частье.»
Катумер понял, что это письмо его было причиной огорчения его возлюбленной, ибо она догадалась, что двор Марсингский старается, или решил уже уничтожить её бракосочетание с Катумером. Этот знак нежнейшего чувства настолько тронул князя Марсинскаго, что он в восхищении повергся к ногам Адельмунды, и целуя ей руки, вскричал: «Верь мне, моя любимая, что это намерение не одной только этой утверждено бумагой, но неизгладимо начертано в душе моей, и что Катумера навечно не разлучат с тобою». Адельмунда отвечала на эти слова поцелуем. Князь Ганаш, видя свою дочь вне опасности, вышел вон, желая переговорить наедине с Катумером. Письмо его, слова и вид, утвердили князя Кауцского в подозрении, что Дагоберт не только не намерен утвердить брак своего сына, но что и самого его принуждает истребить свою склонность. Он не мог найти причины этого разрыва, кроме слуха о повреждении здоровья его дочери через отраву. Ему невероятным казалось, чтоб Кариовальд, как государь, известный своими качествами, мог решиться на столь низменное намерение. Он хотел удостовериться в том из его уст, для чего и послал просить его о личном свидании. Катумер со своей стороны прилагал всевозможные старания, чтобы не взирая на все препятствия заключить брак с Адельмундой, но раздраженный несправедливостью отца его, князь Ганаш ему в том отказал и принудил выехать из своих владений. Несчастный Катумер не имел и того утешения, чтобы проститься со своей возлюбленной. Он поклялся или погибнуть, или против всех препятствий соединиться с любимой своей Адельмундою. Мы выехали, и, скрываясь в тайных местах, ожидали способа, чтоб похитить княжну Кауцскую.
Между тем, герцог Кариовальд, проведав о произошедшем его оклеветании, сам приехал ко двору князя Ганаша, и через посланника своего велел ему объявить, что он ужаснулся услышав возлагаемое на него клеветой преступление, что честь его принуждает смыть с себя пятно это, хотя бы с пролитием многой крови. Но поскольку он не может иметь лучшего судьи, как сам князь Ганаш, который есть притом и оскорбленный, то он без опасения предаёт себя в его руки, что невинности его не трудно выйти наружу. Ибо он никогда не мог помыслить о столь ужасном злодеянии, лишая на весь свой век непреодолимую любовь к Адельмунде и, что она будет защитницей и свидетельницей его невиновности. Всегда желал он соединить судьбу свою с прекрасною этой княжной и укрепить тем древний союз между обоих держав, но что наследник Марсингский лишил его к тому надежды; ныне ж она его оживляет и с оправданием своим надеется он стать счастливейшим человеком через заключение брака, к которому князь Ганаш некогда сам прилагал старание. Однако что всё это оправдание теперь состоит только на словах, а лично он может удостоверить государя Кауцскаго на самом деле. Поскольку князь Ганаш уже был огорчен двором Марсиганским, то посланный без труда выпросил у него герцогу Кариовальду аудиенцию. При этом сумел он защищать себя с такою ревностью, что Ганаш признал его невинным, а особенно когда по довольном рассмотрении письма, которое отдано подосланным к подкупу гречанки для отравления Адельмунды, якобы от имени Кариовальда, найдено, что подпись руки его была вырезана из другого письма и весьма хитро подклеена в подложное письмо. Герцог Батавский был принят с великим почётом, но уверял, что не успокоится прежде, чем откроет и накажет инициатора сего умысла.
В это время князь Адганастер не упускал ничего, способствующего его намерениям. Он довел князя Марсиганскаго обещаниями к тому, что союз его сына с дочерью короля Маркоманскаго был сговорен. Тот бы не замедлился и совершением, ежели бы тайный отъезд князя Катумера не поверг его родителя в жестокое смятение. Адганастер не меньше поражен был этой нечаяностью. Он не сомневался, чтоб Катумер удалился в другое место кроме как ко двору князя Кауцскаго, и там старается о ниспровержении всех его намерений. На этот случай отправился он в поспешно в землю Кауцов и, прибыв к Ганешу, сумев его настолько обольстить, что гнев его на Марсингцов достиг высочайшей степени. Пользуясь этим, предложил он посредство двора, от коего он представляет особу посла. Выгоды, происходящие от сочетания Адельмунды и с герцогом Кариовальдом и от этого брака он сумел отобразить столь живо перед князем Ганашем, что тот не мог отказать ему в своем слове. Заключено было учинить это бракосочетание в Еренсбергском капище. Было решено отправиться туда с легким прикрытием и не медля совершить брак, а потом принять меры для отмщения Марсинганцам за нанесенную ими столь позорным отказом обиду. Вследствие чего герцог Кариовальд и княжна Адельмунда были призваны пред лицо князя Кауцкого, который объявил им о своем намерении и о том, что на следующее утро им обоим надлежит отъехать в Еренсберг. Трудно изобразить с какими противоположными чувствами Кариовальд и Адельмунда узнали о судьбе сей. Для первого этот звон был радостнейший на свете, он пал к ногам князя Кауцкого и объятиями их выражал безмерную свою благодарность. Для княжны же смертный приговор был бы милее, она не в силах произнести ни одного слова, упала в обморок и была отнесена в свои чертоги.
