Итак, выходим из исторического лифта на этаже по имени «Святослав».
Вот что обнаружили совсем недавно — в 2006 году — в одном из таких погребальных комплексов у Шестовиц:
…в яму была впущена срубная конструкция, сложенная из брёвен, диаметром 10 —75 см «в обло» с остатком, причём концы нижних венцов на несколько сантиметров вошли в стены погребальной ямы и отпечатались в них.
Отметим: срубная конструкция могилы.
…всё, что сохранилось от самого умершего: остатки черепа… в меховой шапке, украшенной сверху серебряным колпачком. В головах покойного был положен длинный боевой железный нож-скрамасакс с деревянной рукоятью, в украшенных роскошным прорезным орнаментом бронзовых ножнах, а у рукояти скрамасакса — парадный точильный брусок-оселок с отверстием для привешивания к поясу.
…В юго-восточной части ямы (в ногах у хозяина) лежал на животе с подогнутыми ногами, головой на северо-восток скелет взнузданного коня. На черепе сохранилась кожаная узда, богато украшенная десятками бронзовых бляшек различной формы, часть которых, судя по всему, была инкрустирована серебряной проволокой, а во рту — железные удила.
В центре камеры расчищен достаточно большой (длина 102 см) железный меч в истлевших деревянных ножнах, украшенный бронзовым наконечником с изображением извивающегося дракона в древнескандинавском стиле. Справа (к востоку) от меча лежал круглый деревянный щит, обтянутый какой-то богатой тканью, от которого сохранились только следы да отпечаток многоцветной позументной ленты на грунте…
В северной части камеры, на дне, лежало грудой несколько предметов: кожаное седло, украшенное многочисленными бронзовыми бляшками и решмами (бляшки-погремушки) с привешенными к нему железными стременами с выгнутой подножкой; два плохо сохранившихся железных котла (или котёл и сковорода под ним)…
…и большой ритон (сосуд для питья) из турьего рога, украшенного по поверхности накладками из тонкого серебряного листа, а по горловине — серебряной же пластиной, орнаментированной простым прорезным орнаментом в виде «городков».
В северо-восточном углу камеры найден длинный железный наконечник копья, втулка которого была обтянута тонкой серебряной пластиной: а на верхней части древка закреплено около десятка обойм из такого же листового серебра. По-видимому, они служили для закрепления на древке флажка или штандарта.
Не простой воин. Командир. Воевода. Это ведь воеводское дело — под своим штандартом своих воев собирать и в бой вести. О том же говорят и археологи, что вели раскопки, — В. Коваленко, А. Моця и Ю. Сытый:
Кем же был этот воин из Шестовицы? Большинство предметов говорят о его принадлежности к дружинному сословию, причём, судя по богатству вооружения, к его верхушке, а наличие в могиле турьих рогов-ритонов позволяют предполагать, что он мог выполнять и жреческие функции. Однако такое сочетание функций могло быть только у вождя-жреца («хёвдинга» скандинавской мифологии), предводителя (или одного из предводителей) шестовицкой дружины. В пользу этого свидетельствует и парадное копьё с серебряной втулкой и закреплённым серебряными же накладками флажком-штандартом, чтобы во время боя воины его отряда всегда могли знать, где их вождь, и следовать за ним. /191/
Таких погребений не одно. Подобное раскопано также и в кургане № 42: снова камерная гробница, снова мужчина в сидячем положении, лицом на северо-запад, снова конь, снова женщина. Рядом — меч типа X, который датируется серединой X века. Что характерно: хоть и стандартный европейский, но — оформленный по-скандинавски:
с бронзовым навершием и рукоятью и наконечником ножен, украшенным композицией «Один с воронами».
Погребения относятся к середине X столетия. То есть к той самой эпохе князя Святослава.
А теперь давайте проанализируем, что мы увидели.
Мшила срубной конструкции. Такие археология уверенно приписывает к скандинавским:
из Скандинавии… погребения в срубных гробницах с рабыней и конём… /191/
Скрамасакс — тоже оружие явно европейское. Ничего подобного в чисто славянских погребениях той поры не присутствует. В них вообще нет мечей.
И еще котел. Жертвенный котел в могиле — не просто скандинавский этнокультурный признак. Это важнейший религиозный идентификатор норманнов. Котёл, в котором часто обнаруживаются кости съеденного во время погребального пира козла или барана, символизирует уход покойного в Вальхаллу, к Одину. А тот, хоть и предавал воинов (не со зла — просто понадобился ему новый богатырь в своих чертогах), но встречал радостно и первым делом предлагал покушать — из пиршественного котла, где варилось мясо «воскресающего зверя»…
Предметы вооружения и воинского снаряжения из расколок у с. Шестовица.
Городище: б. 8.8-13.16.18.19.22.30–32. К 35.38–41.43; посад: 1.2.4.5,7. 14. 15,17. 20.23–27.37.44.45: noдол: 3. 21. 28.29.33.36.42 (железо: I — 10.34.35. 37–42,44; кость: 31–33. 36.45; бронза: 43).
