Империю на колени, заставив признать оккупацию ими части имперских земель. И — немалой части: всей нынешней-бывшей Югославии, Греции, включая острова, Албании, Болгарии. Они осели даже на «коронных» землях в Малой Азии.
И вот тут мы приходим к разрешению того исторического парадокса, о котором говорили в начале. Славяне от набегов перешли к колонизации. Что, естественно, вызывало ожесточённые дискуссии по поводу прав на земельную собственность. Поскольку славяне — вспомним характер мужчин из R1a! — оказались в этом вопросе не сторонниками судебного крючкотворства, то оппонентов поначалу вырезали под корень. А поскольку не все из последних спешили близко пообщаться с богами, то немало местных мужчин пожелало присоединиться к победителям. Ничего личного, всего лишь инстинкт самосохранения. Тем более что нынешних представлений о нациях и национальном патриотизме ещё не существовало, а перспектива повести денёк-другой на колу — на экуменизм вдохновляла весьма.
Именно таким образом оседавшие на здешних землях славяне довольно быстро — за поколение-два ассимилировали аборигенов.
Но!
Есть одно принципиально важное обстоятельство: феномен генетики не есть феномен культуры. Хромосомы не заменяют языка, а маркеры в них — истории. Поэтому русские — не генетическая общность, а культурная и историческая. И до них так было. Поэтому и на Балканах носители R1a ассимилировали своих оппонентов — тех, кто принял и покорился — прежде всего культурно, а не генетически. И таким образом носители I1а2 сохранили свою генетику.
А ещё через некоторое время «под раздачу» попали уже сами славяне.
Ещё начиная с гуннов прежние «арийские» волны степных налётчиков на цивилизации сменились тюркскими. Очередной такой волной стали авары. Они в итоге тоже добрались до Дуная и стали воевать со всей Европой. Причём руками и телами славян, поскольку местом жительства для себя выбрали сердцевину славянского тогдашнего ареала — Паннонию и прилегающие территории.
Уже от этих удовольствий многие славяне потянулись в северные леса. А когда вконец утерявшим берега аварам окрепшие франки начали отвечать всё более асимметрично, а в процессе стали мстить и славянам, которые составляли пехоту аварского войска, — то тут уж поток переселенцев на тихий северо-восток приобрёл вовсе бурный характер. Что и зафиксировали древние наблюдатели. А затем эти наблюдения попали и в «Повесть временных лет».
Ну а дальше всё ясно. В процессе общего движения людей, банд и племён множество народа с Дуная-Балкан действительно перемещалось на будущую Русь. И потому пришли с Дуная на территорию будущей Руси не только «родные» R1a, но и «чужие» I1а. И таким образом в составе славянских племён, а затем и русского народа оказались носители «балканского» маркера.
Но самое замечательное — не это. Перемещение «балканцев»-славян в общем славянском ареале не представляет собою ничего необычного. Но важны доли. Как мы помним, доля I1а2 у балканских славян — от 20 до 32 процентов. Это сравнимо с долей у них же R1a. Но ведь у русских — минимум 47 процентов! Хотя здесь важен как раз максимум, но нам достаточно и этой цифры.
Ведь нельзя меньшим принести большее! Не может треть стать половиною!
А значит, кто-то из носителей R1a оставался в лесах Русской равнины, пока славяне фиксировались на Дунае и нападали на Балканы. И вот в этих лесах, значит, и сидело большинство хранителей «славянской» гаплогруппы.
Но русов среди них не было. Мы достаточно хорошо знаем славянские племена.
Не было такого славянского племени.
И вот тут, наконец, вписав в нужное место нужных славян, летописец с облегчением вышел на торную дорогу и начал расписывать известные ему славянские племена по местам:
По мпозѣхъ же врсменѣхъ сѣлѣ суть словени по Дунаева, кде есть нынк Угорьская земля и Болгарьская. От тѣхъ словень разидошася по земьли и прозвашася имены своими, кде сѣдше на которомь мѣстѣ. Яко пришедше сѣдоша на рѣцк именемъ Моравѣ, и прозвашася морава, а друзии чесѣ нарекошася. А сети же словѣне: хорват бѣлии, серпь и хорутане. Волохомь бо нашедшим на словены на дунайские, исѣдшимь в нихъ и насиляющимъ имь. Словѣне же ови пришедше и сѣдоша на Bислѣ, и прозвашася ляховѣ, а от тѣхъ ляховъ прозвашася поляне, ляховѣ друзии — лютицѣ, инии мазовшане, a инии поморяне.
То же было и с теми, кто дошёл до будущих русских пределов:
Такоже и тѣ же словкне, пришедше, сѣдоша по Днепру и наркошася поляне, а друзии деревляне, зане сѣдоша в лѣсѣхъ, а друзии сѣдоша межи Припѣтью и Двиною и нарѣошася дреговичи, и инии сѣдоша на Двинѣ и нарскошася полочане, рѣчькы ради, яже втечеть въ Двину, именемъ Полота, от сея прозвашася полочанѣ. Словѣне же скдоша около озера Илмера, и прозвашася своимъ именемъ, и сдѣлаша городъ и нарекоша й Новъгородъ. А друзии же сѣдоша на Деснѣ, и по Семи, и по Сулѣ и нарѣошася сѣверо. И тако разидеся словенескъ языкъ, тѣмь же и прозвася словеньская грамота.
Самое важное в этом повествовании — что нет в нём русов! Все славянские племена перечислены, и не только пути их миграций названы, но и полные социально-бытовые и моральные характеристики даны. И только русы среди славянских племён не названы. В официальном историко-этнографическом очерке о начале государственности на руси отсутствуют зачинатели того государства, в котором жил и творил наш летописец! Это как если бы в курсе «Истории КПСС» были подробно описаны программы всех партий в революционном 1917 году, а про большевиков не сказано ни слова.
Тут сделаем третью заметку.
После чего перейдём к выводам.
А выводы получаются следующие.
1. Русы — не варяги, а варяги — не русы. У них общее происхождение, но русы стали властью, а варяги стали их наёмниками. Что, разумеется, никак не запрещало полезным наёмникам вливаться в русь, а авантюрным русам уходить в наёмники. Что естественным образом добавляло путаницы в мозгах летописцев, творивших минимум двести лет спустя после того, как происходили описываемые ими события.
2. Русы — не славяне. У них разное происхождение: одни появляются в регионе Иллирики, Лухитии, Адриатики, другие — где-то в Иафетовой части среди «всяких народов»… Они различаются статусно: славяне указаны среди древних известных территорий, а вот русь — среди тех «колен», то есть потомков Иафетовых, что обозначены лишь названиями народов. Они различаются государственно: славяне разбиты на племена, а русы их покоряют.
ИТАК:
Древний летописец ничего не знал про происхождение русое. Но гораздо лучше зная происхождение славян, он всё же не осмелился причислить русое к ним, а отнёс к одному из народов варяжских. Однако более внимательное рассмотрение вопроса заставляет сделать вывод, что русы к варягам не относились.
Одновременно получается, что русы не были и славянами. Просто потому, что не обнаружено такого славянского племени — ни по названию, ни — самое главное — по материальным следам.
1.2. Восточные источники
Под восточными источниками в целом тут будем понимать не только арабские, но и персидские, и прочие, чью национальную принадлежность установить не то что трудно, но просто — нет нужды. Мусульманский мир тогда, как и сейчас, состоял из многих народов, объединяемых религией и общим литературным языком — арабским.
Вот сочинения, написанные по-арабски, мы и попробуем сейчас отследить.
А начнём просто — с текстов. Без всяких учёных разборок по поводу того, кто писал текст, когда, кто у кого содрал, кто что додумал. Для этого есть специальные работы, число им — легион, все интересующиеся могут их найти даже не в библиотеках академических, а уже — путём пошлого гугления.
Нам же это здесь не важно — хотя там, где понадобится, мы на соответствующие научные комментарии ещё как обратим внимание. Но пока нам важнее просто информемы. Как мы сейчас убедимся, с помощью их анализа можно добыть реальной информации не меньше, нежели даже обладая машиною времени.
Поэтому разделим текст на две части. На одной стороне будут высказывания древних авторов, на другой — те информемы, которые из них можно почерпнуть.
Итак, приступим.
1.2.1. Географическое положение
(Страна русов) находится на острове… протяжённостью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр…
Размер страны/острова русов — от 80 до 100 км в диаметре.
У них много городов, и живут они привольно. Число жителей на этом острове 100 000. Страна эта изобилует всеми жизненными благами.
Исключено. На болотах городов не настроишься и привольно не заживёшь — этих самых жизненных благ болото немного производит. И слишком много жителей для такого рода страны.
На восток от неё — гора печенегов, на юг — река Рута, на запад — славяне, на север — ненаселённый север. Это большая страна…
Исключено. Противоречит предыдущим понятиям о самом островном характере страны.
Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он (город) больше Булгара. И самая отдалённая из них группа, называемая ас-Славийя, и (третья) группа их, называемая ал-Арсания, и царь их сидит в Арсе.
