1.4.1. Некто Х-л-гу
Хазарских источников о русах очень мало. Но они крайне ценны тем, что частично заполняют лакуны, оставленные в нашей летописи. Не то что они как-то сильно переворачивают изложенное Нестором, — нет, они дополняют те пустоты русской истории, которые либо оставлял летописец, либо судорожно заполнял хоть какими-то преданиями, связанными с первыми отечественными правителями.
Сразу пометим: во всех хазарских источниках русы для авторов — просто русы. Никто не пытается их как-то дополнительно идентифицировать, пояснить, на манер Нестора, кто такие и откуда взялись. Русы для хазар — данность знакомая. Они есть и путать их не с кем.
Ни со славянами, которых хазары знали достаточно хорошо: они облагали их данью. Ни с аланами, которые частично составляли один из составных элементов хазарского каганата. Ни с представителями полюбившейся нашим патриотам салтово-маяцкой культуры, которыми были, собственно, те же аланы и булгары, которых итильские правители спустили с гор и разместили в Подонье.
В общем, хазары знали всех. И коли русы оставались для них просто русами, а не частью какого-то другого народа — стало быть, так и было. Не входили русы ни в какой другой этнос.
Одним из важных хазарских источников о русах является письмо анонимного автора. Это так называемое «письмо из каирской Генизы». Оно хранится в Кембридже и потому называется часто «Кембриджским документом».
Письмо написано на иврите. Его автор представляется подданным Иосифа, правившего тогда Хазарией. Слово «подданный» в данном случае обозначает не просто некоего гражданина, а приближённого к царю.
В письме, датировка которого соответствует примерно 950 году, говорится о войне русов с Хазарией:
Роман [византийский император] [злодей послал] также большие дары Х-л-гу, царю Ру сии, и подстрекнул его на его (собственную) беду, И пришёл он ночью к городу С-м-к-раю [Самкерц] и взял его воровским способом, потому что не было там начальника […] И стало это известно Бул-ш-ци, то есть досточтимому Песаху […] И оттуда он пошёл войною на Х-л-гу и воевал… месяцев, и Бог подчинил его Песаху. И нашёл он… добычу, которую тот захватил из С-м-к-рая.
И говорит он: «Роман подбил меня на это». И сказал ему Песах: «Если так, то иди на Романа и воюй с ним, как ты воевал со мной, и я отступлю от тебя. А иначе я здесь умру или (же) буду жить до тех пор, пока не отомщу за себя».
И пошёл тот против воли и воевал Против Кустантины [Константинополя] на море четыре месяца. И пали там богатыри его, потому что македоняне осилили [его] огнём. И бежал он, и постыдился вернуться в свою страну, а пошёл морем в Персию, и пал там он и весь стан его.
Много существует толкований и самого письма, и личности неудачливого Х-л-гу, и привязки войны с Византией ко времени, и идентификации похода в Персию. Мы к ним еще вернемся, а пока пойдём своим родным, освоенным путем — выделим информемы.
Кто там злодей и посылал ли дары — это лирика. Факты же, затронутые в письме, таковы:
— живет ромейский император Роман, и в его время живёт некто Х-л-гу;
— Х-л-гу является правителем Руси;
— Х-л-гу воюет с Хазарией;
— Х-л-гу воюет с Византией, причём та применяет «греческий огонь». На беду от которого ссылается и русская летопись, описывая, правда, неудачу князя — отметим — Игоря;
— Х-л-гу погибает, причём хазары знают это наверняка, и знают, где это случилось.
Давайте расшифруем эти информемы.
Итак, по наущению византийского императора Романа он нападает на хазарский город С-м-к-ра, или иначе Самкерц. Под ним большинством историков принято понимать Тмутаракань. Некоторые, правда, отстаивают версию, что это Керчь, но сам хазарский властитель Иосиф называет отдельно —
— С-м-к-р-ц — Самкерц —
— и —
— К-р-ц — Керчь.
Примечательно совпадение основы обоих названий. Это заставляет подозревать, что «с-м» — какая-то приставка, обозначающая отношение Самкерца к Керчи. К сожалению, прямых значении (скажем, «напротив-Керчи», «через-пролив-от-Керчи») в тюркском или на иврите я не нашёл, но подозрения о связи этих двух городов из-за такой похожести названий это не снимает. А такая связь указывает опять-таки только на соседнюю Тамань.
Далее. ЗлодейРоман — Роман! Лакапин (Ρωμανός А Λακαπήνος) — существовал. И правил империей с 920 по 944 год. По месту службы характеризуется явным живчиком — то ли унаследовал свойства отца, прозванного «Невыносимым», то ли обстоятельства требовали вертеться, дабы живу остаться.
Пока император Константин VII — наш любимый, хотя и не слишком законный Багрянородный — был мал, и вокруг него каруселила чехарда регентов, Роман добрался до поста великого гетериарха, то есть командовал иностранной наёмной гвардией. Затем выдал свою дочь за императора, затем выслал мать императора в монастырь, затем заставил самого императора назначить себя кесарем. Что это означало в теории, не понимал, похоже, никто, потому что Константина от царства тоже никто не отстранял. Но на практике все быстро уловили, что сначала реальным императором будет сам Роман, затем три его сына, а уж потом, если доживёт — законный незаконный наследник. То есть Багрянородный.
И, в общем, долгое время это никого не подвигало на экстатические акции протеста. Ибо Багрянородный действительно был сыном от четвёртого, не освящённого церковью брака предыдущего императора Льва VI, а Роман — так совпало — был на расправу весьма лют. Причём, судя по всему, явно понимал, в чём сила враждебной аристократии, а потому провёл немало реформ, которые на деле ограничивали её власть над крестьянством. Так что выступать против него за туманные перспективы наследника никто не жаждал.
Роман много воевал и часто успешно. Но прямых столкновений его с Хазарией не зафиксировано. У императора было по горло дел на Востоке, где его полководцы успешно громили арабов, отодвинув границу до Тигра и Евфрата, — и теперь эту границу надо было защищать.
В общем, ему положительно нечего было делить с хазарами, а захват некоего Самкерца на краю Барбарикума едва ли мог вдохновлять правителя, отбившего больше 1000 крепостей у арабов и персов.
1.4.2. Некто Ингор
И тут — первое несоответствие.
Именно при нем, при Романс, однако, русы совершили один или два похода на Царьград, закончившиеся подписанием договора, под которым стояла подпись Лакапина:
Равно другаго свѣщания, бывшаго при цесаре Романѣ, и Костянтинѣ, и Стефанѣ, христолюбивыхъ владыкъ. Мы от рода рускаго слы и гостье… —
— и так далее.
Но под ним стоит и подпись русского князя. По имени Игорь.
Кто же правил Русью на самом деле?
Нападение Игоря — и нападение неудачное — фиксируется в других источниках. Весьма подробно о нём пишет Лиутпранд Кремонский, посол итальянского короля Беренгария в Византию в 949 году:
В северных краях есть некий народ, который греки по его внешнему виду называют RousioV, русиос, мы же по их месту жительства зовём «норманнами». Ведь на тевтонском языке «норд» означает «север», а «ман» — «человек»; отсюда — «норманны», то есть «северные люди». Королём этого народа был [тогда] Ингер; собрав более тысячи судов, он пришёл к Константинополю. Император Роман, услышав об этом, весьма встревожился, ибо отправил свой флот против сарацин и для защиты островов. Проведя в размышлениях немало бессонных ночей, — Ингер в это время опустошал морское побережье, — Роман узнал, что в его распоряжении есть-ещё 15 полуразрушенных хеландий, которые народ оставил [дома]. из-за их ветхости. Услышав об этом, он велел прийти к нему ка-лафатам, то есть кораблестроителям, и сказал им: «Сейчас же отправляйтесь и немедленно оснастите те хеландии, что остались [дома]. Но разместите устройство для метания огня не только на носу, но также на корме и по обоим бортам». Итак, когда хеландии были оснащены согласно его приказу, он посадил в них опытнейших мужей и велел им идти навстречу королю Ингеру. Они отчалили; увидев их в море, король Ингер приказал своему войску взять их живьём и не убивать. Но добрый и милосердный Господь, желая не только защитить тех, кто почитает Его, поклоняется Ему, молится Ему, но и почтить их победой, укротил ветры, успокоив тем самым море; ведь иначе грекам сложно было бы метать огонь. Итак, заняв позицию в середине русского [войска], они [начали] бросать огонь во все стороны. Русы, увидев это, сразу стали бросаться с судов в море, предпочитая лучше утонуть в волнах, нежели сгореть в огне. Одни, отягощённые кольчугами и шлемами, сразу пошли на дно морское, и их более не видели, а другие, поплыв, даже в огне продолжали гореть; никто не спасся в тот день, если не сумел бежать к берегу. Ведь корабли русое из-за своего малого размера плавают и на мелководье, чего не могут греческие хеландии из-за своей глубокой осадки. Чуть позже Ингер с большим позором вернулся на родину. Греки же, одержав победу и уведя с собой множество пленных, радостные вернулись в Константинополь. Роман приказал казнить всех (пленных) в присутствии посла короля Гуго, то есть моего отчима.
