Бедная Мама пишет такие грустные душераздирающие письма, просто больно их читать! Мне тяжело не быть теперь с нею. Бог знает, приедет ли она сюда в этом году!! Я думаю ей будет трудно уехать, да она и не уедет, если Амама не будет действительно лучше, а на это трудно рассчитывать. Было бы так хорошо, если бы она отпустила Мишу сюда, хоть на некоторое время! Он едет завтра в Севастополь с братом на два дня (там будет Морской смотр), и так легко было бы ему приехать сюда! Не знаю, удастся ли наша интрига (сомневаюсь!), но во всяком случае будем хлопотать! Джоржи ужасно хочется его видеть. Через неделю (увы!) мы едем все вместе в Боржом (Джоржинка тоже), куда приезжает мой beau pere[63], а 1-го или 2-го сент(ября) едем в Крым. Вот именно тогда-то присутствие Миши было бы более чем нужно! Джоржи не так чувствовал бы свое одиночество!
Я не могу Тебе сказать, как мне тяжело с ним расставаться, и эта мысль, что придется расставаться портит мне все наше пребывание и преследует меня все время! Мы теперь уж тут более двух месяцев. Время летит неимоверно быстро. Погода последние дни стала свежее. Детки простужены и сидят дома с сильнейшими насморками, – очень скучно, но они, слава Богу, в духе. У маленького, наконец, прорезался зуб, который причинял ему большие неприятности. Он очень шибко растет, но мало говорит.
В Москве, слава Богу, все прошло благополучно; говорят, картина была потрясающая! Была ли ты на открытии памятника? Я очень рада, что Мама не уехала из Дании, хотя, я думаю, что ей было бы всетаки жалко не быть, но как оставить мать в такую минуту?! Я ее очень поддерживала в этом.
Буду очень рада встретиться с братом в Крыму; но надеюсь, что с ними никого не будет из родственников! А то все испорчено, и мы никогда не будем их видеть одних. Кто из свиты едет? Интересно знать. Тяжело будет им сначала в Ливадии! Ему в особенности!..
Посылаю Тебе несколько фотографий. Тебе, наверное, очень весело устраивать свой домик и принимать у себя, – занятие приятное, полезное и спокойное.
У нас тоже очень мило. По вечерам играем всегда и со всеми в карты. Обедаем втроем у нас же, а завтракаем у Джоржи. Ложимся с петухами, в постеле бываем в половине 11-го!
Теперь кончаю. Крепко целую тебя и кланяюсь Софье. Пиши в Ай-Тодор. Желаю тебе приятно провести время в Биаррице. С кем едешь? Муж и Джоржинка кланяются.
Твоя Ксения.
6-го / 18 октября 1898 г.
Ай-Тодор
Милая Апрак,
Мне очень совестно, и я прошу прощения за то, что не писала тебе столько времени! Спасибо за письмо и фотографии.
Какое опять ужасное у нас горе![64] Так страшно и больно за бедную Мама, – это такая потеря для нее! Я уже не говорю про бедного Апапа. Он потерял все! Мне ужасно тяжело не быть с Мама в настоящее время, хотя знаю, что ей хорошо между своими, и я была рада, когда Ники поехал в Данию. Тут его очень недостает, в Ливадии грустно и бедная А(лександра) Ф(едоровна) очень скучает одна! Это их первая разлука, и оба были в отчаянии расставаться, но чувствовали, что это его долг, и она первая сказала, что он должен ехать, ей самой хотелось с ним ехать, но ее сестра только что приехала, и она не могла ее оставить, т. к. она приехала на весьма короткий срок – теперь она уже уехала.
Настроение в Ливадии до всего этого горя было самое лучшее. Они оба так наслаждались и веселились. Каждый день были пикники (мы тоже принимали участие), на которых все были очень оживлены. К счастью, всякий raideur проходит! Они завтракают, обедают и проводят вечера со всеми, что очень помогло взаимным отношениям! Компания только такая разношерстная и не похожа на все прежние! Из старых никого, и это так грустно, и мне всегда жаль Ники!
Сегодня месяц, что мы здесь; время летит. Погода была хорошая, потом испортилась, больше недели было холодно, и только третьего (8) дня стало опять теплее. Сегодня и вчера совсем хорошо. Вообще, климат из года в год все портится, – скоро в Крым придется приезжать в июне и в июле и уезжать в августе! У нас тут уютно и мило, и я с каждым годом все больше и больше привязываюсь к Ай-Тодору! Детки очень выросли за лето и маленький возмужал! И очень самостоятелен. Они весьма милы вместе. Они удивятся, когда будет третий!
Мы много занимаемся раскопками (в особенности он), и каждый день находят монеты и всякие мелкие бронзовые вещицы. В этом году в 1-й раз нашли чудную вещь, а именно небольшую бронзовую фигурку какого-то божества, – дивной работы и сохранности. Восторг был большой!
Что за дивная яхта “Штандарт”. Мы на ней пришли из Батума и были в полном восторге.