Русы образуют три группы, различающихся географически и политически.
Что же касается язычников, находящихся в стране хазарского царя, то некоторые племена из них суть Славяне и Русы. Они живут в одной из двух половин этого города.
Часть русое входит в состав Хазарии в том или ином статусе. Часть из них живёт в столичном городе.
В верховьях хазарской реки есть устье, соединяющееся с рукавом моря Найтас, которое есть Русское море; никто кроме них (Русов) не плавает по нему и они живут на одном из его берегов.
Устье в верховьях — это сильно. Тем не менее море Найтас все исследователи согласно считают Чёрным. Значит, речь идёт о Доне, соединяющемся с Азовским морем, которое понимается как рукав Чёрного. Следовательно, русы живут на берегу Чёрного моря.
Русы имеют в своей земле серебряный рудник, подобный серебряному же руднику, находящемуся в горе Банджгира, в земле Хорасана.
Нет такого нигде на известной территории Древней Руси серебряного рудника. Есть на Кавказе, в пределах территории, которую можно контролировать, базируясь на реку Тамань.
А то они отправляются по Танаису — славянской реке, проходят до Хамлиджа, хазарской столицы,
Сложно назвать Дон славянской рекой, что говорит о том, что автор путает кого-то со славянами или же вовсе подразумевает под ними кого-то другого, чем мы.
Русы-купцы — один из разделов славян;…иногда они перевозят свои товары из Джурджана на верблюдах в Багдад, переводчиками у них славянские евнухи, они [русы] заявляют себя христианами и платят подушную подать.
Вопиющее противоречие: если русы — один из видов славян, то им не нужны переводчики-славяне.
В верховьях хазарской реки есть устье, соединяющееся с рукавом моря Найтас, которое есть Русское море;
Есть волок в Дон; следовательно, Дон принимается за рукав Чёрного моря, которое автор называет Русским.
Никто кроме них (Русов) не плавает по нему, и они живут на одном из его берегов.
Забыты как минимум византийцы; русы, живущие на одном из его берегов и одновременно в Хазарии, могут жить только в районе Тмутаракани.
Что же касается язычников, находящихся в стране хазарского царя, то некоторые племена из них суть Славяне и Русы.
Славяне и русы разделены в сознании автора. Славяне и русы входят в состав Хазарии.
Они живут в одной из двух половин этого города и сожигают своих мертвецов с их вьючным скотом, оружием и украшениями.
Контингенты военных или гражданских служащих славяни русов живут в Итиле, Обряд сожжения характерен для обоих этносов, но в данном случае уточнение относится явно к русом.
Русы. Их три группы (джинс).
Или же три рода.
Одна груши их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он (город) больше Булгара.
Киев довольно далеко от Булгара, т. е. между Киевом и Булгаром русы не живут.
И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славийя, и (третья) группа их, называемая ал-Арсания, и царь их сидит в Арсе.
С точки зрения тоггдашней географии, об идентификации ас-Славийи со словенами и Новгородом можно не думать — речная дорога от одного до другого и географически, и по времени короче, нежели до Киева,
И люди для торговли прибывают в Куйабу.
Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал сё, так как там они (жители) убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Липп» сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозятся из Арсы черные соболя и олово (свинец?).
Арса — место, где сочетаются глухие леса с богатой дичью и рудники цветных руд.
Предварительные выводы: русы разделены по меньшей мере на три разных географических и политических региона; часть русов проживает в Хазарин; часть русов базируется на Таманский полуостров и реку Тамань.
Кстати, невозможно не отдать дань вековечным попытках точной географической локализации Куявы, Славии и Артании. Иначе как это? Иначе уважать не будут!
Куйаба находится ближе всего к Волжской Булгарии и практически всеми идентифицируется как Киев. Сложнее со Славией. Ее идентифицируют с Новгородом. Но вообще-то по транспортно-географической логике от Новгорода как раз ближе к Булгару, если идти через волоки и по Волге.
А уж Арсания (или Артания) вызывает яростные споры. Мысль о том, что это — Ростов, можно сразу отвергнуть — это географически ближе всего к Булгару. Чёрные соболя и олово в качестве экспортных товаров показывают на некие, с одной стороны, чащобно-лесные пространства, с другой — на какие-то горы. Можно ли это как-то более точно локализовать — вопрос по-прежнему открытый.
Но больше всего смущает наличие «царей» в этих землях. Если вспомнить, в какое время составлял свой труд Ибн Хуакаль — 950-970-е годы, — то это время единоличного правления на Руси князя Святослава.
Правда, появление в следующем эпизоде русской истории некоего явно хорошо сидящего Рогволода в Полоцке, показывает, что правление Святослава могло быть далеко не столь единоличным, как то хочет внушить нам летопись.
А с другой стороны, и сам Святослав в это время как раз разделил Русь — свою её часть — между сыновьями. В Куябе сидел Ярополк. В Славии — неизвестно кто, некий полузаконный бастард, потому у Славии царь не упомянут. А Арсания, по логике — Древлянская земля под управлением Олега.
Могли ли тамошние русы убивать всех иностранцев? Да почему бы и нет! Лес же!
Но беда в том, что никакой столицы Арсы мы в древлянской земле не находим. Искоростень же переделать в Арсанию-Артанию… Кажется, даже профессиональные историки до такого не дошли.
Тогда, возможно, Славия и Арсания — земли, к Руси собственно не относящиеся? Здесь можно только строить предположения. Славия, которая дальше от Булгара — это может быть и земля западных славян. К тому же про неё единственную автор не говорит как про землю, управляемую царём, — так что самая удаленная группа русов вполне может оказаться набором враждебных друг другу прибалтийских славянских племен. Но вот царь в Арсе не локализуется, и в этом случае ни одна другая славянская земля под описание автора не подходит. Разве что она… не славянская! А… скандинавская!
Тут сходится всё. Леса с горами, где есть и соболя, и олово? — есть! Русы? — так они вроде бы отсюда и пошли! Враждебные к иностранцам? — ну ещё бы: по тем временам лишь отойди в сторонку от торгового вика — вмиг в рабах или трупах окажешься! Есть и название похожее: на карте Идриси XII века примерно между zueda (Швеция) и norfega (Норвегия), чуть левее находится местечко под названием hars. Вот вам и арсания, и ар-русия, да и та самая, возможно, столь искомая скандинавская русь! А ну-ка заглянем, где у нас помещает эту русь Нестор? — да там же: после шведов, норманнов и готов — но перед данами, коих он по старинке величает англами!
1.2.2. Социальное устройство
Русы составляют многие народы, разделяющиеся на разрозненные племена.
Русы — не единая сила, этнос или корпорация. Второй вариант: разрозненные племена составляют русов — отзвук времени, когда начиналась Русь как государство, ещё не объединившее местные племена. В целом без особой разницы — что совой об пень, что пнём об сову.
Между ними есть племя, называемое Лудана, которое есть многочисленнейшее из них.
Неизвестно такое племя. Предположения различны, подчас остроумны, но столь же обоснованны, как если предположить, что под «луданами» араб имел в виду просто «людей».
У них есть царь, называемый хакан русов.
Русы подчинены некоему хакану.
Ежегодно они платят одну десятую добычи и торговой прибыли государю.
Хакану, надо полагать. Казалось бы, обычный, знакомый до дрожи подоходный Ежегодно они платят одну десятую до- налог. Между тем такового в средневеко-бычи и торговой прибыли государю. вье не существовало — множество народу из воинского сословия налог этот платили кровью. То есть были обязаны своему лидеру службою, но не деньгами. Ежели же обязаны деньгами, то… То вспомним татаро-монгольское иго: должны были все, включая князей. Хоть и вассалитет. Или на то и вассалитет. Отсюда — единственно возможный вывод: хакан русое был на самом деле не русом. Это был инонародный лидер, которому русы подчинялись и платили налоги все в целом, как вассал или подчинённая корпорация. Что, в общем, одно и то же.
Среди них есть группа славян, которая им служит.
Существуют подчинённые русом славяне.
Их три группы (джинс).
Русы разные.
Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причем находящиеся у него надёжные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него. С каждым из них [имеется] девушка, которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьёт, и другая девушка, [которой] он пользуется как наложницей в присутствии царя. Эти четыреста [мужей 1 сидят, а ночью спят у подножия его ложа. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих подвижников, о которых мы [выше] упомянули. И этот поступок они не считают постыдным. Он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить некую потребность, то удовлетворит ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то он подведет свою лошадь к ложу таким образом, что сядет на нее верхом с него, а если [он захочет] сойти [с лошади], то он подведет свою лошадь настолько [близко], чтобы сойти со своей лошади на него. И он не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться [с девушками], пить и предаваться развлечениям. У него есть заместитель, который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных.
Это очевидное описание жизни и обычаев хазарского руководства, в особенности последняя фраза. Таким образом, перед нами свидетельство о включённости по крайней мере части русов в состав Хазарского каганата и о том, что речь об их царе на самом деле — о хазарском кагане.