И у ещё одного автора прочтём аналогичную историю:
Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков.
Приметим: из племени франков. Коих византийцы прекрасно знали — в это время так называли собирательно западноевропейцев.
Против них со всеми дромонами и триерами, которые только оказались в городе, был отправлен патрикий. Он снарядил и привёл в порядок флот, укрепил себя постом и слезами и приготовился сражаться с росами. Когда росы приблизились и подошли к Фаросу (Фаросом называется сооружение, на котором горит огонь, указующий путь идущим в ночи), патрикий, расположившийся у входа в Евксинский понт…, неожиданно напал на них на Иероне, получившем такое название из-за святилища, сооруженного аргонавтами во время похода. Первым вышедший на своём дромоне патрикий рассеял строй кораблей росов, множество их спалил огнём, остальные же обратил в бегство. Вышедшие вслед за ним другие дромоны и триеры довершили разгром, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а ещё больше взяли живыми. Уцелевшие поплыли к восточному берегу, к Сгоре (место на вифинском побережье). И послан был тогда по суше им наперехват из стратигов патрикий Варда Фока с всадниками и отборными воинами. Росы отправили было в Вифинию изрядный отряд, чтобы запастись провиантом и всем необходимым, но Варда Фока этот отряд настиг, разбил наголову, обратил в бегство и убил его воинов. Пришёл туда во главе всего восточного войска и умнейший доместик схол Иоанн Куркуас, который, появляясь то там, то здесь, немало убил оторвавшихся от своих врагов, и отступили росы в страхе перед его натиском, не осмеливались больше покидать свои суда и совершать вылазки. Много злодеяний совершили росы до подхода ромейского войска: предали огню побережье Стена (т. е. Босфора), а из пленных одних распинали на кресте, других вколачивали в землю, третьих ставили мишенями и расстреливали из луков. Пленным же из священнического сословия они связали за спиной руки и вгоняли им в голову железные гвозди. Немало они сожгли и святых храмов. Однако надвигалась зима, у росов кончалось продовольствие, они боялись наступающего войска доместика схол Куркуаса, его разума и смекалки, не меньше опасались и морских сражений и искусных манёвров патрикия Феофана и потому решили вернуться домой. Стараясь пройти незаметно для флота, они в сентябре пятнадцатого индикта ночью пустились в плавание к фракийскому берегу, но были встречены упомянутым патрикием Феофаном и не сумели укрыться от его неусыпной и доблестной души. Тотчас же завязывается второе сражение. И множество кораблей пустил на дно, и многих росов убил упомянутый муж. Лишь немногим удалось спастись на своих судах, подойти к побережью Килы и бежать с наступлением ночи.
А впоследствии император Иоанн Цимисхий предостерегает Святослава:
Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его [дальнейшей] жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое.
Таким образом, Игорь у нас строго историчен, и поход его на Царьград также полностью историчен. Неудачный поход, надо признать. Даже катастрофически неудачный, раз о нём так долго помнили и победители, и побеждённые.
1.4.3. Некий С-м-к-р-ц
Очень любопытно во всей истории то, куда отступает разгромленный русский флот.
…Ингоря, который… к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок.
Интересно получается. Побеждённый, разгромленный Игорь, с обожжёнными, израненными остатками войска удирает не к устью Днепра, что и ближе к Киеву, и потому, казалось бы, безопаснее. А идёт то ли поперёк, наискось через Чёрное море, то ли — если не решился напрямки — вдоль всего турецкого, а затем кавказского побережья. Чтобы прийти куда? Во владения хазар, где сладострастно потирает ладошки хазарский полководец Песах, победивший некоего русского князя Х-л-гу и заставившего его на Константинополь и напасть — столь неудачливо?
Что-то не верится. После разгрома разбитые и деморализованные части отводят обычно в тыл. Где лечат, откармливают, переформируют. А по вечерам отпускают в увольнение, где танцы и девушки.
При этом тыл должен быть собственный. По крайней мере, по тем временам. Ибо будь даже Песах союзником после договорённостей с Олегом, ни один суверенный правитель с распотрошённым воинством не мог в ту эпоху довериться ему. Слишком велик соблазн у того одним махом решить политические и территориальные проблемы. Не забудем: совсем недавно Олег отнял у хазар данников — северян и радимичей. И уж совсем недавно вовсе дрался с хазарами за Самкерц-Тмутаракань.
Более логичным представляется предположение, что город хазарами по какой-то причине был утерян.
Как это было возможно?
Вспомним: Олег занял Самкерц неким воровским способом, потому как там не было начальника.
Воровским способом — то есть не воинским. Без штурма или хотя бы воинской хитрости. Не было начальника — значит, не было гарнизона. Ибо, как известно, во всех армиях мира даже из двух солдат назначают кого-то старшим. Не было гарнизона — не было штурма. А воровство — потому что и без гарнизона город считался не ничейным, а хазарским.
Как же получилось, что важный порт остался без защиты?
Возможно, восстание какое, возможно, столкновение интересов, чьё-то нападение — трудно сегодня судить. Можно лишь нарисовать предположительную связь между нападением на хазар печенегов, а также гузов и неких асиев (их полагают аланами) в 914 году. Примерно тогда же — в 915 г. — застаём в русской летописи заметку:
Приидоша печенѣзи пѣрвое на Рускую землю и, створивше миръ съ Игоремъ, идоша къ Дунаю.
Даты и имена, как мы знаем, в этой части не сильно достоверны, но в данном случае, как видим, корреляция налицо. Возможно, какие-то источники о первом появлении печенегов у летописца под рукою были.
Так или иначе, сотворил ли мир с печенегами Игорь и сотворил ли его Игорь — не суть важно. Важно, что с этим нападением новых злых кочевников на Хазарию можно связывать утерю последнего контроля над Самкерцем. Но и самим степнякам порт ни к чему. Не моряки они. Им бы его лучше ограбить и отойти. А русы этим воспользовались. Или отхватили порт у печенегов. Или вовсе с ними договорились — «воровским» ведь способом взяли, не на щит.
И главное, геополитически совершенно это было бесспорное завоевание: власти над городом нет, с печенегами мир, хазары, может, зубами и поскрипывают, да ничего не поделаешь — не русы же у них город отняли, а степняки. Вот с ними и разбирайтесь, а по мирному договору город они нам передали!
Подошли морем, высадились в устье Кубани и стали себе жить-поживать да добра наживать. Вместе с уцелевшим от печенегов населением. Или вместо него.
В прямом смысле — добра наживать. Ибо вместе с контролем над Таманским полуостровом получили они и возможность русить по Тамани. А сия река приводила их не более и не менее как к месторождению живого серебра…
И ещё один вопрос: а почему, собственно, Тмутаракань была утеряна русами? Мы же практически убедились, что перед и после нападения на Константинополь в 860 году эта территория была именно русской базою…
Судя по всему, дело было так. Ещё в 860-е годы мы видим мощный приток восточного серебра в Бирку. Это понятно: по домам начали возвращаться ветераны похода на Константинополь, звеня полученными от продажи ромейской добычи деньгами. Однако уже в 870-х поток серебра иссяк. Понятно: некая новая сила вторгается с севера, со стороны Ладоги, и на просторах Северо-Запада начинается очередная замятия. А значит, закрылось и окошко между Востоком и Скандинавией.
