1916 году был генерал Жилинский. Лицу этому впоследствии и были присвоены права командующего армией над русскими войсками во Франции и Македонии. В вопросах же интендантского снабжения, администрации, санитарии, военной юрисдикции это лицо по правам было приравнено к начальнику снабжения группы армий. Однако в интересах ближайшего руководства и наблюдения за обучением в маршевых (запасныхъ) частях, 31 августа военный совет постановил учредить на все время войны штаб специальной запасной бригады (l’Etat-Major de la Brigade Spéciale de Dépôt), в состав которой должны были войти запасные части всех тех войск, которые будут направлены во Францию. Во главе этой бригады должен был находиться русский генерал, а у него в штабе – два офицера Генерального штаба, один для заведывания обучением и другой по административной части.
Постановление это, хотя и высочайше утвержденное, никогда не было приведено в исполнение, и тыловая служба русских войск оставалась очень долго недостаточно точно оформленной. Только к лету 1917 года в Петрограде было сформировано для Франции особое тыловое управление (Direction de l’arrière des troupes russes en France) во главе с полковником Карханиным, которое обосновалось по сформировании в Париже и было подчинено военному представителю в этом пункте русского Верховного главнокомандования. Управление тылом подразделялось на три отдела: личного состава, санитарный и интендантский отделы, и его начальнику были подчинены все тыловые русские органы, как то: госпитали, депо (Dépôts subordonnés) и базы, которые к тому времени оказались раскинутыми по всей территории Франции в целом ряде пунктов (например, Париж, Тулон, Ренн и т. д.). Затем к названному управлению была присоединена еще военно-юридическая часть, организовывавшая военные суды при главнейших базах.
Из того, что уже было изложено выше, видно, что русские войска, подлежавшие отправлению на французский и македонский фронты, состояли из отдельных бригад. Такая организация затрудняла их использование, вследствие отличия от общей организации французской армии. В результате этого мы увидим дальше их действующими в боевом порядке разрозненно, на различных участках фронта и даже с нарушением их нормальной полковой организации.
Русские особые бригады, как известно, состояли из одних пехотных частей; ни постоянно им приданной артиллерии, ни инженерных войск в их составе не было. Таким образом, эти бригады не могли считаться самостоятельными организационными единицами, и боевая способность их должна была находиться в постоянной зависимости от степени их снабжения упомянутыми специальными средствами. Правда, генерал Алексеев по поводу использования в бою первой из этих бригад высказывал французским представителям, что единственным условием он ставит непременное снабжение ее артиллерией, но одно дело «своя» артиллерия, приданная ей организационно, и совсем другое дело – артиллерия, только временно прикомандированная к известной части. В последнем случае отсутствует тесная органическая связь, столь необходимая между двумя названными родами оружия.
Что касается затем инженерных частей, то полки сами сформировали у себя саперные полуроты, помимо которых им приходилось пользоваться еще услугами французских технических войск.
Французское Верховное Командование с самого начала прибытия русских войск во Францию было не вполне удовлетворено бригадной организацией этих войск, явившейся, как мы уже знаем, в результате расширенного впоследствии соглашения П. Думера с генералом Алексеевым.
Уже в резолюции своей от 10 июня генерал Жоффр, осведомленный о желании Государя, чтобы русские войска действовали рядом, указал, что осуществление этого желания, при существующей организации, может встретить затруднения и что, вероятно, русские бригады придется перемещать сообразно обстоятельствам. Одновременно генерал Жоффр высказывал свое мнение о желательности соединения бригад в дивизии, так как, говорил французский главнокомандующий, только дивизия составляет цельную боевую единицу. Было бы целесообразно поэтому просить русское императорское правительство снабдить русские войска органически приданной им артиллерией, инженерными войсками и дивизионными санитарными учреждениями.
Мысль о сведении бригад в дивизии была у нас принята сочувственно, но предвиделись немалые затруднения по формированию для этих дивизий специальных родов оружия и тыловых учреждений. Эти затруднения были тем труднее одолимы, что, ценя сотрудничество русских войск на своем фронте, французы очень желали видеть переформирование в трехполковую дивизию каждой отдельной бригады. Об этом неоднократно осведомлялся генерал Палицын, заменивший в Париже отозванного в Россию генерала Жилинского. Такая реорганизация требовала, однако, отправки из России столь большого количества дополнительных укомплектований, которые были нам совсем не под силу по условиям тогдашнего времени.