Русы и Славяне же, о которых мы сказали, что они язычники, составляют войско царя и его прислугу.
Русы и славяне включены в состав каганата в качестве служилых людей.
Они образуют великий народ, не покоряющийся ни царю, ни закону.
По крайней мере у части русов — собственные руководители и законы.
Когда умирает мужчина, то сожигается с ним жена его живою; если же умирает женщина, то муж не сожигается; а если умирает у них холостой, то его женят по смерти. Женщины их желают своего сожжения для того, чтоб войти с ними (мужьями) в рай.
Ещё раз описан обряд русов.
1.2.3. Правосудие
Здесь не нужна даже табличка. Всё просто: вора вешают за шею. Оскорблённому отдают половину имущества оскорбителя.
За верность пропорции я, честно говоря, не поставил бы и мява своего кота, но сам принцип существовал и вполне прозрачно характеризует уровень общественного развития.
Примечательно лишь одно сравнение — когда речь идёт о судебном поединке. Вот тут любопытно сравнить:
И если один из них возбудит дело против другого, то зовёт его на суд к царю…
Если возникает между ними спор, идут к хакану…
Собственно, нечего добавить. Кроме того, что когда говорят о царе русов, в виду имеют хакана-кагана. Ну а какого такого «русского» кагана какого «русского» каганата изображают арабы, вполне внятно видно из эпизода с четырьмястами то ли воинов, то ли девственниц, неустанно сажающих своего босса на лошадь, чтобы свозить его на горшок…
Но во всяком случае, к подлинной Руси такой «русский» каган точно не имеет никакого отношения…
1.2.4. Экономика
Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают.
Бизнес № 1 — охота на рабов. При этом русы охотятся на славянских рабов, что едва ли говорит о них как о славянском народе.
Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. И они пользуются обычно славянскими посевами.
Бизнес № 2 — присвоение земельной ренты, что характеризует русов как в той или иной форме владельцев славянской земли.
Всегда 100–200 из них ходят к славянам и насильно берут с них на своё содержание, пока там находятся. И там (у них) находится много людей из славян, которые служат им (русам), пока не избавятся от зависимости…
А вот и форму осуществления бизнеса Xs 2 —взимание нетарифицированной дани в форме продуктов и услуг. Иными словами — поведение оккупанта. Каковое, в частности, описано в знаменитой истории с ликвидацией данниками князя игоря. Здесь же осуществляется бизнес Xs 3 — закабаление землепользователя.
Единственное их занятие — торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям. И вывозятся из Арсы чернью соболя и олово.
Бизнес № 4 — реализация дани.
Получают они назначенную цену деньгами и завязывают их в свои пояса.
Натуральный оборот уже заменён денежным.
Дирхемы русов — серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, [а также] соболи.
Однако он ещё на низкой стадии развития, когда обменным эквивалентом является одна из форм натурального продукта.
Весов там не имеют, а только стандартные бруски металла. Они совершают куплю-продажу посредством мерной чашки.
Тем не менее переход к всеобщему денежному эквиваленту уже происходит.
И царь их взимает с торговли 1/10… и берёт с них десятину румский властелин… и берёт с них десятину её властелин…
Традиционная торговая пошлина.
И эти русы торгуют с Хазарами, Румом (Византией) и Булгаром Великим, они путешествуют с товарами в страну Андалус, Румию, Кустантинию и Хазар… иногда они перевозят свои товары из Джурджана на верблюдах в Багдад.
Рынки сбыта ограниченны и оккупированы посредниками.
Они возят меха белок, чёрно-бурых лисиц и мечи из крайних пределов славянства к Румскому морю, и берёт с них десятину румский властелин, между ними находятся купцы, имеющие сношения с областью Бургар.
Их торговля — меха и оружие.
И эти русы торгуют с Хазарами, Румом (Византией) и Булгаром Великим.
Русы торгуют с Булгаром.
Они высокого роста, статные.
Народ этот могущественный, телосложение у них крупное.
Я не видал [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом.
Их мужчины носят золотые браслеты.
Русы носят широкие шаровары, на каждые из которых идет сто локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у колен, к которым затем и привязывают…
Они не носят ни курток, ни хафтанов, но у них мужчина носит кису, которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу.
И одежда людей русов и славян из льна…
Они соблюдают чистоту своих одежд.
Они грязнейшие из творений Аллаха, — они не очищаются ни от экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды…
У них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы самой грязной водой, какая только бывает, и самой нечистой.
И от края ногтей иного из них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев, изображений [картинок] и тому подобного.
Татуировки.
И как только их корабли прибывают к пристани, тотчас выходит каждый из них, [неся] с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набиз, чтобы подойти к длинному воткнутому [в землю] бревну, у которого [имеется] лицо, похожее на лицо человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений длинные брёвна, воткнутые в землю.
Капище больше скандинавское, хотя может быть и славянским.
Есть у них знахари, из которых иные повелевают царём, как будто бы они их (русов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву творцу их тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их приказания никак невозможно.
Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему на шею петлю, вешает жертву на бревно и ждёт, пока она не задохнется, и говорит, что это жертва богу.
Скандинавский обычай.
Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в ту же могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении.
Скандинавский обычай.
Мёртвого сжигают со всем, что ему принадлежало из одежды и украшений. С ними (мёртвыми) кладут в могилу еду и питьё.
Скандинавский и славянский обычай.
Когда у них рождается сын, то он (рус) дарит новорожденному обнажённый меч, кладет его перед ребёнком и говорит: «Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретёшь этим мечом».
Есть археологические свидетельства о наличии детских деревянных мечей в местах бытования русов. Скорее всего, перед нами — отражение именно этого археологического факта, ибо символически подаренный настоящий меч необходимо заменить его муляжом, «заместителем», иначе символизм подарка теряет смысл.
Гостям оказывают почёт, и с чужеземцами, которые ищут их покровительства, обращаются хорошо, так же как и с теми, кто часто у них бывает, не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких людей. Если же кто из них обидит или притеснит чужеземца, то помогают и защищают последнего.
Все они постоянно носят мечи, так как мало доверяют друг другу, и коварство между ними дело обыкновенное. Если кому из них удастся приобрести хоть немного имущества, то родной брат или товарищ его тотчас начнёт ему завидовать и пытаться его убить или ограбить.
И народ её плохого нрава, непристойный, нахальный, склонный к ссорам и воинственный.
И остался такой обычай, что если кто-либо (русов) ранит, они не успокоятся, пока не отомстят. И если дашь им весь мир, они всё равно не отступятся от этого.
Последние три клетки весьма напоминают современные горские нравы Кавказа, так что с определением стадии общественного развития русов нет никаких трудностей
Самым великолепным украшением [считаются] у них зеленые бусы из той керамики, которая бывает на кораблях. Они делают [для приобретения их] исключительные усилия, покупают одну такую бусину за дирхем и нанизывают [их] в качестве ожерелий для своих жён.
Когда умирал один из них, хоронили его, а вместе с ним его оружие, платье и орудия, и жену или кого-нибудь другого из женщин, и слугу его, если он любил его, согласно их обычаю.
Погребение в срубе.
1.2.6.Война и вооружения
Они воюют со всеми неверными, окружающими их, и выходят победителями.
И если какое-либо их племя (род) поднимается (против кого-либо), то вступаются они все. И нет (тогда) между ними розни, но выступают единодушно на врага, пока его не победят.
Если они воюют, то стоят друг с другом заодно, не ссорятся между собой и совместно действуют, пока не победят врага.
И если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его полностью.
Они храбры и мужественны.
Удивительные рассказы о храбрости их и о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам.
Мужество большое, не знают они бегства, не убегают ни один из них, пока не убьёт или не будет убит.
Смелые при нападениях.
Но на коне смелости не проявляют, и все свои набеги и походы совершают на кораблях.
Русы — явно не конники; они воины морские и пешие.
Сражаются они копьями и щитами, опоясываются мечом и привешивают дубину и орудие, подобное кинжалу. И сражаются они пешими, особенно же эти прибывшие (на судах).
В обычае у них, чтобы всякий носил оружие.
И при каждом из них имеется топор, меч и нож, [причём] со всем этим он [никогда] не расстаётся.
Мечи их плоские, бороздчатые, франкские.
Мечи у них Сулеймановы.
Мечи их, которые имеют большой спрос и в наши дни, по причине своей остроты и своего превосходства.
Привешивают они на себя большую часть орудий ремесленника, состоящих из топора, пилы и молотка и того, что похоже на них.
Народ этот могущественный, телосложение у них крупное,
В обычае у них, чтобы всякий носил оружие. Привешивают они на себя большую часть орудий ремесленника, состоящих из топора, пилы и молотка и того, что похоже на них.
Привешивание пилы и молотка требует осмысления.
Сражаются они копьями и щитами, опоясываются мечом и привешивают дубину и орудие, подобное кинжалу. И сражаются они пешими, особенно же эти прибывшие (на судах).
