Голосом, звонким, как медь, и сотнею уст неумолчных
С благостной помощью муз если б тебя восхвалил —
Все же достойной заслуг твоих песни создать я не в силах,
Чтобы до звездных небес слава твоя вознеслась.
Пусть не могу я воздать тебе должным делом и словом
Тайно в сердце моем ты заключен, Иероним.
Из гуманистов конца XV в. одним из ближайших друзей Мюнцера был блестящий поэт и лектор Конрад Цельтис. Мы немного остановимся на его характеристике, так как он также интересовался вопросами географии.
Цельтис, фамилия которого представляет латинскую переделку его отцовской фамилии Пикель, родился в 1459 г. в семье франконского крестьянина. Получив образование у местного монаха, он увлекся изучением классиков. Проведя несколько лет в одном из центров гуманизма — Гейдельберге, где читал лекции знаменитый Рудольф Агрикола, Цельтис отправился путешествовать по Германии. Некоторое время он живет в Кракове и почти два года — в Италии. Потом — новая поездка по Германии.
В этот период Цельтис побывал и в Праге, а также посетил вторично Нюрнберг (в 1491 г.) и, казалось, надолго должен был задержаться в Ингольштадте, где ему предложили кафедру в университете. Но он пробыл здесь всего полгода — жажда новых впечатлений гнала его все дальше и дальше. Последовали новые поездки по Германии, и только в 1497 г. Цельтис после двадцати лет странствий решил осесть в Вене, где Максимилиан I учредил специально для него факультет искусств (т. е. гуманитарных наук), на котором преподавались поэзия, риторика и математика. В 1508 г. Цельтис умер 49 лет от рода.
Влияние Цельтиса на развитие немецкого гуманизма огромно. Он был не только выдающимся поэтом-лириком, но и провозвестником идей гуманизма. Его кратковременные курсы по классической филологии и философии, которые он читал в разных местах Германии, ознакомили немцев с философией гуманистов и важнейшими идеями латинских и греческих авторов. Личные знакомства Цельтиса со множеством гуманистов позволили ему установить связи между группами гуманистов в разных городах.
Так, например, его появление в Нюрнберге в 1487, 1491 и 1492 гг. внесло значительное оживление в среду местных гуманистов. Деятельность Цельтиса была ценна не изложением философских взглядов гуманизма — у него очень мало таких высказываний, — а пропагандой самого духа Возрождения, всего нового, что несло с собой это могучее движение, ниспровергавшее средневековую схоластику.
Необходимо отметить также географические интересы Цельтиса: его четыре книги стихов переполнены сведениями по географии.
Цельтис начал пропагандировать в кругах гуманистов составление большого многотомного издания «Germania illustrata», но сам успел написать для этой серии лишь небольшое описание Нюрнберга: «Книга о происхождении, положении, нравах и учреждениях Нюрнберга» — превосходное произведение, дающее всестороннюю живую характеристику города.
Очень важно для нас, что во время пребывания в Вене он заказал две пары глобусов (земных и звездных) для себя и для библиотеки Максимилиана I. В своем завещании Цельтис оставил свою пару глобусов (земной и звездный) Венскому университету или факультету искусств и два глобуса — канонику Ольмютца, Лёбенбергу.
Наконец, мы обязаны Цельтису находкой и сохранением единственного экземпляра римского итинерария (карта мира) в средневековой копии.
Цельтис был, несомненно, по тому времени знатоком географии и космогонии.
Переписка Мюнцера и Цельтиса указывает на их очень близкие отношения. Можно остановиться на нескольких примерах
18 апреля 1487 г. в Нюрнберге император Фридрих III увенчал Конрада Цельтиса на торжественном празднике, устроенном в честь последнего, лавровым венком как первого поэта Римской империи. Вскоре после этого, 9 мая, Цельтис написал Мюнцеру как своему единомышленнику послание в стихах. Он называл Мюнцера своим покровителем, который соединил искусство медицины со знанием звездного мира и небесной сферы. И несомненно, что в философии неоплатонизма, возникшей в кругу гуманистов, ярким распространителем которой был Цельтис, его идеи целиком разделял и Мюнцер. В этом можно убедиться, просматривая заметки Мюнцера на полях принадлежавших ему книг. В библиотеке Мюнцера находились, по-видимому, все (Книги Цельтиса, некоторые с авторским посвящением.
Но теперь сохранилась только часть их. В некоторых Мюнцер вписал на чистых листах неопубликованные стихи Цельтиса.
О дружеском отношении Мюнцера к Цельтису говорит и его письмо к Конраду, написанное в 1492 г. Приведем его начало:
«Иероним, доктор из Нюрнберга, Конраду Цельтису, своему дорогому поэту-лауреату, ныне живущему в Ингольштадте. Я радуюсь, что ты здоров, мой Конрад. Здоров и медик со своей толстой супругой. В том, что я тебе целый век не писал, виновата моя медлительность и бездеятельность. Было и время, и досуг, и работа не мешала, и одна только небрежность в переписке является моим грехом…»
Рыцарь Мартин Бехайм, мореплаватель
Из нюрнбергских знакомых Мюнцера, кроме Шеделя и Цельтиса, для развития нашей темы важен Мартин Бехайм, прославившийся созданием в 1492 г. нюрнбергского глобуса.