Да, но никто не мешает кататься от Востока до Скандинавии и обратно через ту же Западную Двину! Путь достаточно прост: Дон — Воронеж — Ряса — недлинный волок через Рясское ноле — и дальше Хунта — Ранова — Проня — Ока. А там уже ясно — либо через Москву — Сходню — Клязьму — Нерль на Волгу, либо по Десне — Днепру. Однако и этот транзит выпадает. Похоже, что кто-то мешает кататься как раз по Востоку. И этим кто-то может быть только Хазария.
Почему так? Вероятнее всего — как раз из-за первого крещения русов. Империя не может существовать под другой империей. А тут какие-то северные пьяницы мало того что сидят на Тмутаракани милостью кагана — так ещё и епископа к себе принимают! Ладно — наивные северные варвары, но мы-то, люди древней культуры, прекрасно понимаем, что последует за епископом! Мало нам возни с византийской частью Крыма — она ещё и Тамань захватит! А это — прямой и открытый путь в самое сердце Хазарии — на Северо-Кавказские равнины!
Примерно так обязаны были рассуждать хазары. И немудрено, что так прославляемый историками православной церкви первый эпизод крещения русских закончился конфузом. Точнее — пинком под зад константинопольскому епископу, а заодно и русам. Чтобы не смели отклоняться от генеральной линии идеологической политики каганата. На том первое крещение и закончилось.
После этого хазары вновь заняли пресловутый «остров русов». Но поскольку сами постепенно слабели, то однажды его потеряли. А потом русы его подобрали. А потом пришёл Песах и русов разбил. Но город им оставил, и Игорю было куда убегать после тотального разгрома.
А почему — оставил? Зачем ему нужны на Тамани разбитые им же русы?
Попробуем разобраться.
Со своей стороны, иудеи — люди не злые. Но памятливые. И зло помнят долго. И потому однажды приходит некто Песах во главе войска, отнимает полюбившийся русам город и задаёт сакраментальный вопрос: с кем вы, мастера культуры? В смысле — культуры забивать гвоздики в головы людям. И сам же даёт подкупающий своей безальтернативностью ответ: ежели не с нами, то отбираю у вас всё и навсегда.
А жалко! Тут такая база, с которой так славно можно выбегать пограбить и куда можно быстро смыться. За это греки вон уже и дро-митами прозвали. Тут такие плавни, куда никакой флот мстителей не доберётся. Тут такая дорожная инфраструктура, что можно запросто добраться от Персии до Скандинавии, от шкурок Бьярмии до покупателей Багдада. А одна из таких дорожек вообще к месторождению серебра ведёт, причём дорожка собственная, по которой вообще больше никто не ходит…
Нет, хазары, конечно, не подарок. Но если уж так убедительно просят, то греки ведь, если трезво рассудить, тоже подлецы не меньшие. Да нет — просто звери! Правоверных иудеев у себя недавно гоняли. На кострах сжигали! И кого! Этих замечательных людей, которые готовы оставить нам нашу базу, если мы накажем греков! Да греки сами нас подставили! Это нас Роман подбил с тобою воевать, рав-алуф Песах! Мы и не виноваты вовсе.
В общем, договорились. Мы грекам гвоздики в головы позабиваем, а вы уж нам городишко сей малый оставьте. Ну и добычу мы вам отдадим, конечно. Кому же ещё? Мы с иудейскими братьями всегда заодно! Непременно накажем поссоривших нас с вами лукавых греков!
Необходимо при этом, однако, указать на два обстоятельства, противоречащих данной версии. Первое из них определяется моею любимой археологией: каких-либо значимых скандинавских вещей на Тамани, насколько я знаю, не обнаружено. И второе — весьма достойно присутствие русов на Тамани отрицает ряд авторов — начиная от энциклопедического А.Β. Гадло и заканчивая вдумчивым В. Н. Чхаидзе.
На первое мне ответить почти нечем, исключая разве что то обстоятельство, что и собственно русских следов там — кот наплакал. А ведь пс мышка пробежала — больше ста лет это было то киевским, то черниговским доминионом. Где могилы, где курганы? Вон, говорят, даже монастыря, где коротал дни своей ссылки Нестор, так и не нашли.
Но ведь пс нашли и много другого!
Вот, например. Раз вредный Песах отобрал у Х-л-гу Самкерц — значит, последний в нем находился. Но следов нет. Никто не помер, возможно? И потому курганов не осталось?
Да, но в 965 году Святослав уж точно отобрал Тмутаракань у хазар. И снова — на взгляд археологии — никто не помер. Никаких следов войны и правления здесь Святослава.
Так что и археология в данном случае не всесильна.
Что-то, видимо, в почвах здешних не то. Гуляющее устье Кубани да вековое каналармейство здешних жителей, похоже, поубавили ей пространства для принятия решений.
На второе соображение — мнение историков — ответить уже легче. Вновь вспомним про Несторов монастырь. Те же историки делятся на тех, кто считает, что этот монастырь не найден, и на тех, кто с этим не согласен. Это крайне напоминает историю КПСС, когда в самом её начале на съезд могли собраться 9 человек, а выйти с него представителями 12 движений, включая оставленную общей для всех РСДРП, к тому же на всякий случай так и не конституированную. Значит, простор для нормальной, а не кабинетной истории остаётся. И эта нормальная история заставляет нас прийти к единственно возможному выводу: ежели разгромленный Игорь изо всех сил рвался поперёк моря к Тмутаракани — значит, тут было у него лежбище. Как после Цусимы крейсер «Аврора» прорывался всё-таки во Владивосток, а не в какое-нибудь Миндао, чтобы там его интернировали. К тому же в те времена Гаагских и Женевских конвенций не существовало, и приход в беспомощном состоянии к чужому берегу означал вступление в силу другого права — берегового. При котором интернирование обычно означало наложение многообразных трудовых обязанностей при минимальном питании до конца недолгой жизни. Или выгодную не для тебя перепродажу. Опять-таки с возложением трудовых обязашюстей, но уже в другом месте.
Во-вторых, восточные монеты в Бирке после набега на Константинополь — тоже мощный репер. Где русы ими разжились? В Византии? Нет. В Киеве? Нет пока Киева. А вот прекрасный перевалочный пункт «море — река», да с транспортной артерией, заходящей в самое сердце Хазарии, — есть. Самкерц, ага. И плешшки греческие там же оказались почему-то…
Так что и в 860-м Тмутаракань была для русов если не базой, то арендуемым портом. И с чего бы им затем утрачивать об этом память на целых сто лет — совершенно непонятно.
Добавлю, впрочем, что «Кембриджский документ», судя по данным палеографического и исторического анализа, создан лет за двадцать до падения Хазарии, то есть как раз в 940-е годы. Есть весьма правдоподобное заключение, что написано письмо было по случаю визита в Константинополь послов Кордовского халифа Абд-Ар-Рахмана III к императору Константину VII Багрянородному. Нечто вроде бэкграунда или дипломатической справки, в которой единоверец даёт сведения об отношениях контрагента с соседними державами. Прибытие арабского посольства, в которое входил и адресат письма, еврей-советник мусульман Исаак бар Натан, датируют второй половиной 948 г.
То есть описываемые события отстояли от момента создания справки не более чем на 7–8 лет. Можно сказать, сведения о Х-л-гу и русах нам оставляет фактически современник и свидетель. И когда он пишет —
— Русь подчинилась власти Хазарии, —
— то с поправкой на необходимое преувеличение нечто подобное необходимо признать.
1.4.4. Некто Песах
И здесь настораживает ещё один эпизод.
Вспомним слова —
— …ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор…
Что это за договор такой? Обычно принято считать, что это — известный договор Олега от 911 года. Возможно. Но отчего, интересно знать, после того как русы захватили Самкерц, хазарский воевода Песах поначалу повернул оружие против Византии? А он повернул: захватил в Византийском Крыму —
— три города и множество деревень, —
— также осадил Херсонес.
