В жизни этого великого старца удивительно то, как он умел совместить в себе одном исполнение самых трудных подвигов монашества: с детства отдавшись Христу, он прошел путь общежительного инока, далее пустынника, столпника, молчальника и затворника. Потом он был старцем, т. е. не отказывался от руководительства и попечения о всех, кто приходил к нему, и в этом высочайшем подвиге кончил свое трудовое и праведное существование.
19 июля 1759 года в древнем городе Курске, на Сергиевской улице, близ храма преподобного Сергия, у зажиточного купца Исидора Мошнина и жены его Агафии родился сын, которого они назвали во святом крещении Прохором. Это был второй их сын.
Мошнин занимался каменными подрядами по стройке домов и храмов и исполнял их очень добросовестно. Он, по рождении сына Прохора, прожил только года три. Незадолго до смерти он взялся строить новый храм во имя преп. Сергия, по плану известного архитектора Растрелли и, умирая, передал это дело жен.
Мать Прохора была к церкви еще усерднее, чем ее муж, слывший в народе за очень богобоязненного человека. Она творила много милостыни. Агафия сама продолжала и довершила стройку храма.
В семилетнем возрасте, когда мать Прохора осматривала стройку, мальчик с нею взобрался наверх недоконченной колокольни и упал на землю; мать в неописанном ужасе сбежала вниз, зная, что найдет его разбитым до смерти. Но Прохор был цел и невредим, и мать не могла не видеть в том особого попечения Божия об ее сыне.
Через три года, когда Прохора с большим успехом стали уже учить грамоте, он заболел и был при смерти. В самый отчаянный час болезни, в сонном видении, отроку явилась Божия Матерь и обещала посетить его и исцелить от болезни. Вскоре затем в городе шли крестным ходом с Коренною иконою Божией Матери по той улице, где стоял дом Мошниных. Полил дождь. Для сокращения пути ход свернул через двор Мошниных. Мать Прохора поспешила вынести сына к иконе, — и с этого дня он стал быстро поправляться.
Учился он хорошо и полюбил чтение священных книг. Его старались также приучить к торговле разным деревенским товаром, которую вел его брат. Эти занятия не позволяли ему бывать у обедни и вечерни, и потому он подымался пораньше, чтоб отстоять заутреню. В праздничные дни он занимался духовно-назидательным чтением и любил читать вслух сверстникам, но более предпочитал уединение.
За это время он сблизился с одним юродивым, в то время чтимым в Курске и имевшим на Прохора большое влияние.
На семнадцатом году решение оставить мир окончательно созрело в Прохоре.
Прощание с матерью сына, покидающего родину для Бога, было трогательно. Она благословила его медным крестом. Это материнское благословение Прохор свято хранил всю жизнь и всегда носил открыто на груди.
В то время недалеко от Киево-Печерской лавры, в Китаевской пустыни, жил затворник Досифей, прозорливый старец. Ему Прохор открыл свою душу. Старец Досифей указал ему на Саровскую пустынь.
20 ноября 1778 г., в канун праздника Введения, Прохор прибыл в Саровскую пустынь, где ему Бог судил возрасти и сделаться образцом и славою русских иноков. Саровская пустынь основана лишь в 1700 году и, благодаря непрерывному ряду прекрасных настоятелей, к концу прошлого века стала на высокую степень духовной жизни. Затеряна она и поныне в глубине лесов, вдали от шумных путей, от неправды мирской. Строителем в Сарове в то время был старец Пахомий, родом из курских купцов, знавший родителей Прохора. Он ласково принял пришельца и, определив в послушники, отдал в научение казначею, иеромонаху Иосифу. У этого старца Прохор должен был исполнять келейную службу. За образцовое поведение послушник Прохор был переведен в хлебню, потом в просфорню, столярню и сделан потом будильщиком, после же и пономарем.
Несомненно, что уже в те годы молодой послушник начал борьбу с мысленными врагами, которые не оставляют в покое строгих к себе иноков, и с духом печали, скуки, уныния, действия которого он ясно описал в годы своего старчества. Он боролся и постоянным наблюдением над собою, и трудовым распределением своего времени.
К службам церковным он приходил как можно ранее и неподвижно выстаивал непременно всякое богослужение до самого конца. В свободное время он не ходил по келлиям, а уединялся у себя, предаваясь чтению и телесному труду. Читая духовные книги, Прохор старался в мыслях все сказанное в них применять к человеку и разным его отношениям — отсюда умение его впоследствии осветить всякое жизненное положение ясным решением, согласным со словом Божиим.
В часы, свободные от духовных занятий, Прохор работал — вырезывал кресты из кипарисного дерева для благословения богомольцам. Во время работы он всегда, не переставая, творил про себя Иисусову молитву: "Господи, Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного!"
Точное исполнение монашеских послушаний, усердная церковная молитва, духовное чтение и труд не могли утолить в Прохоре ту жажду строгой пустыни и тяжелого подвига, которая наполняла его душу.