Дубина с мечом требует осмысления.
Мечи их… имеют большой спрос и в наши дни, по причине своей остроты и своего превосходства.
Всё те же франкские мечи из всё того же погребения в срубе, где они не попали в огонь и не утеряли своих качеств через годы.
И они граничат с северными пределами Рума, их так много и они столь сильны, что наложили дань на пограничные им районы Румы.
Кусок, совместимый лишь с кратковременным пребыванием русов Святослава в Дунайской Болгарии.
И, наконец, есть длинный рассказ арабского путешественника Ибн-Фадлана, который особенно ценен для истории благодаря тому обстоятельству, что Фадлан лично видел русов и даже участвовал в их похоронном обряде.
А ещё этот рассказ замечателен тем, что из него делают подчас самые противоположные умозаключения. И всё только по одной причине — по неумению работать с текстом именно как с источником информации. А потому часто либо сшивают весь текст вместе, хотя он информационно состоит явно из разных кусков, либо, наоборот, произвольно выхватывают из него куски и компонуют в угоду собственным идейным воззрениям. В основном именно для поддержки последних столь ценными показаниями, как свидетельство очевидца.
Мы же не будем верить ничему. В том числе и очевидцу, который, как известно, и врёт как… очевидец. Мы будем верить только той информации, что сможем сами вычленить из текста, после чего и её подвергнем беспристрастному анализу. По очень простому принципу: «Так бывает?»
Начнём с того, что отмстим: вся информация явно распадается на три куска. Первый, хотя и начинается со слов «Я видел русов», на деле описывает их обычаи неким отстранённым образом, в общем. Что очень хороню иллюстрируется несовершенным образом действия в употребляемых глагольных формах: «умываются», «сочетаются», «сморкаются».
Вторая часть — рассказ очевидца. Не только потому, что «я прибыл к реке», «я говорил», «я видел». Но и потому, что они — «принесли», «держали», «пили».
И, наконец, третья часть выделана под описание русов с, так сказать, птичьего полёта — их социального устройства, юриспруденции, взаимоотношений с миром и властью. Каковое описание до цинготной кислоты похоже на подобные описания других арабских авторов.
А потому и рассмотрим мы эти три части отдельно.
Вот первая:
Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл. Я не видал [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом.
Фадлан видел лично: люди с совершенными телами.
Они не носят ни курток, ни хафтанов, но у них мужчина носит кису, которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из неё наружу.
И при каждом из них имеется топор, меч и нож, [причем] со всем этим он [никогда] не расстается.
Мечи их плоские, бороздчатые, франкские.
Они же Сулеймановы.
И от края ногтей иного из них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев, изображений [картинок] и тому подобного.
Некоторые балуются тату.
А что касается их женщин, то на [каждой] их груди прикреплена коробочка, или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, или из дерева в соответствии с размерами [денежных] средств их мужей. И у каждой коробочки — кольцо, у которого нож, также прикреплённый на груди.
Это описание непонятно совершенно.
На шеях у них — мониста из золота и серебра, так что если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене один [ряд] мониста, а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два [ряда] мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые он прибавляет к ним [дирхемам], прибавляют [ряд] мониста его жене, так что на шее иной из них бывает много [рядов] монист.
Дирхем — старинная арабская серебряная монета, которая равнялась 2,97 г чистого серебра. Значит, один ряд мониста символизировал владение почти 30 кг серебра. При стоимости серебра по состоянию на 21 мая 2010 года в 18,32 рубля за 1 грамм это монисто символизировало владение примерно в 544 тысячи рублей. Похоже, «купили» арабского путешественника, посмеялись над беднягой.
Самым великолепным украшением [считаются] у них зелёные бусы из той керамики, которая бывает на кораблях. Они делают [для приобретения их] исключительные усилия, покупают одну такую бусину за дирхем и нанизывают [их] в качестве ожерелий для своих жён.
Что за бусы из керамики, «которая бывает на кораблях», решительно непонятно. Но если бусина стоит всего дирхем, то непонятно, с чего ради предпринимать бешеные усилия для покупки очевидной дешёвки, и как дешёвка, приравненная к шкурке белки, может вызывать такой ажиотаж. Снова некоего (не обязательно Фадлана) путешественника «развели».
Дирхемы русов — серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, [а также] соболи. Если чего-либо недостает, то от этого шкурка становится бракованной [монетой].
Это векша. Самая мелкая денежная единца на Руси.
Ими они совершают меновые сделки, и оттуда их нельзя вывезти, так что их отдают за товар. Весов там не имеют, а только стандартные бруски металла. Они совершают куплю-продажу посредством мерной чашки.
Русы знают весы — в их могилах нередко встречаются.
Они грязнейшие из творений Аллаха, — они не очищаются ни от экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды, но они, как блуждающие ослы.
Сравниваем: Я не видал [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом. Не похоже на текст одного и того же человека. Сравниваем ещё. У них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы.
Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атыле, — а это большая река, — и строят на её берегу большие дома из дерева. И собирается [их] в одном [таком] доме десять и двадцать, — меньше или больше. У каждого [из них] скамья, на которой он сидит, и с ними [сидят] девушки-красавицы для купцов.
Сравниваем: Я видел русое, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл. Снова не похоже на текст, созданный одним человеком. Большие дома — это явно «длинные дома» скандинавского типа и точно не славянские полуземлянки. «Скамья» же — явное описание не скамеек вдоль стен, где все сидят и таращатся друг на друга, а — раз уж скамья у каждого — описание некоего раздела большого дома на отсеки. Относительный раздел, не как купе в поезде, — но всё же как плацкарта. В этом же «купе» размещают рабынь, возимых для продажи.
И вот один [из них] сочетается со своей девушкой, а товарищи его смотрят на него. А иногда собирается [целая] группа из них в таком положении один против другого, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и наталкивается на него, сочетающегося с ней. Он же не оставляет её, пока не удовлетворит своей потребности.
Не исключено, но слишком идеологично, чтобы быть описанием очевидца. Кто-то добавил «моралите» в описание обычаев «неверных».
У них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы самой грязной водой, какая только бывает, и самой нечистой. Λ это [бывает] так, что девушка является каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит сё своему господину. Он же мост в ней свои руки, своё лицо и все свои волосы. И он моет их и вычёсывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюёт в неё и не оставляет ничего из грязи, чего бы он ни сделал в эту воду. Когда же он покончит с тем, что ему нужно, девушка несёт лохань к сидящему рядом с ним, и [этот] делает то же, что сделал его товарищ. И она не перестает подносить её от одного к другому, пока не обнесёт ею всех, находящихся в [этом] доме, и каждый из них сморкается, плюёт и моет свое лицо и свои волосы в ней.
Если есть обычай умываться каждый день, то специально искать для этого самую грязную воду человек не будет. Точно так же девушка одного господина не будет относить лохань чужим господам, а те, соответственно, не будут мыться вслед за равным по статусу. Но сам обычай предельно прозрачно описывает принятые вплоть до середины XX века в Англии и немного раньше того закончившиеся в Европе обычаи мытья одной семьи в одной лохани. Следовательно, это либо кусок, взятый из сочинений о «нечистых» обычаях «франков» вообще, либо описание русое как «франков».
И как только их корабли прибывают к этой пристани, тотчас выходит каждый из них, [неся] с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набиз, чтобы подойти к длинному воткнутому [в землю] бревну, у которого [имеется] лицо, похожее на лицо человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений длинные брёвна, воткнутые в землю.
Описание святилища похоже на славянское. Длинные брёвна, воткнутые в землю позади изображений — очевидная граница святилища. Вопрос: отчего избу-гостиницу русы вынуждены строить каждый раз по прибытии в Булгар, а их святилище стоит вечно целым? Ответ: перед нами общее, в целом, описание обычаев торговых русов.
Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом говорит ему: «О мой господь, я приехал из отдалённой страны, и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур», — пока не назовёт всего, что прибыло с ним из его товаров.
Снова внешнее описание.
«И я пришёл к тебе с этим даром», — потом [он] оставляет то, что имел с собой, перед [этим] бревном, — «итак, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца, имеющего многочисленные динары и дирхемы, чтобы он покупал у меня в соответствии с тем, что я пожелаю, и не прекословил бы мне ни в чём, что я говорю». Потом он уходит.
На самом деле до боли напоминает одну из популярных среди арабских купцов молитв, начинанающуюся с призыва: «Алла, ама ахалб!»
Итак, если продажа для него будет трудна и пребывание его затянется, то он снова придёт со вторым и третьим подарком, и если [для него] будет затруднительно добиться того, чего он хочет, он понесёт к каждому из маленьких изображений подарок, попросит их о ходатайстве и скажет: «Эти — жёны нашего господа, дочери его и сыновья его».
Очевидное описание не очевидца. Во всяком случае, человека, плохо знакомого с культом и удовлетворённого объяснением, что младшие боги есть жёны и дети старшего.