Херсонес, кто там бывал, — до сих пор производит впечатление своими стенами. Кажется, взять его невозможно. Собственно, во-ешгым путём его в ту эпоху и не захватывали. Но у Песаха оказалось достаточно войск, чтобы держать город в изматывающей осаде, а на помощь ему никто не мог прийти. И в конечном итоге стороны договорились: горожане выплачивают контрибуцию, а главное — выдают хазарских пленных и торгующих ими русов. Во всяком случае, так можно трактовать такой отрывок из письма:
…спас хазар из рук руси и смёл тех из них посредством меча
То есть русов в Херсонесе убили или даже казнили.
И лишь после этого Песах пошёл на Олега.
Как это понять? Что проще — взять Херсонес или мелкую Тмутаракань? Отчего Песах рванул на византийцев, позабыв на время о русах? А ведь судя по эпизоду с пленными, от первого акта войны прошло не менее месяца — ведь пленных надо было ещё и довезти до Херсонеса.
А значить это может только одно: у русов действительно существовало некое соглашение с греками — не большое, рамочное, по типу договора 911 года, а предметное, недавно заключённое. И согласно ему, русы получали от греков свободу рук против хазар и тыловое обеспечение — из Крыма. Возможно, и взятие Самкерца-Таматархи осуществлялось в интересах Византии.
И вот, покарав первоисточник зла и лишив русов тыловой поддержки, Песах и —
— пошёл воевать с Х-л-гу. Он бился (четыре) месяца. Господь подчинил его Песаху.
А дальнейшие слова делают окончательно ясными всю картину войны и послевоенного урегулирования:
Иди и воюй против Романа, как ты воевал против меня — и тогда я оставлю тебя в покое. Если же нет — то я добьюсь отмщения, живым или мёртвым.
Для того чтобы такая угроза прозвучала основательно, нужно было, чтобы у русов имелось что-то ценное в пределах радиуса достижимости хазарских войск. Ведь ничто не мешало им сесть на свои кораблики и отплыть, скажем, в Гнёздово. Или прибиться к Византии в качестве наёмных войск. Как это позднее сделали, например, варяги, которые вместе с князем Владимиром взяли Киев, но, не получив обещанной награды, поскрипели зубами, но — делать нечего! — отбыли в Константинополь. За исключением тех, кого князь выделил — и оделил.
Вот это и есть ключевое понятие. Русы должны были быть чем-то оделены со стороны хазар, чтобы они боялись и не хотели потерять. Что было бы для них ценнее возможных негативных последствий прямого столкновения с Империей. А что ценнее? Свои жизни? Едва ли — ценность жизни солдат определяют их командиры, а для тех она обычно расходный материал для достижения собственных целей.
К тому же никто не мешал русам сесть на кораблики и — что бы им сделали хазары на своих конях?
Так что речь шла о чём-то более ценном, нежели жизнь человеческая.
И именно поэтому, усмирив русов и перевербовав их на свою сторону, Песах счёл за лучшее оставить Тамань им — кто лучше защитит свой и хазарский форпост, как не те, кому он столь важен?
Тут, собственно, всё и проясняется. В те времена самым ценным приобретением была земля. Значит, Песах дал русам землю и пригрозил отнять сё, ежели они откажутся воевать с Византией. И слова воеводы можно реконструировать так:
и тогда я оставлю тебя (и твою землю здесь) в покое. Если же нет — то (отниму, не останавливаясь ни перед чем).
Ну а что это за земля, мы уже выяснили. Та самая, из-за которой весь сыр-бор и разгорелся. Тамань и, скорее всего, северяне с радимичами. Вятичи остались за хазарами.
И, естественно, под давлением такой неотразимой аргументации русы и «презрели» клятвенный договор с ромеями…
Итак, «загадку Песаха — Игоря» объясняет вторичное после 860-х годов появление русов в Тмутаракани в 930 годах. Они, памятуя о ценной морской базе, захватывают Самкерц во времена безначалия, вызванного захватом и опустошением города печенегами.
Да, но при чём тут Х-л-гу? Даже не в том дело, что его имя — явная калька с имени Хельги, а тот, в свою очередь, на Руси превращается в Олега. Недоумение вызывает то, что громкая, известная окружающим народам неудача Игоря приписывается носителю совсем другого имени!
Х-л-гу — правитель Руси. А, простите, Игорь тогда кто? Или на Руси два правителя? Президент и премьер? Вряд ли. Образованный народ тогда жил в идеологической среде, где вопросы власти были весьма чувствительными. И рассматривались как крайне важные. Если сказано — правитель, — значит, он принимает решения. Роман Лакапин тоже не так чтобы сильно законен — но он правит, а потому хоть и злодей, но император. Словом, непонятное на Руси двоевластие.
Ну что же, попробуем разрешить эти противоречия — и снова отталкиваясь не от кабинетных мудрствований, а от науки работы с информацией и понятий о реальной, а не о теоретической истории.
Во-первых, у нас нигде не сказано, что Х-л-гу — тот же Олег, который подписывал договор 911 года. Более того, 30 лет правления — весьма долгий срок, каковой нечасто выпадал смертному в те лихие времена.
Поэтому с летописным Олегом мы последовательность разрываем.
Во-вторых, мы не знаем, когда Игорь стал реальным правителем Руси. Летописную хронологию мы с полным основанием отвергаем, а значит, у нас остаются косвенные данные. А они нам говорят следующее.
В договоре Игоря с греками 944 года упомянут только один ребёнок Игоря — Святослав. Есть племянники, но это сейчас неважно. В те детообильные времена этот факт мог значить только одно: Игорь сам ещё крайне молод и успел нажить с Ольгою только одного сына.
Об этом же говорит и упоминание, что Святослав был настолько мал, что ещё не мог бросить копьё дальше ушей собственного коня. При этом мы знаем две вещи: тогдашнее копьё весило под 2 кг, а нынешний тренированный мальчик 12 лет бросает нынешнее лёгкое (800 г) копьё на 20–25 метров. Путём несложных подсчётов, которые я тут приводить не буду, можно убедиться, что поднять и бросить то копьё на 2–3 метра мог мальчик не младше 5 и не старше 7 лет. Младше 5 лет, собственно, и на коня не сажали, да и копьеца едва ли такой шкет осилил бы вообще поднять. А ребёнок мужеска полу старше 7 лет в состоянии бросить снаряд дальше. Поскольку копье-метанием Святослав занялся в 946 году, он, следовательно, 940 года рождения.
Третий момент — жизнь Ольги, жены Игоря. Она преставилась в 969 году, имея на руках трёх малолетних внуков и сына-оторву где-то в Болгарии. Судя по тому, что в 978 году внук Ольги и сын Святослава Владимир действовал как вполне взрослый человек, да к тому же уже имел сына Вышеслава, он родился в районе 958–960 гг. Его старшие братья — соответственно, ненамного раньше. Следовательно, и бабушка их Ольга достаточно молода — года 920-го. И Игорь, если он не персонаж с картины «Неравный брак» — а он не персонаж, ибо других детей у него нет, и он просто не успел завести братьев Святославу — сравнимого с нею возраста.
Таким образом, нет ничего невероятного в предположении, что Игорь именно и стал великим князем Руси в 941 году, причём стал благодаря событиям этого самого года, точнее — неудаче похода на Царьград.
Правил он затем недолго и несчастливо, но это уже другая тема.
Тогда наш зажатый между шестеренками двух великих держав того времени Х-л-гу оказывается предшественником Игоря. Скорее всего, отцом, а не сюзереном одного из русских «подконунгств» на территории Руси — ибо слишком молод Игорь для получения собственного конунгства обычным путём. А полное признание прав малолетнего его сына на стол Киевский, да с регентством жены при этом, да спустя всего несколько лет после данных событий — показывает, что Русь уже стала регулярным государством с уважаемым порядком престолонаследия.
Пожалуй, одна лишь грубая ниточка в этой стяжке присутствует: с чего бы Х-л-гу быть отцом Игоря. А с того клубочка эта ниточка, где оба они названы вождями войска и организаторами нападения.