Вокруг Сарова, в глубине монастырского леса, не далеко друг от друга, жили пустынники, удалившиеся на полное уединение из монастырской ограды. По благословению своего старца Иосифа, и молодой Прохор стал в свободные часы уходить в лес для одинокой молитвы. В чаще леса он устроил себе шалаш и там погружался в созерцательную молитву.
Тут, в пустыни — вдали от всех людей, он с умилением погружался в свой молитвенный подвиг, среди природы, раскрывавшей ему величие Творца, под небом, сиявшим звездами, из которых каждая говорила ему о невыразимой небесной славе. В это же время он усилил пост: в среду и пятницу не вкушал вовсе пищи, а в другие дни недели принимал ее по одному разу.
Необыкновенное уважение, которое вселил к себе среди саровских старцев молодой Прохор, выразилось ясно во время его тяжкого недуга.
В 1780 году он жестоко заболел. Тело распухло, болезнь не поддавалась никаким средствам; врача не было; по-видимому, это была водянка. Безропотно в продолжение трех лет послушник выносил сильные страдания, плакал, молился. Его старец Иосиф, строитель Пахомий, старец Исаия ходили за ним, находясь при нем почти неотлучно.
Болезнь приняла самый опасный оборот, строитель советовал пригласить врача или открыть кровь. Прохор отказался.
Старец Иосиф особо отслужил о здравии Прохора всенощную и литургию; братия была в сборе. Прохора исповедывали и приобщили.
Тогда, в несказанном свете, ему явилась Пресвятая Дева Мария с апостолами Иоанном Богословом и Петром. Указывая Богослову на больного послушника, Она сказала: этот нашего рода, и возложила правую руку на его голову. Материя, наполнявшая тело больного, начала выходить через отверстие, образовавшееся в правом боку, и вскоре он выздоровел. Признаки этой раны навсегда остались на теле.
Необыкновенное выздоровление все приписали общей молитве и причастию. Явление же стало известно только много лет спустя, когда, приближаясь к смерти, подвижник рассказал о нем одному доверенному лицу.
Эта болезнь еще более закалила дух Прохора, и подготовила его к принятию великого монашеского образа.
Вскоре в Сарове приступили к новым постройкам. На место кельи, где болел Прохор, поставили больницу с богадельнею и при больнице церковь в два этажа — нижний престол во имя преп. Зосимы и Савватия Соловецких, в верхнем — Преображения Господня.
Прохора послали за сбором денег на церковь. Обходя Русь, он зашел и в Курск. Мать его уже умерла, и он долго молился на ее могиле; но родной его брат хозяйствовал с успехом, и много пожертвовал на церковь.
В то время внешний облик послушника Прохора был таков. Ему было более 25 лет; росту высокого (2 арш. 8 вершк.); несмотря на строгий пост, лицо было белое и полное, нос правильный и острый; светло-голубые, выразительные и проницательные глаза, густые брови; густые светло-русые волосы на голове; окладистая борода соединялась с густыми усами; он был крепко сложен и очень силен; он обладал увлекательною речью, необыкновенною памятью и светлым, отчетливым соображением.
13-го августа 1786 года он был пострижен в монашество и ему дано было, без его ведома, подходящее к нему имя, избранное монастырским начальством: Серафим, что значит пламенный.
В декабре 1787 года он посвящен в иеродиакона. С того дня в течение шести лет он почти беспрерывно находился в служении. Ночи на воскресенья и праздники проводил все в молитвах, стоя. Бог подавал ему силы, — он не нуждался почти в отдыхе, забывал о пище и с сожалением уходил из церкви.
По временам он видал при церковных служениях ангелов, сослужащих и воспевающих с братиею.
Особенно же знаменательного видения удостоился он во время литургии в Великий четверг, когда, после малого выхода, он увидел Господа Бога нашего Иисуса Христа во образе Сына Человеческого во славе, сияющего, светлее солнца, и окруженного небесными силами. От западных церковных врат Он шел по воздуху, остановился против амвона и, воздвигши Свои руки, благословил служащих и молящихся.
От видения о. Серафим мгновенно изменился видом — и не мог сойти с места, вымолвить слова. Иеродиаконы под руки ввели его в алтарь, где он стоял неподвижно около двух часов.
По служению своему о. Серафим не мог удалиться совершенно в пустыню, но по вечерам он уходил как в то время, когда был послушником — в пустынную келью, и там ночь проводил в молитве, а к утру возвращался в Саров.
2-го сентября 1793 года в Тамбове о. Серафим был рукоположен во иеромонаха, и с этого дня, пока жил в самой пустыни, стал ежедневно приобщаться св. Таин.
О. Серафим был достаточно подготовлен к многотрудному и великому деланию пустынножительства: всецелому посвящению всех мыслей Богу.
"Мы бегаем, — говорил о. Серафим, — не людей, которые одного с нами естества и носят одно и то же имя Христово, но пороков, ими творимых. Удаляемся мы из общества братства не из ненависти к нему, а более для того, что мы приняли и носим на себе чин ангельский, которому невместительно быть там, где словом и делом прогневляется Господь Бог".