Душу проснувшуюся
И ужаснувшуюся
Мрака, и зла, и неправды людей!
Вставших на глас Твой услыши мольбу
И цепенеющую,
В лени коснеющую
Жизнь разбуди на святую борьбу!
(ГИПОТЕЗА)
Из вечности музыка вдруг раздалась,
И в бесконечность она полилась,
И хаос она на пути захватила, —
И в бездне, как вихрь, закружились светила
Певучей струной каждый луч их дрожит,
И жизнь, пробуждённая этою дрожью,
Лишь только тому и не кажется ложью,
Кто слышит порой эту музыку Божью,
Кто разумом светел, в ком сердце горит.
1880
А.А. Фет(1820–1892)
Творчество Афанасия Афанасьевича Фета не привлекало должного внимания советского литературоведения: он числился по ведомству «чистого искусства» и потому идеологизированной науке был не интересен.
Поэт родился в Орловской губернии в семье помещика. Окончил словесный факультет Московского университета, после чего попробовал свои силы на военном поприще. Стихи его появлялись в печати редко и с большими перерывами. Одна из немногих и последняя книга его стихов – «Вечерние огни» – вышла незадолго до смерти.
В общественной жизни своего времени Фет занимал консервативные позиции и в стихах старательно избегал социальной проблематики. У него две главных темы – природа и любовь. В раскрытии их он щедр и неповторим. Его влекут к себе быстро меняющиеся краски, звуки и состояния. Он спешит остановить момент их перехода друг в друга. Фет улавливает тончайшие нюансы в движении человеческой мысли и чувства. Он – глубокий психолог. Всё мимолётное, трудноуловимое в душе человека и в окружающей его природе запечатлевается поэтом с удивительной достоверностью, точностью и предельной конкретностью. При этом Фет буквально упивается красотой природы, искусства, светлых человеческих чувств. Поэт видел прекрасное и значительное в каждодневном, примелькавшемся, обыденном.
Любимое художественное средство Фета – метафора. Он талантливо очеловечивает природу:
…в воздухе за песнью соловьиной
разносится тревога и любовь.
«И откуда у этого добродушного толстого офицера, – писал Л.Н. Толстой, – берётся такая непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов».
Поэзии Фета в высочайшей степени свойственна музыкальность. Недаром П.И. Чайковский говорил: «Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область…»
Поэзия Фета совершенна и отличается редким разнообразием ритмов, богатой рифмой, красочностью языка. Уже в XX веке многие символисты пытались состязаться с Фетом в искусстве стихосложения – тщетно!
На заре ты её не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
И подушка её горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго, долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистел соловей,
Всё бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит,
Не буди ж ты её, не буди…
На заре она сладко так спит!
1842
Печальная берёза
У моего окна,
И прихотью мороза
Разубрана она.
Как гроздья винограда,
Ветвей концы висят, —
И радостен для взгляда
Весь траурный наряд.
Люблю игру денницы
Я замечать на ней,
И жаль мне, если птицы
Стряхнут красу ветвей.
1842
Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далёких
Одинокий бег.
1842
Какое счастие: и ночь, и мы одни!
Река – как зеркало и вся блестит звездами;
А там-то… голову закинь-ка да взгляни:
Какая глубина и чистота над нами!
О, называй меня безумным!
Назови Чем хочешь; в этот миг я разумом слабею,
И в сердце чувствую такой прилив любви,
Что не могу молчать, не стану, не умею!
Я болен, я влюблён; но мучась и любя —
О слушай! О пойми! – я страсти не скрываю,
И я хочу сказать, что я люблю тебя —
Тебя, – одну тебя люблю я и желаю.
1843
Летний вечер тих и ясен;
Посмотри, как дремлют ивы;
Запад неба бледно-красен,
И реки блестят извивы.
От вершин скользя к вершинам,
Ветр ползёт лесною высью.
Слышишь ржанье по долинам?
То табун несётся рысью.
1850
Шёпот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слёзы,
И заря, заря!
1850
Поделись живыми снами,
Говори душе моей;
Что не выскажешь словами, —
Звуком на душу навей.
1850
Я пришёл к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришёл я снова,
Что душа всё так же счастью
И тебе служить готова;
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь – но только песня зреет.
1854
Ласточки пропали,
А вчера зарёй
Всё грачи летали
Да как сеть мелькали
Вон над той горой.
С вечера всё спится,
На дворе темно.
Лист сухой валится,
Ночью ветер злится
Да стучит в окно.
Лучше б снег да вьюгу
Встретить грудью рад!
Словно как с испугу
Раскричавшись, к югу
Журавли летят.
Выйдешь – поневоле
Тяжело – хоть плачь!
Смотришь – через поле
Перекати-поле
Прыгает как мяч.
1855
ВЕЧЕР
Прозвучало над ясной рекою,
Прозвенело в померкшем лугу,
Прокатилось над рощей немою,
Засветилось на том берегу.
Далеко, в полумраке, луками
Убегает на запад река.
Погорев золотыми каймами,
Разлетелись, как дым, облака.
На пригорке то сыро, то жарко,
Вздохи дня есть в дыханье ночном, —
Но зарница уж теплится ярко
Голубым и зелёным огнём.
1855
ЕЩЁ МАЙСКАЯ НОЧЬ
Какая ночь! Какая на всём нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!
Какая ночь! Все звёзды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песней соловьиной
Разносится тревога и любовь.
Берёзы ждут. Их лист полупрозрачный
Застенчиво манит и тешит взор.
Они дрожат. Так деве новобрачной
И радостен и чужд её убор.
Нет, никогда нежней и бестелесней
Твой лик, о ночь, не мог меня томить!
Опять к тебе иду с невольной песней,
Невольной – и последней, может быть.
1857
На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.
Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.
Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звёзд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.
И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Всё невозвратнее тону.
1857
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна – любовь, что нет любви иной,