Конечно, можно предположить, что глупый иудей всё перепутал. Но сомнительно. Во-первых, глупый иудей — само по себе оксюморон. Во-вторых, рассказ о Х-л-гу — лишь эпизод среди нескольких текстов по разным поводам, а в тех подобных грубых ошибок не замечено. В-третьих, автор — человек явно информированный, знающий подробности и боевых действий, и переговоров с русами, и смерти главного героя. Так что либо надо отвергать всё письмо целиком, — а это тяжело сделать, ибо —
— Кембриджское собрание из Генизы содержит фрагменты пяти писем от Хасдая ибн Шапрута и к нему, разбросанные по трём разным рукописям, Три из этих писем касаются столь частных вопросов, что трудно заподозрить подлог, —
— либо как-то умещать несчастного Х-л-гу в прокрустово ложе анализа с заданными граничными условиями.
Интересно, что у нас есть совпадение данных из двух разных источников. Сначала автор «кембриджского» письма говорит, что русь четыре месяца сражалась против Византии. Именно — подчёркивается — на море. И там пали некие «богатыри». Надо полагать — лучшие воины. То есть, по логике этой информации, костяк войска, княжеская дружина, гвардия.
Запомним.
Совмещаются с этим сведения, данные неким хронистом, известным под именем Псевдо-Симеона, жившим также рядом с событиями — в X веке:
Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта —
— 941 года —
— на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков. Против них со всеми дромонами и триерами, которые только оказались в городе, был отправлен патрикий. Он снарядил и привел в порядок флот, укрепил себя постом и слезами и приготовился сражаться с росами. Когда росы приблизились и подошли к Фаросу (Фаросом называется сооружение, на котором горит огонь, указующий путь идущим в ночи), патрикий, расположившийся у входа в Евксинский понт… неожиданно напал на них на Иероне, —
— это место у восточного, азиатского входа в Босфор.
Первым вышедший на своём дромоне патрикий рассеял строй кораблей росов, множество их спалил огнём, остальные же обратил в бегство. Вышедшие вслед за ним другие дромоны и триеры довершили разгром, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а ещё больше взяли живыми. Уцелевшие поплыли к восточному берегу, к Сгоре.
Это в провинции Вифипия, географически на юг от Крыма.
И послан был тогда по суше им на перехват из стратигов патрикий Варда Фока с всадниками и отборными воинами. Росы отправили было в Вифинию изрядный отряд, чтобы запастись провиантом и всем необходимым, но Варда Фока этот отряд настиг, разбил наголову, обратил в бегство и убил его воинов. Пришёл туда во главе всего восточного войска и умнейший доместик схол Иоанн Куркуас, который, появляясь то там, то здесь, немало убил оторвавшихся от своих врагов, и отступили росы в страхе перед его натиском, не осмеливались больше покидать свои суда и совершать вылазки.
Много злодеяний совершили росы до подхода ромейского войска: предали огню побережье Стена, —
— т. е. Босфора —
— а из пленных одних распинали на кресте, других вколачивали в землю, третьих ставили мишенями и расстреливали из луков. Пленным же из священнического сословия они связали за спиной руки и вгоняли им в голову железные гвозди. Немало они сожгли и святых храмов. Однако надвигалась зима, у росов кончалось продовольствие, они боялись наступающего войска доместика схол Куркуаса, его разума и смекалки, не меньше опасались и морских сражений и искусных манёвров патрикия Феофана и потому решили вернуться домой. Стараясь пройти незаметно для флота, они в сентябре пятнадцатого индикта ночью пустились в плавание к фракийскому берегу, но были встречены упомянутым патрикием Феофаном и не сумели укрыться от его неусыпной и доблестной души. Тотчас же завязывается второе сражение, и множество кораблей пустил на дно, и многих росов убил упомянутый муж. Лишь немногим удалось спастись на своих судах, подойти к побережью Килы —
— это где-то во Фракии —
— и бежать с наступлением ночи. Патрикий же Феофан, вернувшийся с победой и великими трофеями, был принят с честью и великолепием и почтен саном паракимомена.
Итак, русские боятся, плачут, но упрямо едят кактус… то есть четыре месяца упрямо продолжают вгонять гвозди в головы монахам. Как так? Ведь их разбили в первом же бою?
Вот тут и кроется объяснение тому, отчего у нас на войну главарём руси отправляется Олег, а поражение приписывается Игорю.
Проследим за ходом боевых действий, снова отделяя информемы от обрамляющих их идеологем.
В северных краях есть некий народ, который греки по его внешнему виду называют RousioV, русиос, мы же по их месту жительства зовём «норманнами». Королём этого народа был [тогда] Ингер…
Итак, Игорь был как минимум среди вождей похода.
Русы подступили к Босфору 11 июня 941 года — то есть вскоре после окончания весенних штормов. Это означает, что война с Песахом происходила годом раньше — зимой русы просто не могли бы пройти на своих кораблях к Тамани. А значит, зиму флот их где-то отстаивался и собирался. Вероятнее всего — там же, куда впоследствии вернулись его остатки — на собственную базу на Тамани.
У русов — тысяча или десять тысяч судов, согласно источникам.
Десять тысяч быть не может — при счёте по 40 гребцов на корабль это означает 400 тысяч воинов. Такой армии в те времена вся Европа не могла бы собрать. Даже и 40 тысяч бойцов — уже почти невероятная сила, но, судя по истории викинговской эпохи, всё же возможная.
Но и в этом случае трудности со снабжением такого войска кажутся непреодолимыми, особенно с учетом длины плеча подвоза. А значит, русское воинство изначально предусматривало снабжать себя за счёт населения противника. И, поскольку аппетиты 40 тысяч озверелых мужиков не в состоянии было удовлетворить ни одно селение, кроме разве что Константинополя, — русы изначально планировали не один общий штурм столицы, а множество мелких набегов.
Отсюда — разделение вождества и неясность с главным командованием.
Далее у нас одновременно несколько взаимопротиворечащих событий: император Роман немало ночей не спит, ищет корабли; Игорь в это время опустошает побережье; а некий патрикий —
— со всеми дромонами и триерами, которые только оказались в городе, —
— встречает их у входа в Босфор.
Непротиворечиво всё это увязывается только единственным образом: ромеи знали о походе русов и ожидали его с наличными силами. Поскольку указано, что Роман отыскал в городе —
— 15 полуразрушенных хеландий —
— и велел их оснастить и разместить устройства для метания огня, а патрикий-флотоводец —
— снарядил и привёл в порядок флот, укрепил себя постом и слезами и приготовился сражаться с росами, —
— и заранее оказался перед входом в Проливы, то ясно, что подготовка эта прошла ещё до начала боевых действий. Но, разумеется, греки не могли прикрыть всё побережье, потому часть русов спокойно его грабила, пока византийский флот закрывал главное направление — на столицу.
Далее —
— увидев их в море, король Ингер приказал своему войску взять их живьём и не убивать, —
— но патрикий —
— неожиданно напал на них… рассеял строй кораблей росов… заняв позицию в середине русского [войска], они [начали] бросать огонь во все стороны… множество их спалил огнём… Русы, увидев это, сразу стали бросаться с судов в море, предпочитая лучше утонуть в волнах, нежели сгореть в огне. Одни, отягощённые кольчугами и шлемами, сразу пошли на дно морское, и их более не видели, а другие, поплыв, даже в огне продолжали гореть; никто не спасся в тот день, если не сумел бежать к берегу… остальные же обратились в бегство… Вышедшие вслед за ним другие дромоны и триеры довершили разгром, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а еще больше взяли живыми… Греки же, одержав победу и уведя с собой множество пленных, радостные вернулись в Константинополь. Роман приказал казнить всех (пленных) в присутствии посла короля Гуго, то есть моего отчима.
Описание сражения полное: русы растянули строй, желая отсечь греков от берега и перейти к своему излюбленному средству — абордажу. Но умный патрикий сам перешёл в наступление и, имея за спиною дромоны и галеры, ворвался в центр русского строя, начал его палить и топить, в то время как фланги русского флота ничем не могли помочь, удерживаемые огнём и манёвром греков. Немного напоминает сражение у мыса Акций — с тою только разницей, что ромеи, прорвав центр, не стремились уйти, а продолжали уничтожение противника по частям; да к тому же огнестрельные дромоны были индивидуально куда сильнее любой отдельной однодеревки русов.
