апиши, пожалуйста, просто не понятно, как она могла выкинуть такую глупость! А кончится, наверное, тем, что он ее разорит!
Ты меня спрашиваешь, когда мы думаем вернуться? Да об этом мы и думать не хотим еще, так что Ты можешь успокоиться!
А теперь пора кончать. До свидания и не скучай, милая Апрак! Как тебе понравилась выставка? Обнимаю Тебя. Мой муж тебе кланяется.
Любящая тебя Ксения.
1-го января 1897 г.
Милая моя Апрак,
Благодарю Тебя от всей души за твои сердечные пожелания и прими от меня таковые же!
Так скучно, что у беби все еще продолжается высокая температура, хотя я знаю, что беспокоится нечего, но все же это так неприятно. Она замечательно в духе все время и ужасно мила. Глядя на нее нельзя даже подумать, что у нее жар. Теперь 37,9. Коровин[60] называет это: железистой лихорадкой! Он нам тоже говорил, что это может продолжиться еще некоторое время.
Не хочешь ли позавтракать у нас завтра в? 1-го? А то долго тебя не увижу!! Мама была здесь вчера с Мишей и Ольгой, а также Ники. Были вместе у молебна, обедали у нас, а затем снова уехали. Она, кажется, переедет 3-го, т. к. не допускает, чтобы ожидаемое событие могло бы произойти ранее этого времени!
До свидания. Спасибо еще раз. Сандро тоже очень благодарит.
Твоя Ксения.
22-го сентября / 4-го окт(ября) 1897 г.
Милая моя Апрак,
Благодарю тебя от души за письмо, которое получила еще в Абас Тумане. Мы оттуда уехали 11-го и, как Ты себе можешь представить, было крайне тяжело покидать дорогого Джоржи. Мы с ним так хорошо провели 2 месяца, но, к несчастью, время прошло слишком скоро, как, впрочем, все хорошия вещи в жизни! Но меня утешало одно – что Мама должна была к нему приехать. Сегодня как раз она приезжает в Абастуман, и так за них обоих радуюсь. Бедный Джоржинка ждал ее с таким нетерпением. Мы так надеялись, что она приедет пораньше, пока мы еще были там, но дольше нам ждать было трудно, т. к. во 1-х сюда приехали бы поздно, – а во 2-х, в Октябре уже нельзя рассчитывать на хорошую погоду в море, – а на лошадях тащиться по Военногрузинской дороге с маленькими детьми немыслимо! Мы и без того попали в свежую погоду, выходя из Батума, и принуждены были вернуться в Батум, т. к. добрый старый “Эриклик” позволил себе принять раза 2 воду, и командир решил повернуть. Итак, мы простояли трое суток в Батуме, – все время дождь лил как из ведра, и в море было очень свежо. Было крайне скучно, а главное досадно, что напрасно так рано выехали из Абас Тумана!
Великая княжна Ксения Александровна с августейшей дочерью Ириной Александровной. 1910-е гг.
Наконец, 16-го с рассветом мы снялись с якоря и на следующий день пришли в Сухум специально, чтобы посмотреть сад Сандро. Сад, действительно, дивный, столько есть всевозможных и разнообразных растений и природа богатая и мощная. В один год некоторые деревья достигают 3-х сажен роста! Климат благодатный. Лихорадки тамошние почти совсем исчезли. Сад около самого моря, что очень приятно. Вообще, Сухум, как место (не как город!), прелестно; и я с удовольствием бы провела там некоторое время. В то время, когда в Батуме было так свежо, там было совершенно тихо и тепло.
На следующий день к вечеру мы пришли в Ялту, ночевали на пароходе, а утром отправились в наш милый, чудный Ай Тодор. Нас всетаки немного покачало, и Ты, я думаю, была бы даже больна! Но это продолжалось недолго, и т. к. мы были близко к цели, то все почти были здоровы! Дети были все время очень в духе и милы и чувствовали себя как дома на пароходе. Беби Ирине очень нравится здесь, и она много бегает в саду и радуется. Маленький такой большой, толстый и кругленький! Он очень мил и всегда в духе, – такая душка!
Третьего дня Мама прошла на “Георгии Победоносце”, – мы видели его вдали, и мое сердце рвалось на части!!
Как твое здоровье и что ты поделываешь? Зачем уверять, что Ты никуда не годишься и приходишь в такое мрачное состояние! Ты сама знаешь, как приятно твое присутствие сестрам и как Тебя любят племянники и п-цы! Забери себя хорошенько в руки и не давай воли нервам, – цукни их хорошенько! Жалко, что Ты сюда не можешь приехать. У нас очень хорошо, и живем так уютно и так счастливы, слава Богу!..
С тех пор, что мы здесь, я начала кормить Андрея[61] одним разом меньше в день, вместо 4-х – три раза. Он уже теперь весит столько, сколько Ирина весила, когда ей был год. Голова почти такая же большая как у сестры! Вообще, дите очень крупное!
Говорят, что тут были тропические жары летом и в Августе, и поэтому зелень вся сожжена.
23-го Сент(ября). Только что вернулись с купанья (мое первое купанье). Было 16° в воде и небольшой прибой, – очень приятно. Посылаю Тебе фотографию беби и нашу группу, которые были сделаны в Абас Тумане. Теперь кончаю. Обнимаю крепко тебя и кланяюсь Маше.