Итак, он не перестаёт обращаться с просьбой то к одному изображению, то к другому, просить их, искать у них заступничества и униженно кланяться перед ними. Иногда же продажа пойдёт для него легко и он продаст. Тогда он говорит: «Господь мой удовлетворил мою потребность, и мне следует вознаградить его». И вот он берёт некоторое число овец или рогатого скота, убивает их, раздаёт часть мяса, а оставшееся несёт и оставляет между тем большим бревном и стоящими вокруг него маленькими и вешает головы рогатого скота или овец на это воткнутое [сзади] в землю дерево. Когда же наступит ночь, придут собаки и съедят всё это. И говорит тот, кто это сделал: «Господь мой уже стал доволен мною и съел мой дар».
Это уже — знакомое описание скандинавских святилищ, на которых вывешивались черепа жертв. Впрочем, подобные же обычаи существовали и на славянских святилищах.
Если кто-либо из них заболел, то они разобьют для него палатку в стороне от себя, оставят его в ней, положат вместе с ним некоторое количество хлеба и воды и не приближаются к нему и не говорят с ним, особенно если он бедняк или невольник, но если это лицо, которое имеет толпу родственников и слуг, то люди посещают его во все эти дни и справляются о нём.
Общее описание.
Итак, если он выздоровеет и встанет, то возвратится к ним, а если он умрёт, то они его сожгут. Если же он был невольник, они оставят его в его положении, [так что] его едят собаки и хищные птицы.
Оно же.
Если они поймают вора или грабителя, то они поведут его к длинному толстому дереву, привяжут ему на шею крепкую верёвку и подвесят его на нём навсегда, пока он не распадётся на куски от ветров и дождей.
Пробой в логике, показывающий ещё раз компиляционный характер данного куска.
А вот пошла вторая часть. Она разительно отличается от первой: здесь действуют не некие теоретические русы с их странными обычаями, а конкретные люди, обычаи которых можно наблюдать. И наблюдения эти, повторюсь, совершенно конкретны: они делали то-то и то-то, а я видел это.
Мне не раз говорили, что они делают со своими главарями при [их] смерти дела, из которых самое меньшее — сожжение, так что мне всё время очень хотелось познакомиться с этим, пока не дошла до меня [весть] о смерти одного выдающегося мужа из их числа. Итак, они положили его в его могиле и покрыли её над ним настилом на десять дней, пока не закончат кройки его одежд и их сшивания.
Великоват срок. Однако мы ещё увидим, для чего на самом деле понадобились эти десять дней.
А именно: если [это] бедный человек из их числа, то делают маленький корабль, кладут его в него и сжигают его [корабль]. Что же касается богатого, то собирают то, что у него имеется, и делят это на три трети, причем [одна] треть — для его семьи, [одна] треть на то, чтобы на неё скроить для него одежды, и [одна] треть, чтобы на неё приготовить набиз, который они пьют до дня, когда его девушка убьёт сама себя и будет сожжена вместе со своим господином. Они, злоупотребляя набизом, пьют его ночью и днём, [так что] иной из них умрёт, держа кубок в руке.
Набиз — это мусульманский напиток, приготовляемый из фиников и изюма путём замачивания и кипячения. Иными словами, аналог пиву. Кое, надо полагать, русы и пили. И в этом случае оно, конечно, бывает, что от пьянства умирают, но насчёт пущенной на пропой трети имущества руса, у которого, скажем, жена носит три монисто, — как-то не верится. Особенно при тогдашней глубокой дешевизне глубоко натурального продукта… Тут переводчик явно похихикал над любопытным арабом.
Они в те десять дней пьют и сочетаются [с женщинами] и играют на сазе. А та девушка, которая сожжёт сама себя с ним, в эти десять дней пьёт и веселится, украшает свою голову и саму себя разного рода украшениями и платьями и, так нарядившись, отдаётся людям.
Если умрёт главарь, то его семья скажет его девушкам и его отрокам: «Кто из вас умрёт вместе с ним?» Говорит кто-либо из них: «Я». И если он сказал это, то [это] уже обязательно, — ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. Большинство из тех, кто это делает, — девушки. И вот когда умер тот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: «Кто умрёт вместе с ним?» И сказала одна из них: «Я». Итак, её поручили двум девушкам, чтобы они охраняли её и были бы с нею, куда бы она ни пошла, настолько, что они иногда [даже] мыли ей ноги своими руками. И они [родственники] принялись за его дело, — за кройку для него одежд и устройство того, что ему нужно. А девушка каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему.
Информация, в общем, цельная, но по не очень чистой логике её представления видно, что первый абзац представляет собою снова внешнее — возможно, последующее — комментирование.
Когда же наступил день, в который должны были сжечь его и девушку, я прибыл к реке, на которой [находился] его корабль, — и вот он уже вытащен [на берег] и для него поставлены четыре устоя из дерева хаданга и из другого дерева [халанджа], и вокруг них поставлено также нечто вроде больших помостов из дерева. Потом [корабль] был протащен, пока не был помещён на это деревянное сооружение. И они стали его охранять, ходить взад и вперед и говорить речью, для меня непонятной. А он [умерший] был ещё в своей могиле, [так как] они [ещё] не вынимали его.
В середину этого корабля они ставят шалаш из дерева и покрывают этот шалаш разного рода «кумачами». Потом они принесли скамью, поместили её на корабле, покрыли её стёгаными матрацами и византийской парчой, и подушки — византийская парча. И пришла женщина-старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье упомянутые нами выше постилки. Это она руководит его обшиванием и его устройством и она [же] убивает девушек. И я увидел, что она старуха-богатырка, здоровенная, мрачная.
Вот тут и становится понятно, с какой стати так долго шили некие погребальные одеяния. Разумеется, русы не возили с собою в торговые экспедиции старух-похоронщиц, как мы не возим с собою в командировки своих похоронных агентов. Вероятнее всего, в эти десять дней какой-то кораблик сбегал в то место, которое можно назвать базой русов, и привёз агентессу оттуда. Судя по сроку, за это время от Булгара гонец мог доплыть до Тимерёва или Сарского.
Когда же они прибыли к его могиле, они удалили землю с дерева [настила], удалили дерево и извлекли его в покрывале, в котором он умер. И я увидел, что он уже почернел от холода этой страны. Ещё прежде они поместили с ним в могиле набиз, [какой-то] плод и лютню. Теперь они вынули всё это. И вот он не завонял, и в нем ничего не изменилось, кроме его цвета.
Тут очень похоже на известную технологию выдерживания тела в мёде, чтобы оно не успело разложиться.
Тогда они надели на него шаровары, гетры, сапоги, куртку, парчовый хафтан —
— ага, вспомним второй абзац этого же сочинения, где говорится, что русы не носят «хафтанов»! — те самые противоречия в информемах, которые и говорят, что текст носит составной характер, и над ним как бы и несколько авторов не потрудились… —
— с пуговицами из золота, надели ему на голову шапку из парчи, соболью, и понесли его, пока не внесли его в находившийся на корабле шалаш, посадили его на стёганый матрац, подперли его подушками и принесли набиз, плод, разного рода цветы и ароматические растения и положили это вместе с ним. И принесли хлеба, мяса и луку и оставили это перед ним. И принесли собаку, рассекли её пополам и бросили её в корабль. Потом принесли всё его оружие и положили его рядом с ним. Потом взяли двух лошадей и гоняли их до тех пор, пока они не вспотели. Потом рассекли их мечами и бросили их мясо в корабле. Потом привели двух коров, также рассекли их и бросили их в нём. Потом доставили петуха и курицу, убили их и оставили в нём.
А парень-το побогаче был, нежели даже тот хёвдинг из Шелковиц, о котором шла речь в разделе про археологические источники! Там всё же только одну лошадь с ним на тот свет отправили. Но главное — что писание очевидца соответствует тому, что мы видим при археологическом отображении захоронения знатного руса скандинавского происхождения!
Собирается много мужчин и женщин, играют на сазах, и каждый из родственников умершего ставит шалаш поодаль от его шалаша. А девушка, которая хотела быть убитой, разукрасившись, отправляется к шалашам родственников умершего, ходя туда и сюда, входит в каждый из их шалашей, причём с ней сочетается хозяин шалаша и говорит ей громким голосом: «Скажи своему тосподину: «Право же, я совершил это из любви и дружбы к тебе»». И таким же образом, по мере того как она проходит до конца [все] шалаши, также [все] остальные с ней сочетаются.
Когда же они с этим делом покончат, то, разделив пополам собаку, бросают её внутрь корабля, а также отрезав голову петуху, бросают [его и его голову] справа и слева от корабля.
Петухи — это тоже знакомо. Греки описывают, как русы постоянно приносят в жертву петухов. Ну, например:
На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг [дуба], а другие — кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай.
Бросают они и жребий о петухах: или зарезать их, или съесть, или отпустить их живыми.