Иными словами, одни тактически выиграли, а другие тактически проиграли сражение ещё до его начала — только за счёт замысла.
А в это время кто-то грабит Вифинию…
Кто?
Ответ кажется очевидным. Сражение за столицу — главное сражение. Выиграно оно — выиграна война. Флот врага разгромлен, десяток лодок, на которых бежит командир, большой роли уже не играют. Множество захваченных пленных показывают, что предводительствовал ими Ингер-Игорь, но вовремя смылся. Поскольку, однако, война продолжается — по побережью бесятся ещё несколько флотов русов, — необходима духоподьёмная акция. Поэтому пленных казнят, невзирая ни на какие Женевские конвенции, которых к тому же ещё и не изобрели. Нерационально, конечно, — можно было провести их по городу, как немцев по Москве, да и отправить на стройки народного хозяйства. Но зато такая массовая казнь гораздо ярче символизирует окончательную победу над супостатом. А что кто-то там ещё гвоздями по головам балуется — и дались мне эти гвозди! — так это остатние эксцессы, так уже ОМОН зачистки проводит, успокойтесь, сограждане.
Именно поэтому что иностранный посол, что официальные власти на том войну считают законченной.
А между тем она длится ещё четыре месяца. Правда, уже без Игоря. Который прибегает в Тмутаракань, кричит, что всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает, — и принимает власть над русами. Затем Доном поднимается к Киеву, где начинает сколачивать новую армию — уже с участием сухопутных сил, ибо опыт показывает, что на море греки сильнее. А значит — с участием местных племён. Ибо русов у него теперь — не более батальона, а собрать надо — армию.
Вот, собственно, кто сильно посодействовал быстрейшему слиянию русов и аборигенов в русский парод — ромеи! Не уничтожь те так много пришельцев — кто знает, как долго они играли бы на Руси роль колонизаторов, а не объединителей?
Ну а воевать дальше остался Олег. Выглядело это наверняка почти так же, как описано в житии Георгия Амастридского:
…Этот губительный и на деле, и по имени народ, — начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигну л наконец и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол и всякий возраст, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жён; и не было никого помогающего, никого, готового противостоять…
А если верно — а оно, скорее всего, верно — предположение, что перед нами позднейшая вставка в «Житие», то не исключено, что речь как раз о войне Олега 941 года. Даже не 860-го, как я предположил ранее — оно, конечно, и то предположение не ошибка, но всё ж напрямую тогда о войне в Вифинии-Пафлагонии в источниках не говорилось. Константинополь брали, это да. А тут всё совпадает — и место, и зверства…
Кстати, в отличие от 860 года и воевали дольше — не один месяц, а четыре. Что, в общем, говорит о серьёзной организации дела. И если бы не досадное поражение Игоря — кто знает, как бы сегодня мы вспоминали ту войну…
Трудно сказать точно, почему Олег разделился с Игорем. Но полагаю, что русам стало известно, что вход в Босфор замкнут цепью, а за нею ожидают подхода их флота греческие корабли. Ума много не надо, чтобы это установить — выдвинул вперёд лодку-две, чтобы посмотрели, как там себя противник ведёт. Уяснили обстановку, собрали военный совет. Решили основными силами напасть на Вифинию-Пафлагонию. Вряд ли Олег таким образом планировал обойти босфорские укрепления по суше и обрушиться на Константинополь с востока. В конце концов, дураком он едва ли был, а значит, понимал, что если у предшественников в 860 году и был шанс взять ромейскую столицу с наскока в отсутствие императора, армии и флота — то теперь такого шанса не было. Зато хорошая диверсия на побережье убивает сразу несколько зайцев: и Песаху достойный отчёт будет, и добыча воинам, и греков почти безнаказанно потрепать вдали от войска имперского — основные силы-το ромеев у Царьграда собраны, город берегут.
А Игорю в этом случае поручили просто блокировать византийский флот в Проливах. Чтобы тот не мешал развлекаться в Вифинии основным силам. Задача как раз для сына великого князя. Именно блокировать — дав остальной части русов вволю побеситься на берегу. О чём греки и рассказывают:
Много злодеяний совершили росы до подхода ромейского войска: предали огню побережье Стена, а из пленных одних распинали на кресте, других вколачивали в землю, третьих ставили мишенями и расстреливали из луков. Пленным же из священнического сословия они связали за спиной руки и вгоняли им в голову железные гвозди.
Это наверняка в воспитательных целях. Как это несколько столетий позже делал другой замечательный человек, Влад Цепеш, всю жизнь прилагавший немалые усилия к исправлению людской природы:
Приидоша к нему некогда от турьскаго поклисарие и, егда внидоша к нему и поклонишасъ по своему обычаю, а кап своих з глав не сняша, он же вопроси их: «Что ради тако учинисте, ко государю велику приидосте и такову срамоту ми учинисте?» Они же от-вещаша: «Таков обычай нашь, государь, и земля наша имеет». Он же глагола им: «И аз хощу вашего закона потвердити да крепко стоите». Иповеле им гвоздием малым железным ко главам прибити капы и отпусти их…
Греческие священники тоже, поди, не имели права клобуков своих снимать пред варваром грязным, язычником тёмным. Вот и…
Вот тут что-то однажды и произошло. Возможно, русский флот как раз раздербанен был — на тех, кто стережёт, и на тех, кто грабит. И греки решили разбить врагов по частям. Возможно, сыграл роль ещё какой-то фактор — подошли, например, огненосные хеландии. Так или иначе, по главный замысел русов — если греки выйдут из-за цепи, уничтожить их в абордажном бою — не удался. Хотя при том численном превосходстве, которым, по уверениям источников, обладали русы, дело это было непростым, но выполнимым. Надо было только не вытягивать корабли в линию — вечная ошибка русских, которую ещё и сын Ярослава Мудрого Владимир в 1043 году совершил. А вот в эскадренном ордере — хотя бы ордер этот и кучей был — имелся шанс прорваться к огнемётным хеландиям, которых не могло быть слишком много. Пусть даже их 15, как о том рассказывают. Массированным кулаком надвинуться, ценою сожжения нескольких своих судов — ведь эти сифоны с «греческим огнём» не могли стрелять бесконечно, им же перезаряжаться нужно было, давление поднимать… — ценою сожжения всего нескольких судов подойти к грекам, захватить или утопить их. И порядок! Нет, им позволили прорваться в середину строя, после чего битва превратилась в побоище. Ведь против одного огнедышащего греческого корабля оказывались по одной-две русские однодеревки, а не по десятку-другому, как было бы при массированном броске. А фланги успевали не помочь, а лишь сбежать.
Вот тогда и Игорь рванул к Тмутаракани:
— Уцелевшие поплыли к восточному берегу, к Сгоре —
— греки зафиксировали первую стадию бегства.
А вот то, что —
— послан был тогда по суше им на перехват из стратигов патрикий Варда Фока с всадниками и отборными воинами, —
— позволяет заключить, что оставшиеся силы русов значительно превосходили греческий флот, даже с учётом огнемётов. Именно поэтому даже и победоносный византийский флот не решился идти наказывать врагов, а был послан по суше сухопутный корпус.
Почему Игорь не бросился к Олегу, непонятно. Скорее всего, какая-то часть византийских судов его преследовала — коли известно стало грекам, что он аж до Тмутаракани добежал.
Тем временем Олег продолжал свою войну, и продолжал её успешно. Конечно, —
— Варда Фока этот отряд настиг, разбил наголову, обратил в бегство и убил его воинов.
Победа своего войска для имперского историка неизбежна, как победа коммунизма, по только вот после неё зачем-то —
пришёл туда во главе всего восточного войска и умнейший доместик схол Иоанн Курку ас, который, появляясь то там, то здесь, немало убил оторвавшихся от своих врагов, и отступили росы в страхе перед его натиском, не осмеливаясь больше покидать свои суда и совершать вылазки.
Успех опять был полный, но только… Но только русские закончили боевые действия только с наступлением холодов:
Однако надвигалась зима, у росов кончалось продовольствие, они боялись наступающего войска доместика схол Курку аса, его разума и смекалки, не меньше опасались и морских сражений и искусных маневров патрикия Феофана и потому решили вернуться домой.