Космографы, придерживавшиеся теории шарообразности Земли, изготовляли глобусы из камня или из дерева еще в классической древности. При новом возрождении этой теории в средние века, как мы знаем, снова начали создаваться глобусы. Уже во второй половине XIII в. король Альфонс X Кастильский (прозванный «астрономом») писал в своих «Книгах астрономических знаний» об изготовлении глобусов не только из дерева, но и из пергамента, кожи и полотна (Uhden, 1938). Имеется ряд сообщений об изготовлении в XIV в. деревянных и металлических глобусов.
Нам известны вполне определенные сведения о земных глобусах XV в. Так, в письме Тосканелли указано, что земные глобусы изготовлялись в это время (т. е. в 1474 г.). Ванте сделал земной глобус в 1484 г. в Перудже. Брат Кристофора Колумба Бартоломео выехал 13 февраля 1488 г. в Лондон, чтобы изготовить земной глобус для английского короля Генриха VII и пробыл в Лондоне до 1493 г. (Hennig, 1956).
Как указано выше, Конрад Цельтис в конце XV в. заказал две пары глобусов (земной и небесный) для библиотеки Максимилиана I и для своих лекций в Венском университете. Историки предполагают, что земные глобусы Цельтиса — копии глобуса Бехайма. Но так как они не сохранились и о них нет никаких сведений, кроме кратких упоминаний, то рассуждения о том, как они были сделаны и что на них изображалось, пока бесполезны.
Во всяком случае глобусу М. Бехайма повезло — он сохранился до нашего времени и считается самым древним из известных нам земных глобусов.
Имя М. Бехайма получило широкую известность, и историки географических открытий обратили большое внимание на изучение его жизни и деятельности. К сожалению, несмотря на тщательные поиски в архивах Европы, о нем обнаружено лишь ничтожное количество документов.
Это неблагоприятное обстоятельство было отягчено еще крайней пристрастностью исследователей: немцы стремились доказать, что М. Бехайм являлся выдающимся знатоком навигации и что он оказал большое влияние на теорию и практику мореплавания в Португалии. Это возвеличивание роли Бехайма началось уже в XVIII в. Особенно сильно оно проявилось после появления известной статьи А. Гумбольдта в 1838 г. и продолжалось до начала XIX в. В 1890 г. в Нюрнберге был воздвигнут памятник Бехайму, в 1905 г. император Вильгельм в речи, произнесенной в Лиссабоне, поставил Бехайма наравне с Диашем, Васко да Гама, Магелланом, Альмейде и Абукерком.
Выяснение истинной и очень скромной роли Бехайма в развитии навигации и мореплавания началось в 1908 г. с выходом в свет большой монографии Равенстейна. Этот ученый, немец, проживший почти всю жизнь в Англии, собрал очень большой материал о Бехайме и нанес сильнейший удар по репутации его как картографа и географа. Выяснение истории навигации в Португалии и почти полного отсутствия какого-либо влияния немецкой космографии, астрономии и науки о мореплавании на португальское мореплавание XIV–XVII вв. послужило темой работ и португальского историка Бенсауде (Bensaude, 1912).
Работы Равенстейна и Бенсауде заставили и немцев пересмотреть свое отношение к роли Бехайма и немецкой навигационной науки в практике мореплавания в Португалии (Wagner, 1918). Однако в немецкой литературе за Бехаймом все же остается некоторый ореол выдающегося географа. Большие биографии Бехайма появились уже в XVIII в. (Murr, 1778) и в середине XIX в. (Ghillany, 1853), но самая полная и беспристрастная принадлежит, конечно, Равенстейну (Ravenstein, 1908). В последние годы в связи с 500-летием со дня рождения М. Бехайма появилось несколько интересных статей, посвященных его жизни и деятельности (Winter, 1959).
Семья Бехаймов — выходцы из Чехии (Богемии), на что указывает их фамилия, которая в документах пишется весьма различно (Pehem, Beham, Beheim и др.).
Усадьба зажиточного крестьянина в Нюрнберге. Гравюра «Блудный сын» А. Дюрера, 1497 г.
Как установил Гиллани, они уже в X в. переселились в Нюрнберг и в начале XIV в. принадлежали к патрицианским семьям города. Главным их занятием была торговля.
Мартин родился в 1459 г. и до 17 лет жил в Нюрнберге. Родители готовили сына к наследственной купеческой профессии, но юные мечты увлекали его в далекие страны. Впоследствии Мартин утверждал, что он был учеником знаменитого космографа Региомонтана (Иоганн Мюллер из Кенигсберга в Оберпфальце), принявшего в качестве псевдонима латинский перевод названия своего родного города. Это первое из сведений о жизни М. Бехайма, которое подвергается сомнению, так как кроме весьма иронической фразы португальского историка середины XVI в. Барруша: «Бехайм хвалился, что был учеником Региомонтана», нет никаких сведений о принадлежности Бехайма к кругу выдающегося космографа.
Региомонтан жил в Нюрнберге очень уединенно и провел здесь меньше пяти лет — с 1470 по 1474 г., когда он уехал в Рим по вызову папы. Он скончался в Риме, по-видимому, от чумы, в 1476 г., в возрасте 40 лет. Мартину было всего 15 лет, когда Региомонтан уехал из Нюрнберга, и, конечно, он не мог глубоко изучить методы определения положения светил, разработанные Региомонтаном. К тому же, как известно, последний не вел в Нюрнберге никаких занятий с учениками и не читал лекций.