Такие котлы археологи находят в центре курганов Гнездова, возле Бирки в Швеции, на Готланде, на Аландских островах, в Дании… В общем, различий между Русью и Скандинавией в этом аспекте не наблюдается:
Характерные для больших курганов Руси и Скандинавии черты погребального обряда — «языческое» трупоположение или трупо-сожжение (но Руси), часто в ладье, использование оружия и пиршественной посуды, иногда размещённых на кострище особым образом (оружие — в виде «трофея»), жертвоприношения. Жертвенный котёл со шкурой и костями съеденного во время погребального пира козла (или барана) располагался в центре кострища курганов Гнёздова и Чернигова; в кургане Скопинтул на королевской усадьбе Хофгарден возле Бирки котёл содержал человеческие волосы (принадлежавшие жертве?), как и в самом большом кургане могильника Кварнбакен на Аландских островах. /338/
Значит, перед нами скандинав? А обещали руса… Мало ли скандинавов могло быть в дружине Святослава! Про варягов и летопись упоминает.
Но подобных захоронений найдено много по всей Руси. В процентном отношении получится, что варягов больше, чем русов. Чего, конечно, не могло быть. В тех же шестовицких курганах археологи отмечают —
— высокий уровень концентрации находок круга дружинных древностей, и среди них — значительное количество вещей северного происхождения.
Кроме того, против чисто варяжской «скандинавское™» этих и похожих могил говорит один из важнейших их признаков — в них часты смешанные или, как говорят те же украинские археологи, гибридные элементы:
Ярким примером этого может быть оковка турьих рогов из черниговского кургана Чёрная Могила, в декоре которой смешиваются восточные и североевропейские традиции, а сами ритуальные сосуды были изготовлены в местной славянской среде.
Сюда же относятся обнаруживаемые в богатых погребениях конические и сферо-конические шлемы.
Шлемы Χ —ΧΙ вв. 1 — Гнёздово (№ 9); 2 — Чернигов (№ 4); 3 — Европейская Россия (Цит. по: 175)
Эти шлемы, появившиеся не позже 900 г. и сменившие в середине и второй половине X в. полушаровидные и полуяйцевидные каски, все разумные исследователи относят по происхождению к восточным:
…конические шлемы известны на юге и востоке СССР по изображениям и находкам последней четверти I тыс. н. э. В свете этих данных гнёздовский шлем — один из древнейших конических наголовий в Европе — совсем не обязательно северный или западный по происхождению. Возможно, мы имеем здесь памятник, отмечающий путь проникновения азиатских конических шлемов в Европу, где они обрели свою вторую родину…
Генезис русских сферо-конических золочёных шлемов указывает на азиатский Восток. Ещё Д. Я. Самоквасов сопоставлял по форме шлем из «Чёрной могилы» с ассирийскими образцами. Плавно изогнутые, вытянутые шлемы известны на территории СССР со времён Урарту. /175/
Находки из раскопок 1984–2002 гг. у с. Шестовица:
1 — костяной игольник; 2 — каменный божок; 3 — шиферное пряслице с надписью руноподобными знаками; 4 — византийская вислая печать протоспофария и логофета гениона Льва (900–912 гт.); 5 — византийская стекляная иконка-литиг. 6 — литой браслет с драконоподобными головками: 7 — вислая свинцовая печать Владимира Мономаха (2,4 — городище; 1.3.5.6 — посад: 7 — подол).
И височные кольца похороненных с героями подруг характерны не для скандинавских, а для для аборигенных барышень:
Этническую ситуацию в Гнездове характеризует комплекс височных колец, исследованный Т. А. Пушкиной: из 55 экземпляров два пластинчатых кольца (найденных на поселении) можно считать «местными» — относящимися к культуре длинных курганов; среди прочих имеются характерные параллели в некрополях Киева и Бирки. Впрочем, по убедительному мнению Ю. МЛесмана, к одному из таких типов — проволочных с завязанными концами (13 экз. в Гнездове) — восходят позднейшие браслетоообразные кольца смоленских и полоцких кривичей. Другой распространенный тип (13 экз.) — проволочный с эсовидным завитком — распространён как у восточных [вплоть до псковских кривичей], так и у западных славян. /337/
Так что речь о чистых скандинавах идти не может. На самом деле —
— многообразие погребального обряда могильника ясно говорит об интернациональном составе оставившего его населения. Здесь представлены выходцы с Днепровского Правобережья (погребения по обряду ингумации) и Левобережья (трупосожжения на стороне), из Скандинавии (как минимум 20 могил: погребения в срубных гробницах с рабыней и конём; в ладьях; сожжения с согнутыми мечами; женские погребения с черепаховидными фибулами) и Прибалтики (погребение в срубной гробнице хёвдинга — вождя-жреца с рабыней и конём), из занятых кочевниками степей Юга (парные погребения, ориентированные головами в разные стороны) и населённых финно-угорскими племенами лесов Севера.