Так все четыре месяца и боялись — дольше, напомню, нежели длился набег 860 года.
Но всё хорошее когда-то кончается. Обнаружив однажды, что тактика Иоанна Курку аса принесла заслуженный успех — разошедшиеся по местности грабительские шайки русов уничтожены по частям, и наличных сил оказалось слишком мало, — Олег принял решение возвращаться. К тому времени он уже достаточно взял добычи, чтобы замазать ею позор Игорева поражения, так что можно было возвращаться на базу. Вот только не июнь уже стоял на дворе, а сентябрь, когда шторма на Чёрном море бывают неожиданные и жестокие. Именно потому Олег, скорее всего, и принял решение ночью обойти сторожащий Проливы греческий флот, чтобы каботажным образом добраться вдоль уже не контролируемых Византией болгарских и печенежских берегов до родины.
К сожалению для него, этого не удалось: греки были настороже, русскую флотилию перехватили и —
— множество кораблей пустил на дно, и многих росов убил упомянутый муж.
Добычу тоже отняли:
…Феофан, вернувшийся с победой и великими трофеями…
Итак, предположение, что Игорь был сыном и наследником Х-л-гу, разрешает коллизию с двумя предводителями русов. Да, нападение они организовывали вместе. Но во главе Руси стоял Х-л-гу, а Игорь был на вторых ролях. Вот только в выживших-то остался он один! И таким образом автоматически в глазах окружающих становится вождём и Руси, и несчастного похода.
И косвенно такое построение подтверждается самими русскими летописями!
Как мы уже знаем, они в своей начальной части недостоверны в датах и сроках — первый автор в ужасе перед неоглядным морем годов, на которые у него не было событий, как мог, заполнял эти пустоты. То растягивая дела одного года на несколько, то ставя событие в ту годовую клеточку, когда его на самом деле не было, то прямо додумывая детали биографий действующих лиц.
Но этот автор не лгал! Он, например, сообщил о нападении русов на Царьград с такими выразительными деталями, которые сами по себе говорят о правдивости рассказа. Помните? —
— И приде къ Цесарюграду, и грѣци замкоша Судъ, а городъ затвориша… И повелѣ Олегъ воемъ своим колеса изъдѣлати и въставити корабля на колеса. И бывшю покосну вѣтру, успяша парусы с поля, и идяше къ городу. Видѣвше же гpѣцѣ, убояшася, и ркоша; выславше ко Ольгови: «Не погубляй город, имемься по дань, якоже хощеши».
Да, в итоге оказывается, что такого яркого нападения не знают византийские летописцы и историки. Но наш автор в другом месте сообщает и о том, что греки знают:
Иде Асколдъ и Диръ на Грѣкы, и приде въ 14 лѣтο Михаила цесаря. Цесарю же отшедышо на агаряны, и дошедшю ему Черное рѣкы, вѣсть спархъ посла ему, яко русь идеть на Цесарьград, и воротися цесарь. Си же внутрь Суда вшедьше, много убийство християномъ створиша, и въ двою сту кораблии Цесарьград оступиша.
Внутрь Суда — это внутрь залива Золотой Рог. То есть на самом деле «корабли на колёсах» — иными словами, волоком — были переведены по суше в 860 году. И событие по каким-то причинам расписано на две даты и двух исполнителей. Но само по себе оно было!
Так вот. Понятно, что во времена Олега и Игоря летопись ещё не велась, и всё, чем оперировал Нестор, сводилось к устным преданиям, воинским песням и былинам и отдельными византийскими хрониками, которые тем или иным образом попали в его руки. Поэтому годовым ошибкам удивляться не приходится, но в целом, как уже сказано, Нестор не врал.
Не вдаваясь в детали скрупулёзных и воистину великих исследований выдающихся историков А. А. Шахматова и М. Н. Тихомирова, отмечу, что самый первый летописный свод, по данным первого, был создан в 1090 годах, и из уцелевших списков ближе всего к нему Новгородская Первая летопись (НПЛ). А по мнению второго исследователя, в основе её начальных статей лежит некое «Сказание о русских князьях» X века.
И вот что в НПЛ, что в «Повести временных лет» смерть Олега отнесена хоть и к разным годам, но везде происходит после памятного похода на Царьград. И в обоих случаях она чудесна — от укуса змеи. Но только ПВ А помещает его могилу на киевской горе Щековица, где, собственно, никакой могилы не было найдено никогда, а НПЛ датирует смерть Олега 922 годом, то есть на 10 лет позже, нежели ПВЛ. Затем она «перемещает» князя в Ладогу. Но при этом помечает, что признаёт: дескать, иные говорят, будто он умер где-то за морем.
На языке информем это означает, что летописец на самом деле не знал, где и как погиб Олег. И потому для своих построений использовал некие былины и легенды, — возможно, в частности, какой-то аналог саги об Орваре Одде.
А не знал он этого именно из-за того, что Олег погиб где-то за морем.
Любопытно, что в одном из вариантов «Повести временных лет», приведённом в так называемом «Архангелогородском летописце», гибель русского вождя прямо связывается с походом на Византию:
Когда же шёл от Царьграда полем и наехал на главу коня своего сухую, сказал боярам своим: «Воистину солгали мне волхвы наши, да вернувшись в Киев, побью волхвов…» И слез с коня своего, желая взять главу коня своего, сухую кость, и лобзать её… И вдруг изошёл из главы из конской, из сухой кости змий и уязвил Олега в ногу… И оттого разболелся и умер. И есть могила его в Ладоге.
Осталось понять, что же стало с Х-л-гу ака Олег после поражения от Византии, раз летописи не зафиксировали точного места его смерти.
Чтобы узнать это, зададим себе вопрос: отчего это Олегу хотелось туда отправиться, в этот Бердаа? В стыде ли дело, как о том повествует хазарский информатор? Или именно в том, что добычи, обещанной Песаху, не привёз? Завис с кассою, что называется…
А ведь отдавать что-то хазарам надо. И контрибуцию, и плату за Тмутаракань. А он теперь и выглядел ничем не лучше неудачника Игоря.
А где взять средства, чтобы долг вернуть? Византия ощетинилась, к бою готова. Хазария — вот она, но поди напади на неё с жалкими остатками прежнего войска. На севере явно всё схвачено конкурирующими бандами русов. Да и добывание шкурок и рабов — процесс длительный, а не исключено, что хазарский «счётчик» щёлкал. «Счётчик», как известно, не бандитами был изобретён, а именно правоверными иудеями в практику финансовых расчётов введён.
В общем, похоже, потому Олег и на Кавказ двинулся, что была доведена до него информация: как знаешь, а долг верни.
Да и Игорь, похоже, пользуясь обстоятельствами, быстро и эффективно захватил власть над остатками руси. И, следовательно, Русью. Не исключено, что — в качестве хазарского ставленника. Во всяком случае, он откуда-то с дивной скоростью набирает настолько большое войско, что приводит в содрогание Византию, так недавно русов очень серьезно проредившую.
А войско только в умах у кабинетных историков появляется ниоткуда. На деле же ему одного пива по литру на душу в день нужно. Как минимум. Вот и посчитаем: десяток тысяч бойцов употребят десять тысяч литров. По нынешним ценам — под 50 рублей. Ну-ка, отдай 500 тысяч за день! Да пусть их тысяча, воинов! 50 тысяч рублей в день — тоже не копеечка. Да и не испугаешь ты Царьград тысячью бойцов…
Итак, у Игоря есть материальный и моральный ресурс, чтобы навербовать себе новое войско взамен стертого. Но откуда деньги на это у только что потерпевшего поражение полководца?
Только из двух источников. Собственные данники и — одна соседняя сверхдержава. Которой по-прежнему хочется наказать злого Романа Лакопина…
Что же до морального ресурса, то он очевиден: перенесение ответственности за неудачу на Хлгу-Олега. Который к тому же так полезно пропал где-то на Кавказе…
Как пропал Олег на Кавказе — история для пашей темы не столь важная, во всё же вкратце мы её вспомним.