По расчетам нашего военного министерства, даже простое сведение каждых двух бригад в дивизию (всего две дивизии четырехполкового состава) при условии снабжения этих дивизий личным составом для формировнния артиллерийских и инженерных частей, равно прочих тыловых учреждений и заведений, обычно придаваемых дивизиям, требовало дополнительной командировки до 300 офицеров и 11 тысяч солдат, – а с некоторой надбавкой на всякий случай, до 350 офицеров и до 15 тысяч солдат. Досылка же в каждую из четырех бригад по одному третьему полку, с добавлением артиллерии, инженерных войск и дигшзионных учреждений по расчету четырех дивизий требовало уже около 32–35 тысяч человек. Французы же заявляли также о желании получить дивизионную конницу, что еще увеличивало общую потребность пополнений.
Ко всему этому надо добавить, что около того же времени поступили усиленные требования от 1-й и 3-й особых бригад о высылке им пополнений, ввиду ожидавшейся весною 17-го года наступательной операции наших западных союзников. Независимо от того, французский министр вооружения усиленно ходатайствовал о высылке из России в его распоряжение до пяти тысяч русских специалистов по металлическому и механическому делу. Удовлетворить всем этим потребностям не было никакой возможности.
Вследствие этого тогдашний военный министр во Франции, генерал Лиотэй, не желая затягивать переговоров, 7 марта 17-го года телеграфировал начальнику французской миссии в России генералу Жанену (Janin) о желательности скорейшей отправки, независимо от окончательного решения, которое будет принято русским правительством по вопросу о переформировании каждой русской бригады в трехполковую дивизию, того личного состава, который уже подготовлен, имея в виду первоначально предположенную организацию сведения каждых двух бригад в четырехполковую дивизию; в особенности же он просил ускорить снабжение этих дивизий личным составом артиллерии. «главнокомандующий, – добавлял генерал Лиотэй, – придает исполнению этой меры большое значение».
Генерал Гурко, временно замещавший по должности начальника штаба Верховного, заболевшего генерала Алексеева, был также сторонником скорейшего сведения наших отдельных бригад во Франции и в Македонии в дивизии. Он настаивал на скорейшей отправке за границу необходимого для этого личного состава, но невозможность отправки этих укомплектований из Архангельска вследствие раннего времени года, и плохое состояние мурманской железной дороги, относительно недавно открытой, делали даже эту отправку весьма и весьма затруднительной. Сосбщение с Францией было в это время столь трудным, что пришлось даже прекратить всякие отпуски военных чинов из Франции в Россию.
Об отправке каких-либо укомплектований раньше второй половины марта не приходилось думать вообще и по другой причине. Генерал Палицын из Парижа категорически сообщал, что до указанного срока все транспортные средства Франции будут заняты выполнением больших морских перевозок на Салоникский фронт. Таким образом, укомплектование, предназначавшееся для переформирования бригад в дивизии, не поспело к началу наступательных действий союзников весною 17-го года, и нашим войскам пришлось принять в этих боевых событиях участие в составе отдельных бригад.
Разрешение вопроса о том или ином порядке переформирования наших бригад в дивизии тянулось чрезвычайно долго, и только в конце мая 1917 года генерал Палицын сообщил в главную французскую квартиру, что русское правительство остановилось наконец окончательно на решении свести 1-ю и 3-ю особые бригады в 1-ю особую дивизию, а 2-ю и 4-ю бригады – во 2-ю особую дивизию. При этом в командование 1-й особой дивизией должен был вступить генерал Марушевский, а 2-й дивизией – генерал Дитерихс. Генералы же Лохвицкий и Леонтьев должны были вернуться в Россию.
Впоследствии, впрочем, эти предназначения были частично изменены в том смысле, что командование 1-й дивизией было вверено генералу Лохвицкому, взамен отзывавшегося в Россию Генерала Марушевского.