Только что перечитала твое письмо и увидела, что я не поняла Тебя и беру все назад, – на счет нервов и т. д.! Я так глупа и переиначила смысл того, что Ты пишешь!! Прости. Пожалуйста, напиши опять. Сандро кланяется.
Горячо любящая тебя Ксения
Несчастные Кутузовы; мне так безумно их жаль! Они действительно все в нем потеряли. Я не знаю, кто с Мама – они или Катя О.? Что делает твоя бедная belle soeur*? Воображаю ее горе!
Спасибо от души за письмецо. Разве ты не здорова, что не выезжаешь? Именно хотелось видеть, просить помочь устроить комнаты! У нас идет страшная возня, как Ты можешь себе представить. Многое удачно, но есть и не удачные комнаты и т. д., собственные комнаты очень хорошие, уютные. Радуюсь приезду Мама! Дети, слава Богу, здоровы, впрочем у Ирины, кажется, начинается насморк! Как здоровье маленькой Кутузовой? Может быть, Ты в карантине и поэтому не можешь приехать?
Не понимаю. Монета не Босфорская, но он просит ее оставить у себя еще некоторое время.
Очень странно быть в новом (собственном) доме! До свидания. Целую.
Любящая тебя Ксения.
16-го июля 1898 г.
Абас Туман
Моя милая Апрак,
От всей души благодарю за милейшее письмо. Пиши почаще, буду очень рада, т. к. мне почти никто не пишет! Твое письмо из Москвы шло 8 дней. Я получила в тот же день письмо из Шотландии от Louise[62], посланное в один день с твоим. Вообще, почта у нас безобразная. Мы, сидя тут, воюем из-за писем, которые идут в Петербург 9—10 дней! Впрочем, теперь уже лучше! Газеты всегда приходят через пять дней, а письма нет.
Сегодня Мама едет в Данию, я очень рада за нее. Мы только вчера узнали, что она сегодня уже уезжает! Вообще, нам мало пишут, я ничего почти не знаю, что там делается! Ольга написала раз, сейчас после нашего отъезда, и этим все кончилось! А я пишу, пишу. В самую жару и всем, кто только не попросит, а толку мало, т. е. выгоды для меня – никакой!
Тут бывает очень жарко, днем в тени доходит до 23—24-х, но дышится легко. Бывают чудные маленькие грозы, которые продолжаются полчаса, а самое большое час, и затем снова прояснивает. Джоржинка в отличном настроении и чувствует себя, слава Богу, хорошо. Мы так рады быть с ним и чувствовать, что наше присутствие ему приятно! Одно время у него сделалось расстройство желудка, которое продолжалось около двух недель. Он сейчас же стал терять в весе, похудел и побледнел, но как только желудок стал поправляться, цвет лица (хороший) снова вернулся, и за последнюю неделю он стал даже прибавляться в весе. Вчера он ездил со всеми (кроме меня и Сандро) на пикник очень далеко отсюда, к каким-то развалинам, где он никогда не был. Они уехали в 8 ч. утра верхом и на место прибыли только в? 12-го! Вернулись они в 6 ч., и мы были удивлены его хорошим и совсем не утомленным видом – когда он явился к обеду сейчас по возвращении. Это одно уже доказывает, насколько он себя хорошо и бодро чувствует. Слава Богу!!
Насчет Крыма у него руки развязаны! Он нам сказал, что хочет поехать, и я написала с его согласия обо всем Мама и как раз в этот же день, что я написала ей, он получает от нее письмо, в котором она говорит, что говорила с Ники обо всем и он с нею согласился – что лучше было бы ему не ехать в Крым, т. к. именно хорошо себя чувствует теперь, и чтобы эта поездка не принесла бы ему вреда. Теперь Джоржи может действовать как ему угодно, и знает, что Ники нисколько не будет огорчен, если он не приедет. Я говорила с доктором, который в свою очередь говорил с Джоржи насчет Крыма. Он мне сказал, что, если Джоржи желает, то он, конечно, не будет его отговаривать (т. к., Во-первых, Крым – в климатическом отношении никогда не приносил ему вреда), но только будет настаивать на очень короткий срок пребывания.
С одной стороны, я была бы рада, если он поехал, т. к. тогда мы могли бы ехать вместе и этим избежать ужасное расставание, но, с другой стороны, конечно, страшно! Одно могу заключить, что ему, видимо, очень хочется видеть брата, и, быть может, это чувство пересиливает все остальные!
Где ты теперь, куда поедешь, что будешь делать, – вот что я должна и хочу знать!! Я даже не знаю, куда послать сие письмо! Детки, слава Богу, здоровы и наслаждаются. Они весь день на воздухе. У бедного маленького идут зубки. Это несносно, и в эту жару в особенности. Целую крепко. Сандро кланяется.
Твоя Ксения.
18-го августа 1898 г.
Абас Туман
Милейшая Апрак,
Спасибо тебе от души за Твое милое письмо, которое я была очень рада получить. Фотография Мама действительно невозможна! Вот уже несколько дней, что мы не имеем известий из Дании. Я тоже мрачно смотрю на болезнь дорогой Амама и ужасно мучаюсь и беспокоюсь вдали. Так страшно заглядывать в будущее, и сердце обливается кровью – думая, какое это будет страшное горе и испытание для бедной Мама! Апапа никогда не выдержит этого удара, и Ты видишь, что это будет за горе не только для нас, для семьи, и, вообще, для Дании и всех близких им людей!.. Но, дай Бог, – дай Бог, чтобы все прошло благополучно, и да сохранит Он ее для семьи еще на несколько лет!