Как именно князь прошёл аж за нынешний Нагорный Карабах, точно сказать, вероятно, невозможно. Но вот это —
— морем —
— указывает, возможно, на то, что не по Дону-волоку-Волге-Каспию достигли русы города Бердаа, а как-то напрямую. Может быть, через Риони поднялись выше Колхидской низменности, а там то ли переволоклись в бассейн Куры, то ли пешим ходом туда вышли.
Хотя и это — не стопроцентно, конечно. Арабский автор Мискавейх, у которого есть рассказ об этом походе, повествует как раз о противоположном:
Они проехали море, которое соприкасается со страной их, пересекли его до большой реки, известной под именем Куры, несущей воды свои из гор Азербайджана и Армении и втекающей в море.
Я не берусь сказать, насколько это верные данные. Ио как бы то ни было, отметим: арабский автор считает Хазарию страною и русов тоже — ибо ясно дело, что Каспий соприкасается именно с нею. Ну, или речь идёт о первой гипотезе: русы прошли «своё» море, называвшееся, кстати, одно время Русским, — а затем неким путём вышли к Куре.
Не разобраться сегодня.
Но послушаем того же Мисквейха о том, как развивались события дальше.
Когда они достигли Куры, вышел против них представитель Марзубана и заместитель его по управлению Бердаа. Было с ним триста человек из дейлемитов и приблизительно такое же число бродяг и курдов. Простой народ убежал от страху. Вышло тогда вместе с ними из добровольцев около 5000 человек на борьбу за веру. Были они беспечны, не знали силы их и считали их на одном уровне с армянами и ромейцами. После того, как они начали сражение, не прошло и часу, как русы пошли на них сокрушающей атакой. Побежало регулярное войско, а вслед за ним все добровольцы и остальное войско, кроме дейлемитов. Поистине, они устояли некоторое время, однако все были перебиты, кроме тех среди них, кто был верхом. (Русы) преследовали бегущих до города… Вступили в него русы и овладели им.
Далее русы повели себя не как обычные захватчики:
Рассказали мне Абу-Аббас-ибн-Нудар, а также некоторые из исследовавших, что люди эти вошли в город, сделали в нем объявление, успокаивали жителей его и говорили им так: «Нет между нами и вами разногласия в вере. Единственно, чего мы желаем, это власти. Па нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас — хорошо повиноваться нам».
Ясно: русские пришли, чтобы остаться. На другой дом они уже не рассчитывали.
Не исключено также, что русы и ислам приняли.
Но это не помогло решению вопроса о власти:
Подступили со всех окрестных земель к ним мусульманские войска. Русы выходили против них и обращали их в бегство. И бывало не раз так: вслед за ними выходили и жители Бердаа, и, когда мусульмане нападали на Русов, они кричали «Аллах велик» и бросали в них камни.
Нет, не приняли русы ислам. Видно, решили, что это вопрос не принципиальный. Был бы человек хороший, послушный. Готовый жить и платить дань русам.
К сожалению, эту экуменическую философию не разделяли жители Бердаа:
…они не заботились о себе, а обнаруживали то, что у них в душах их, и препятствовали русам, когда на них вели нападение сторонники власти. После того как это продолжалось некоторое время, возвестил глашатай русое: «Не должен оставаться в городе ни один из жителей его». Дали мусульманам отсрочку на три дня от дня этого объявления, И вышли все, у кого только было вьючное животное, которое могло увезти его, жену его и детей его. Таких ушедших было немного. Пришёл четвёртый день, и большая часть жителей осталась. Тогда русы пустили в ход мечи свои и убили много людей, не сосчитать числа их.
А что вы хотите — дисциплина! Да и, видно, достал их джихад каждодневный.
Выживших интернировали:
Заключили русы женщин и детей в крепость внутри города, которая была шахристаном этих людей, где они поместились, разбили лагерем свои войска и укрепились. Потом собрали мужчин в мечети соборной, поставили к дверям стражу и сказали: «Выкупайте себя…»
Таким образом скопилось у русое в городе Бердаа большое богатство, стоимость и достоинство которого были велики…
Иными словами, снова видим: русы не ограбили жителей сразу, то есть не за добычей пришли. Они пришли завоевать себе новый дом. Поначалу — необычно для них гуманным способом.
Но вот тут уже должны были полностью остервенеть законные войска Марзубана: отчуждённая у гражданских собственность, обращённая в добычу врага, становится законной добычей освободителей. «Что с бою взято — то свято». А потому арабские бойцы утроили усилия. И вели теперь осаду русов —
— до тех пор, пока последние не были окончательно утомлены. Случилось, что и эпидемия усилилась. Когда умирал один из них, хоронили его, а вместе с ним его оружие, платье и орудия, и жену или кого-нибудь другого из женщин, и слугу его, если он любил его, согласно их обычаю.
Ну, тут нам остаётся только вспомнить подглавку об археологических свидетельствах об обычаях русов…
После того как дело Русов погибло, потревожили мусульмане могилы их и извлекли оттуда мечи их, которые имеют большой спрос и в наши дни, по причине своей остроты и своего превосходства.
Опять же естественно.
Когда уменьшилось число русое, вышли они однажды ночью из крепости, в которой они пребывали, положили на свои спины все, что могли из своего имущества, драгоценностей и прекрасного платья, остальное сожгли. Угнали женщин, юношей и девушек столько, сколько хотели, и направились к Куре. Там стояли наготове суда, на которых они приехали из своей страны; на судах матросы из 300 человек русое, с которыми поделились они частью своей добычи, и уехали. Бог спас мусульман от дела их.
Рассказывают, правда, что уехали не все. Будто бы тот самый арабский военачальник Марзубан ибн Мухаммад инсценировал отступление и атаковал врага из засады. Русы же шли пешим строем, а их предводитель ехал на осле.
По словам Марзубана, —
— и вступили мы в битву с русами. И сражались мы с ними хорошо и перебили из них много народа, в том числе их предводителя.
Так что в каком-то смысле конь Олега действительно сгубил — хоть и такое скромное из семейства лошадиных как Equus asinus asinus.
Вместе с вождем погибли вроде бы семьсот дружинников. Так или иначе, по судя по отсутствию археологических остатков и письменных или устных свидетельств, до родины остатки Олеговых русов так и не добрались. Скорее всего, вновь, как и в 913 году, на остатки войска напали хазары — или их мусульманские гвардейцы, и на том всё было кончено…
Теперь о датах. Согласно этому рассказу, вторжение русов произошло в 943 году. Точнее, автор датирует появление руси 332 годом Хиджры (с 4 сентября 943 по 23 августа 944 г.). Как раз согласуется со всем вышеизложенным: возвращение в конце 941 года в Тмутаракань, чья-то настоятельная рекомендация не идти в Киев и не мешать там Игорю готовить новую войну с Византией, сезон на сбор нового воинства, выход в 943 году в поход, достижение страны Албании и захват её важного города Бердаа и… И у русов появляется желание там остаться! Во всяком случае, их последующие несчастья Мискавейх описывает, упоминая в это же время смерть эмира Тузуна, которая произошла в августе — сентябре 945 года. Таким образом, получается, что Олег почти два года держал город, не собираясь оттуда возвращаться…
Что ж… Всяко лучше, чем хазарам долг возвращать.
Но проблема, как мы уже знаем, возникла в другом. Мусульмане как-то без охоты восприняли новых правителей. Что и понятно: те были язычниками, а по отношению к оным Коран весьма не толерантен. К тому же легендарная восточная антисанитария, жара, недружелюбная позиция высших властей, которые всё насылали на пришельцев новые и новые армии… В общем, некая желудочная инфекция — скорее всего, вечная подруга солдата дизентерия — сильно проредила ряды новых хозяев города. Есть даже такое место — в Житии Василия Нового, где прямо сказано, что большинство русов умерло от диареи.
Ну а затем упрямые поклонники Аллаха вновь на них напали — и всё. Можно сказать фигурально: змея в конце концов укусила князя Олега. И так, что даже по поводу местонахождения его могилы мнения разошлись…
Ну вот, собственно, и всё. На том анализ источников закончен. Осталось последнее — понять, каким образом русы стали хозяевами огромного государства, в котором соединились судьбы славян, финнов, балтов и прочих этносов и суперэтносов.