Бедный Василий Ник(олаевич) очень болен. У него что-то не ладно с легкими, – часто харкает кровью, ужасно похудел и осунулся, страдает лихорадкою и вообще состояние его здоровья очень неважное. Просто больно на него смотреть, до того он изменился! Кроме того, он страдает одышкою и ходить почти не может! Его носят по трапу. Конечно, самое простое было бы ему списаться с яхты, т. к. в таком состоянии командовать яхтою ему немыслимо, но он, пожалуй, на это не согласится! Все это весьма грустно. Теперь кончаю.
Посылаю Тебе фотогр(афию) детей. Мне очень хотелось бы иметь какие-нибудь рамки для картин или для зеркала – белые крашеные, вроде той, которую ты мне привезла в прошлом году из Парижа (или Биоррица? – не помню) для моей белой комнаты в Петербурге. Может быть, найдешь что-нибудь красивое! Крепко целую. Сандро кланяется.
Твоя старая Ксения.
16-го ноября 1900 г.
Милая моя Апрак,
Если бы Ты знала, как мне совестно, что я еще Тебе не писала и на все твои письмо отвечала молчанием, но Ты понимаешь, что это не из-за лени, на то было и есть много причин. Сколько беспокойства, страха, тревог и всяких волнений пришлось пережить, просто ужас берет, когда подумаешь, что могло бы быть, но Господь сохранил его[65] и наших дорогих деток! Воображаю, что делалось в Петербурге и благославляю судьбу, что мы здесь, близко, видим и знаем все, что делается, и как оно есть на самом деле. Бедная Мама, я так страдала за нее, все ужасно, быть так далеко и главное, что это здесь в Ливадии! Будь он болен в другом месте, она наверное приехала бы!
Слава Богу, теперь дело идет на поправку, и Божью помощью он быстро станет поправляться и набираться сил, которых у него еще не мало. Он удивительно хорошо перенес болезнь, настроение и самочувствие были все время прекрасные, и он замечательно терпелив и спокоен. Я его вижу каждый день, он всегда в духе и мил!
Бедная моя belle soeur, сколько она выстрадала и перенесла да еще в ее положении. На нее болезнь мужа подействовала отрезвляющим образом. До его болезни она лежала и двигаться не могла (ее так тошнило!), а потом, встала, начала ходить и ухаживать за ним отлично. Изредка ее еще тошнит, но в общем ей гораздо лучше, хотя она немного утомилась все таки. Не понимаю, что сделалось с Крымом и очень обидно. что в таком чудном климате столько заболеваний. Ирина теперь совсем поправилась и начинает немного толстеть. (Одно время были одни кости да кожа!) Не понятно, как и где она могла поймать тиф? Маленький, конечно, заразился от нее. Пока она была больна, братья112 были отделены от нее, а когда ей стало лучше, они стали к ней ходить, а самый маленький оставался иногда почти весь день у нее и, вероятно, тут-то и заразился! Это, конечно, большое безобразие, но теперь не время кого-либо обвинять! Я так счастлива, что ему лучше! В Ялте как раз оказался хороший детский врач Рейц (Петербургский), который его и лечит.
Ай-Тодор – мыс на юге Крыма, в 8,5 км к юго-западу от Ялты. Замыкает с запада Ялтинский залив.
Название Ай-Тодор означает в переводе с греческого языка «Святой Федор»
Последние дни погода стоит теплая, несносные ветра, которые дули в продолжение двух или более недель, кончились. Мы совершаем большие прогулки пешком. У Феодора такой колоссальный насморк, и вид был такой подозрительный, что мы вообразили вчера, что у него корь, но к счастью, сегодня ему лучше, вид опять приличный, и темпер(атура) небольшая. Я уже пришла в полное уныние и с ужасом думала, что вот, все заболеют корью, и всему этому не будет конца! У бедной Софьи Дмитр(иевны) нечто ужасное! Началось с того, что она простудилась, насморк появился, и температура поднялась, на другой день заболело горло, решили, что фолликулярная ангина, наложили карантин на весь дом (в котором она живет), а теперь оказалось, что у нее нечто вроде ящура! Говорят, что это астма. Весть рот, небо, зев и горло покрыты маленькими гнойными пузырьками, которые кроме того, что причиняют ужасное страдание, воняют жестоко! Это Бог знает, что гадость! Ее тетя Самарина говорит, что в Ялте это часто бывает. Она ее навещает почти каждый день. В этом году у нас здесь переболело много народу. Приезжали все Владимировичи[66], были молодые*, т(етя) Ольга и мой beau pere, который до сих пор еще живет у нас. Я так боюсь, как бы он не заболел! Я рада, что Мама возвращается, и Миша не будет один. Что это за история: Католич(еские) монахи и “Ясли”? Не совсем понимаю, очень хотелось бы узнать, в чем дело и что это за затея? Пожалуйста, напиши, милая Апрак! Пора кончать. Не знаю еще ничего на счет нашего возвращения, маленький еще болен, и ехать с больным ребенком немыслимо. Думаю, что после 6-го, но об этом не говори. Мы оба Тебе кланяемся, и я крепко обнимаю.
Вел. Кн. Андрей Владимирович,
Ксения.
15-го апреля 1902 г.
Христос Воскрес! Милая Апрак,
Благодарю Тебя от всей души за интересное письмо. Да, тяжелые, ужасные времена переживаем мы теперь, и страшно за будущее!
Бедный Ники, за что Господь ему посылает такие испытания, как будто ему и без того не трудно?! Убийство Сипягина