Но вернёмся к похоронам знатного руса:
Когда же пришло время спуска солнца, в пятницу, привели девушку к чему-то, сделанному ими ещё раньше наподобие обвязки ворот. Она поставила свои ноги на ладони мужей, поднялась над этой обвязкой [смотря поверх неё вниз], и произнесла [какие-то] слова на своем языке, после чего её опустили. Потом подняли её во второй раз, причем она совершила подобное же действие, [как] и в первый раз. Потом её опустили и подняли в третий раз, причем она совершила то же своё действие, что и в первые два раза. Потом ей подали курицу, — она отрезала ей голову и швырнула её [голову]. Они [же] взяли эту курицу и бросили её в корабль. Итак, я спросил переводчика о её действиях, и он сказал: «Она сказала в первый раз, когда её подняли: «Вот я вижу своего отца и свою мать», — и сказала во второй раз: «Вот все мои умершие родственники, сидящие», — и сказала в третий раз: «Вот я вижу своего господина, сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовёт меня, — так ведите же меня к нему».
Итак, они прошли с ней в направлении к кораблю. И она сняла два браслета, бывшие на ней, и отдала их оба той женщине-старухе, называемой ангел смерти, которая её убьёт. И она сняла два бывших на ней ножных кольца и дала их оба тем двум девушкам, которые [всё время] служили ей, а они обе — дочери женщины, известной под названием ангел смерти.
После этого та группа [людей], которые перед тем уже сочетались с девушкой, делают свои руки устланной дорогой для девушки, чтобы девушка, поставив ноги на ладони их рук, прошла на корабль. Но они [ещё] не ввели её в шалаш. Пришли мужи, [неся] с собою щиты и палки, а ей подали кубком набиз. Она же запела над ним и выпила его. И сказал мне переводчик, что она этим прощается со своими подругами. Потом ей был подан другой кубок, она же взяла его и долго тянула песню, в то время как старуха торопила её выпить его и войти в палатку, в которой [находился] её господин.
И я увидел, что она растерялась, захотела войти в шалаш, но всунула свою голову между ним и кораблем.
Не очень понятно, но это именно такая деталь, которая говорит о подлинности информации, передаваемой свидетелем. Девушка, естественно, раньше не умирала, потому растерялась, да и вдруг нахлынувший страх смерти содействовал растерянности.
Тогда старуха схватила её голову и всунула её [голову] в шалаш и вошла вместе с ней, а мужи начали ударять палками по щитам, чтобы не был слышен звук её крика, вследствие чего обеспокоились бы другие девушки и перестали бы стремиться к смерти вместе со своими господами. Затем вошли в шалаш шесть мужей из [числа] родственников её мужа и все [до одного] сочетались с девушкой в присутствии умершего. Затем, как только они покончили с осуществлением [своих] прав любви, уложили её рядом с её господином. Двое схватили обе её ноги, двое обе её руки, пришла старуха, называемая ангел смерти, наложила ей на шею верёвку с расходящимися концами и дала её двум [мужам], чтобы они её тянули, и приступила [к делу], имея [в руке] огромный кинжал с широким лезвием. Итак, она начала втыкать его между её ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили её верёвкой, пока она не умерла.
Потом явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажёг её у огня. Потом он пошёл, пятясь задом, — затылком к кораблю, а лицом к людям, [держа] зажжённую палку в одной руке, а другую свою руку на заднем проходе, будучи голым, — чтобы зажечь сложенное дерево, [бывшее] под кораблём. Потом явились люди с деревом [для растопки] и дровами. У каждого из них была палка, конец которой он зажёг. Затем [он] бросает её в это [сложенное под кораблем] дерево. И берётся огонь за дрова, потом за корабль, потом за шалаш, и мужа, и девушку, и [за] всё, что в нём [находится]. Потом подул ветер, большой, ужасающий, и усилилось пламя огня и разгоралось это пылание.
Далее снова передаётся деталь, свидетельствующая о непосредственном наблюдении автором происходящего:
Был рядом со мной некий муж из русов. И вот я услышал, что он разговаривает с бывшим со мной переводчиком. Я спросил его о том, что он ему сказал. Он сказал: «Право же, он говорит: «Вы, арабы, глупы». Я же спросил его об этом. Он сказал: «Действительно, вы берёте самого любимого вами из людей и самого уважаемого вами и оставляете его в прахе, и едят его насекомые и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай». Потом он засмеялся чрезмерным смехом. Я же спросил об этом, а он сказал: «По любви господа его к нему, [вот] он послал ветер, так что он [ветер] возьмёт его в течение часа». И в самом деле, не прошло и часа, как корабль, и дрова, и девушка, и господин превратились в золу, потом в [мельчайший] пепел.
Потом они соорудили на месте этого корабля, который они [когда-то] вытащили из реки, нечто вроде круглого холма и водрузили в середине его большое бревно маданга, написали на нём имя [этого] мужа и имя царя русое и удалились.
Казалось бы, всё. Но дальше наш автор совершает головокружительный кульбит, резко переходя к совершенно другой теме. А для связки добавляются слова —
— он сказал —
— производя впечатление, что рассказывает всё тот же рус. Будто тому делать нечего, как немедленно после похорон поведать путешествующему арабу о нижеследующем:
Он сказал: Один из обычаев царя русое тот, что вместе с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причём находящиеся у него надёжные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него.
С каждым из них [имеется] девушка, которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьёт, и другая девушка, [которой] он пользуется как наложницей в присутствии царя.
Эти четыреста [мужей] сидят, а ночью спят у подножия его ложа А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих подвижников, о которых мы [выше] упомянули. И этот поступок они не считают постыдным. Он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить некую потребность, то удовлетворит её в таз, а если он захочет поехать верхом, то он подведёт свою лошадь к ложу таким образом, что сядет на неё верхом с него, а если [он захочет] сойти [с лошади], то он подведёт свою лошадь настолько [близко], чтобы сойти со своей лошади на него. И он не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться [с девушками], пить и предаваться развлечениям.
Согласимся, странный царь для русов, известных своими мореходными пристрастиями. Но ещё страннее — манера изложения: мы вновь видим не личную передачу впечатлений, а нечто обезличенно-книжное. Вроде как из этнографического справочника.
Впрочем, следующая фраза всё расставляет по местам:
У него есть заместитель, который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных.
Это, оказывается, не более и не менее как описание быта и нравов… хазарского руководства! Ну вот же:
У хакана власть номинальная, его только почитают и преклоняются перед ним при представлении., хотя хакан выше царя, но его самого назначает царь.
По словам Ибн-Русте, —
— царь не даёт отчета никому, кто бы стоял выше его, сам распоряжается получаемыми податями и в походы свои ходит со своими войсками.
И, как мы уже читали в описании хазарии, царю же подчинялась и армия, а также он собирал подати.
Вот, собственно, и всё. Недоумение, связанное с тем, что ни другие описания, ни археология, ни сам характер занятий русов никаким образом не подтверждают вышеприведённого описания их дворцовых нравов, разрешается самым простым и убедительным способом! Да, речь идёт действительно о царе русов. Но только тех, что принадлежали к Хазарскому каганату, были его покорённой или вассальной частью, для которых хазарский каган был естественным их главою…
Вот тебе и очевидец…
Хотя и не соврал ведь тот автор, который дополнил его сообщение. Вот только информемы надо понимать правильно — как неделимые атомы информации, а не как обоснования для собственных идеологических доктрин.
1.2.8. Арабская вязь путаницы
И вот если с такой точки зрения подходить к анализу текстов, показывающих представление арабских авторов о русах, то что мы из них увидим? Путаница на путанице и путаницей погоняет. Цена этим свидетельствам крайне невысока в силу их легендарности, баснословности и при этом компилятивности. Иными словами, восточные авторы чаще всего некритически списывали друг у друга самые фантастические утверждения.
Древние авторы вообще любили переписывать предшественников, придавая тем самым больше авторитета своему труду. А арабы в этом отличались в особенности. Но, как и все, переписывая — что-то добавляли. И в итоге все уже так намешано, что чему-то верить никак невозможно. Поэтому и понять арабов тяжело — и не только в языковом, лингвистическом смысле. Просто неясно, что же там на самом деле лежит внизу, в основе этих рассказов, из этих лавовых остатков.
Отрывки из географических сочинений арабов я и вовсе приводить не буду. Чтобы сразу понять им цену, достаточно просмотреть несколько кусочков из одного (!) сочинения — «Худад ал-Аллам». Уже этого хватит, чтобы понять: лучше в этих хитросплетениях и не разбираться. Ибо трудно разобраться в том, в чём явно не разбирались сами авторы:
Слово об области русов и её городах: это область, к востоку от которой гора печенегов, к югу от неё река Рута, к западу от неё — славяне, к северу от неё безлюдные земли севера и это область большая.
Гора степных печенегов — что это? Урал? Карпаты? Где ещё горы в степи? К югу от области русов река — Дон? Ока? Северской Донец? Бесконечно много вариантов. К западу — славяне. Какие? Западные? Восточные? Безлюдные области севера — что это опять?
Если бы мы не знали, где примерно располагалась Древняя Русь, определить это было бы положительно невозможно!
И ещё гора есть незначительная между крайними пределами русов и началом пределов кимаков; её длина пять дней пути.
Длина горы? Даже если бы знать, кто такие кимаки — где находится возвышенность протяжённостью 150–200 км? Пусть 300, если допустить, что люди тогда преодолевали расстояния побольше, чем суворовские солдаты. Покажите нам такую гору в Восточной Европе!
Есть ещё река Рус, вытекающая из страны славян, которая течёт на восток, пока не приходит в пределы русое. Затем она проходит по пределам Уртаб, Салаб, Куйафа, которые являются городами русое, и по пределам кипчаков, затем поворачивает и течёт к югу к пределам печенегов, впадает в реку Итиль.
Река, вытекающая из страны славян, — которая страна, как мы имели повод убедиться, начинается для арабов где-то в Рязанской области, — это может быть только Ока. Затем Ока проходит, в частности, через Киев, после чего течёт по степям кипчаков-половцев, доходит до пределов печенегов, которые с половцами вместе не жили, ибо были оными истреблены, и, наконец, впадает в Волгу.
В Волгу впадает опять-таки Ока — но где это она течёт по половецким степям? Или это Дон? Но Доп не впадает в Волгу…
Другая река Рута, которая течёт от горы, расположенной на пограничье между Печенегами, Мадьярами и Русью. Затем она входит в пределы Руси и течёт к славянам. Затем достигает города Хурдаба, принадлежащего славянам, и используется на их поля и луга.
Гора между этими тремя достойными народами — только Карпаты. Река Рута начинается на Карпатах, течёт, надо полагать, на восток, — раз входит в пределы Руси.
Не знаю такой реки. Южный Буг? Припять? Где это они текут через Русь, чтобы попасть к славянам? То есть текут-то они текут, но к какому такому Хурдабу — по контексту ясно, что городу не русскому — они притекают?
Как видим, географические представления восточных авторов не просто неверны. Они неверны многажды: если кто-то и записал что-то со слов путешественников, к тому же частично или неправильно их поняв, — то уж за ним-то снова идёт шлейф повторов, дополнительно искажающих даже тот смысл, что имелся в сочинении изначально. Отсюда и многочисленные города на небольшом болотистом острове, который к тому же делится на три страны, отсюда реки, устья которых — начинаются! — в устьях других рек, отсюда моря, рукавами впадающие в другие моря.
В общем, подобные изыски не охарактеризуешь лучше, нежели это сделал замечательнейший аналитик в древнерусской теме Константин Егоров:
Восточные авторы являют собой удивительное явление. Уж триста лет, как венгры не кочуют у Дона, а живут в своём христианском королевстве на Дунае, уж лет сто пятьдесят, как только ковыль да полынь на месте хазарских городов, а арабские и персидские географы всё переписывают, что от хазар до угров два дня пути. Их мир как остывшая вулканическая лава давно потухшего вулкана — слои то чинно лежат друг на друге, а то перемешиваются в совершенно невообразимом порядке. Но именно их рассказы есть прямое описание земли и обычаев восточных славян, а заодно и варягов, в отличие от скандинавских саг, где сведения случайны и присутствуют лишь постольку поскольку. Надо только не переоценивать одно и не недооценивать другое, и контролировать каждое известие всей совокупностью имеющейся информации.
А главное, что нам, в общем, эта география и не нужна. Мы и так знаем, что русы населяли пространство между Ладогою и Киевом, и между Ярославлем и Киевом же. Раз уж на оном пространстве государство Русь было построено. Главное — что «страны» славян и «пределы» русов тут различаются, что означает одно: для восточных авторов русы — не славяне, ни географически, ни, так сказать, организационно.
Ну а прежде чем обозначить окончательные выводы, остаётся лишь разобрать одну важную гипотезу, для обоснования которой как раз очень прочно пытаются опереться именно на арабских авторов. Это гипотеза о не скандинавском, а западнославянском происхождении русов.
Первым делом нужно разобраться с одним то ли лукавством, то ли добросовестным заблуждением тех, кто утверждает, будто для арабских авторов русы и славяне — одно и то же.
Собственно, такое утверждение у арабов действительно есть:
ар-Рус — одна из разновидностей славян.
Написал об этом некто ибн-Хордадбех — один из самых ранних авторов по этой теме — приблизительно 820–912 годы жизни.
Но прежде, чем разбираться с этой фразой, давайте определимся с ключевым понятием. Которое и без того само собою влезло в наш разбор в форме слова «ранний». Ибо где ранний, там, соответственно, и поздний — и там, соответственно, существует такая важная историческая категория как время. То есть некая физическая субстанция, в теле которой то ли происходят сами, то ли самим временем вызываются различные изменения. Изменения всего — от физических тел до взаимоотношений между народами.
Иными словами, высказывания арабов о нашем предмете нельзя анализировать вне временного контекста. А как только допускаешь в рассмотрение этот контекст, то вдруг обнаруживаешь, что славяне появляются в визире восточной политологии гораздо раньше, нежели ибн-Хордадбех соединяет Их с русами!
Считается, что наиболее раннее упоминание «златокудрых саклабов» содержится в поэме ал-Лхталя, написанной около 700 года. Она дошла до нас, конечно, в позднейшей передаче, но само известие и его эпоха хорошо корреллируются между собой. Λ именно: и славяне, и арабы примерно в это время должны были познакомиться друг с другом на территории Хазарии в ходе начальной арабской экспансии. Которая столкнулась с экспансией хазарской — которая, в свою очередь, простиралась, в частности, и до славянских земель — вытичей, радимичей и северян. Как минимум.
Заметим, что поэт не говорит ничего о русах.
Затем о славянах говорит ал-Джарми — опять-таки в контексте достаточно реалистичном. Об этом авторе рассказывает в X веке ал-Масуди: будто тот был в плену в Византии и был выкуплен в 845 году, и будто у ал-Джарми было сочинение про соседей византийцев. Масуди пишет:
…про тех, кто с ними соседит из государств бурджан, аваров, булгар, славян, хазар и других.
Свидетельство Масуди о сочинении Джарми не вызывает сомнения у профессиональных историков, поскольку на это сочинение было ещё несколько ссылок у арабских авторов.
Заметим снова: никаких русов нет. Есть только славяне. Если бы славяне были русами, то понятие «русы» нельзя было бы не упомянуть в этом списке. Значит, либо русов в качестве самостоятельных соседей Византии ещё не было, либо славяне — не русы. Вернее, и то, и то: русов византийцы действительно не знали до приснопамятного нападения тех на Константинополь в 860 году, зато хорошо знали славян и только потому никак не могли считать их не ведомыми для себя руссами.
Да, но это пока не отрицает гипотезы, что русы — западные славяне. О которых византийцы занли мало, либо не знали вовсе.
Пусть так, хотя это и крайне сомнительно после всей той бурной истории, что византийцы пережили из-за славян. Как раз-таки западных — будущих чехов, словаков, моравов и так далее. Но в любом случае получается, что и арабы знали славян, но не знали русов вплоть до X века. И, кстати, арабы, которые знали о некоем славянском народе «валинана», тем самым расписывались и в том, что знали и западных славян. Ибо волыняне, дулебы и будущие чехи со словаками в VII веке представляли ещё не разорванный массив единой пражско-корчакской культуры. А как я показал в одной из предыдущих глав, одно из арабских описаний прямо базируется на торговом маршруте вдоль Дуная.
Итак: в одно и то же время и арабы, и византийцы знают славян, но не знают русов.
Чтобы не путаться в различных авторах, которые частенько переписывали данные друг у друга, приведем эти упоминания в некой событийной последовательности, взяв её из книги «Древняя Русь в свете зарубежных источников».
VI–VII века — первые упоминания о «сакалиба». Персидский принц Джамасба бежит в середине VI века через Дербент к хазарам и славянам.
Первая половина VIII века: упоминания славян связаны с описанием арабо-хазарских войн.
Середина IX века — снова славяне в контексте арабских войн в Закавказье.
Я не говорю о том, имеется ли под этими упоминаниями историческое соответствие. Это — тема другого и, учитывая небрежность арабов, долгого расследования. Но факт есть факт — здесь никаких русов нет. Первое смутное упоминание о них появляется в X веке, когда один из царей с Кавказа направил посла к царю русов.
Но вот тут меня и уличат в ошибке. Ведь упоминания о русах у арабов и персов тоже встречаются в рассказах о событиях VI–VII веков!
Вот, например. Та же середина VI века: русы, согласно арабскому автору, — враждебный арабам северный народ, союзный хазарам.
Вот только упомянуты русы в том же контексте (рядом с именем Хосрова I Ануширвана), что прежде славяне. Но если о славянах писал ат-Табари (839–923), когда о государстве Русь речи ещё не было, то о русах — ас-Саалиби (961 —1038), когда на землях славян оное государство не только мощно высилось, но и вовсю давало о себе знать окрестным интеллектуалам-писакам.
То же касается и следующего примера.
Середина VII века: упоминается необходимость охранять Дербентский проход от варварских народов. Вот только у ат-Табари эти народы поименно не названы, а у Балами, писавшем в 960-х, славных Святославовых годах, по свежим следам нашествий русов на Каспий, среди этих народов оказываются русы.
Так что никакой ошибки нет. Есть только примеры того, как в рукописях позднейших авторов русы совмещаются со славянами. И по одному простому признаку: живут они на славянских землях. И живут тогда, когда Русь действительно была уже этнически вполне славянским государством, в котором русская верхушка уже вполне стала именно русскою — а не верхушкой из русов. При, естественно, подавляющем по численности славянском населении.
Если же говорить о достоверных упоминаниях о тождестве славян и русов, то тут самое время вернуться к упомянутому уже ибн Хордадбеху. Ибо именно он действительно является самым ранним автором, писавшим на эту тему. И автором тем более цетшм, что основную часть своей жизни провёл в области Джибал, около южного побережья Каспия на границе с нынешним Азербайджаном. То есть был ближе всех к тем народам, о которых рассказывал.
Считается, что о русах он писал самое позднее в 840-х годах. И именно у него содержится наиболее «чистое» свидетельство, что —
— ар-Рус — одна из разновидностей славян.
Кроме того, он говорит, что переводчиками для русов служат славяне-евнухи, и что русы называют себя христианами.
Однако в этой «чистоте» и таятся основные вопросы.
Начнем с самого простого.
Если русы — одна из разновидностей славян, то для чего им нужны славянские слуги-переводчики? Или это славяне, знающие по-русски?
Нет, можно предположить, что речь идёт о местных славянах-евнухах — рабах мусульман. Правда, фраза —
переводчиками у них —
— у них! —
— славянские евнухи, —
— кажется, не допускает двойных толкований. Но мы их допустим: восточный всё-таки автор.
Однако уже у младшего современника ибн-Хордадбеха — ибн-ал-Факиха — тот же рассказ о русских купцах уже не содержит упоминания о русах. И повествует лишь о славянских купцах. Таким образом, получается противоречие — не первое и не последнее. Ибо к 903 году, когда, как считается, автор составил свой труд, русы явно не полностью контролировали славянские земли. Особенно те, которые, как мы точно знаем, находились в составе Хазарского каганата. И поэтому кто бы ни торговал с арабами, — а я и не собираюсь исключать того, что с ними могли торговать славянские купцы, — приравнивать одних к другим было никак невозможно. Так что либо ибн-Хордадбех что-то напутал, либо же, что вернее, был «изящно» дополнен кем-то из переписчиков-толкователей.
Но главное: это тем не менее действительно самое серьёзное свидетельство того, что русы могли быть западными славянами. Особенно в этом убеждает наличие клада в Ральсвике на Рюгене, где собрано большое количество арабских дирхемов как раз середины IX века. Однако и здесь не все однозначно: похожие клады первого периода обращения арабского серебра расположены и на территории будущей Древней Руси — и аккурат в тех местах, где локализуются мощные скандинавские артефакты и погребения — у Ростова, у Чернигова, у Гнёздова и проч.
Так что здесь, скорее всего, имеет место проявление той самой циркумбалтийской общности — чьи интернациональные представители оставили свои клады по всей территории своей торговой и боевой деятельности.
Однако при всех этих обстоятельствах известие ибн-Хордадбсха всё равно остаётся единственным, где можно уловить пусть сомнительное, но тождество между славянами и русами. Дальше только хуже — мы видим постоянное противопоставление этих двух пародов в арабских источниках.
Ибн Русте в труде 903–913 годов разделяет славян и русов — причем на разные государства. Болес того, русы, предводительствуемые хаканом (само по себе восточное понятие, едва ли применимое к вождям что скандинавов, что западных славян), нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазарап и Булкар и там их продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. И все это происходит на непонятном фоне непонятного болотистого острова русов, с которого они все эти непотребства и совершают.
Совершенно очевидно, что здесь смешаны несколько различных свидетельств и описаний. Русы, предводительствуемые «царём, называемым хаканом» — блестящая аллюзия с известием Бертинских анналов, где присутствуют шведы. Но у шведов не было хаканов, а титул этот выдаст восточную локализацию этого «острова» — то есть такую, где титул хакана употребим и, главное, титулатурно понятен. Но никаких болотистых островов диаметром в три дня пути на востоке, вблизи хазар или булгар, мы не знаем.
Далее идёт совершенно адекватное описание типичного норманнского нападения на береговых жителей. Словно взято из Ксантснских ахшалов. И оно свидетельствует не только о том, что русы — не «вид славян», — но и показывает их враждебно-агрессивные настроения в отношении последних.
То, что русы везут славян продавать к хазарам или булгарам, показывает, что локализованы они где-то поблизости от Волги, и уж вряд ли в районе Эльбы.
А далее мы видим почти классическое описание полюдья, как у Константина Багрянородного: русы не сеют, не пашут, а забирают необходимое у славян и тем торгуют. Это — описание оккупационной власти…
Что из всего этого следует? Прежде всего — что русы не славяне, и земли русов — не земли славян. Что русы являются агрессорами в отношении славян и не считают их равными себе, поскольку смело и без зазрения совести обращают их в рабство и торгуют ими. А в некоторых местах они уже установили режим, при котором имеют возможность возмещать свои материальные потребности прямым обложением славян данью.
Таким образом, мы видим типичнейшую картину начального завоевания русами будущих русских земель, как её нам описывают летописи и византийский император. И эта картина в любом случае противоречит легенде о призвании «родного» славянского князя из ободритов, который должен править землей по закону и покону. Закона у русов для славян нет.
Следующее свидетельство о русах — из 920-х годов от Ибн Фадлана. Этот автор видел русов непосредственно, говорил с ними, видел их обряды. И в одежде, и в вооружении, и в обычаях у этих русов ничего нет общего со славянами, насколько мы знаем это по источникам. Впрочем, по мнению некоторых вполне уважаемых исследователей, черты славянской и финской культуры у них всё же присутствуют. Но это и понятно: русы к этому времени уже полвека живут на славяно-финских землях даже по чисто летописным свидетельствам и почти двести лет — по археологическим (если считать от Ладоги).
А затем снова начинается смешение. Всё более явное с течением времени. Ибн-Йакуба, например, в 960-х годах относит русов (как, впрочем, и печенегов с хазарами) к народам, говорившим по-славянски, так как они уже смешались со славянами. И так ведь оно и есть: это же времена уже великого русского князя Святослава! Когда славянизация бывшей руси зашла достаточно далеко.
Следующий автор — Ибн Хаукаль — уже (в 950–970 годах) не упоминает славян на территории Руси. Для него уже существуют лишь три группы русов. Судя по тому, что каждый раз упоминается отдельный правитель, речь идёт о трех княжествах русов — Куйабе, ас-Славийе и ал-Арсанийе.
Ал-Масуди до 956 года упоминает раздельно славян и русов на службе у хазар. Но то у хазар. То есть в хазарии. Зато в 912 году на Каспий у него направляются только русы. И вообще — у арабов плавают по морям в основном русы и почти никогда — славяне. Если же это случается — как при нападении на Андалузию, то тот же Ибн Хаукаль снова отделяет корабли русов от кораблей славян.
Неизвестный автор «Худуд ал-Алам» поминает около 982 года славян и русов раздельно — в той же оппозиции, что и болгар, печенегов, хазар, алан и прочих. И эта традиция поддерживается примерно до XI–XII веков, когда русы в представлении арабов окончательно замещают славян.
Таким образом, из анализа арабских сообщений о русах и славянах можно сделать несколько выводов:
1. Нигде русы не идентифицируются с западными славянами.
2. Русы вообще редко идентифицируются со славянами и в основном у поздних переписчиков и интерпретаторов.
3. Когда русы совмещаются со славянами у древних арабских авторов, это вызывает множество новых загадок.
4. Славяне в целом предшествовали русам на восточноевропейском прострапсстве.
5. Отношения между славянами и русами в восприятии арабов переживали несколько этапов:
— вражды и агрессии со стороны русов,
— оккупации русами славян,
— союза между русами и славянами,
— постепенного слияния в обычаях и обрядах,
— переноса названия русов на славян.
Итак:
В целом же остаётся сделать следующие выводы по совокупности анализа:
1. И западные, и восточные авторы в целом отделяют славян от русое.
2. Если верить нашей собственной русской летописной идентификации русое с варягами, то русы являются норманнами-скандинавами, опять-таки отделяемыми от западных славян.
3. Судя по комплексу археологических и летописных источников, земли восточных славян захватили в 860-х годах скандинавы, которые назывались или были кем-то названы русью.
4. Судя по арабским источникам, в дальнейшем происходило постепенное слияние русое и славян, в результате которого и возник впоследствии русский народ — народ, принадлежащий русом, происходящий от русое, подчинённый русом. Словом, притяжательно-прилагательный по отношению к русам.
Русский.