Князю Катумеру пришлось довольно потрудиться, чтобы скрыть себя со своими воинами отчасти в землях Кауцских и на их границах. Между тем тайно посылаемые от нас гонцы привозили известия о происходящем при дворе князя Ганаша. И напоследок узнали мы о несчастном случае, что Адельмунда обручена с герцогом Кариовальдом и обо всём прочем. Я не могу изобразить, как поразило это князя Катумера. Он заклялся отмстить Ганашу и Кариовальду. Но полезнее для его сердца было воспрепятствовать этому браку и, одумавшись, приказал он мне с большей частью воинов проследовать к Сасенбергскому замку, находящемуся в верстах десяти от Еренсберского капища, мимо которого Ганешу с прочими надлежало проезжать для совершения бракосочетания. Мне повелено было захватить важнейшие места на этой дороге, примечать следы шествующих и о том, что я примечу, немедленно дать известие в замок Сасенбург, где князь Катумер с своими Марсинганцами ожидал этого.
По дороге Катумер получил подтверждение, что Ганаш остановился в одном из своих замков, чтоб дождаться новолуния, имеющего воспоследовать через пять дней, как дня, назначенного к бракосочетанию своей дочери. Катумер был обрадован этим известием, потому что оно подавало ему надежду, что он может освободить свою возлюбленную из рук ненавистного соперника. Он прибыл в Сансенбург, отдал приказ всем, способным владеть оружием, быть в готовности к сражению, и для пущей предосторожности, чтобы слух о его тут присутствии и вооружениях не распространился, приказал никого не выпускать из замка. В ночь перед новолунием выступил он со своими вооруженными к горе, на которой находилось Еренсбергское капище. Заняв выгодное местоположение, оставил он всадников своих и с несколькими пешими взошел на гору до священного источника, чтоб божеству его принести моление о счастливом успехе своего намерения. Тут же нашел он двоих людей в белых одеяниях, черпающих из источника воду. На вопрос Катумера они отвечали, что они, дескать, жрецы Еренсберского святилища и берут воду для великого празднества и жертвы. Это побудило Катумера спросить у них: к какому празднеству потребна им вода. Жрец отвечал, что в следующую ночь при рождении нового месяца Кариовальд, Герцог Батавский, будет сочетан браком с дочерью Кауцскаго князя. «Следовательно, я вам очень обязан, – подхватил Катумер, – ибо я и есть тот самый жених несравненной княжны Адельмунды и пришел совершить моление о счастливом окончании брака моего. Он просил жреца предстательствовать за него к бессмертным богам с таким умилением, что жрец, восхищенный токой честью, выхватил из-за пояса кропило, омочил его в священном источнике и, окропив Катумира, возгласил: «О редкая кротость в Государе! О если бы все подражали сему благоговению! о храбрый герой, разумный монарх и счастливый жених! Подобные тебе воображают, что когда они на земле почитаются за богов, то уже непристойно им кажется смириться пред бессмертными. Но ты блажен, ибо вижу я тебя не тако помышляюша, и потому небеса да благославят твои желания».
Катумер поблагодарил старца сего за приветствие и сделав ему подарок, расспросил обо о всех подробностях, касающихся капища и обрядов, бывающих в нём при бракосочетании. Жрец поведал ему:
– Нна вершине этой высокой горы есть плоскость, где стоит Еренсбергское святилище, называемая по настоящему званию гора Герментова. Но впоследствии было испорчено имя это и превращено в Еренсберг, или Герменсберг. Римляне несправедливо сказывают, будто бы находящийся здесь каменный, в броню одетый истукан храброго Гермиона и есть их обожаемый Марс. Но на самом деле статуя эта, держащая в правой руке военное знамя розового цвета, а в левой – весы и щит с изображением льва, а на груди медведя, есть памятник, воздвигнутый приходившему в эту страну египетскому Царю Озирису от сына его Гермеса. А как около этого места в разные времена года введено в обычай производить рыцарские игры и подвиги, то суеверные предки взяли случай обратить его в святыню. Со временем оно стало славнейшим местом моления, и пронесся слух, будто алеманы эту Гермесову гору обожают. Особливо должно об этой горе сказать, что совершаемые здесь браки считаются самыми твердыми и неразлучными. На этот случай посвящена находящаяся здесь обширная пещера, в которой сочетающиеся приносят свои клятвы и возжигают свои жертвы после того как совершат омовение – женщины в реке Димель, а мужчины – в источнике, орошающем полуденную сторону горы. Через эти воды никто не смеет переходить кроме новобрачных и жрецов, при том присутствующих.
Катумер, принеся благодарение за это известие, просил жреца чтоб в следующую ночь, в случа, если он ошибется дорогою, оказать ему в том помощь и при том принести за него молитвы. Поскольку он думает, что в земных действиях предстательство святых людей более способствует, чем собственная молитва и потому необходимо надлежит иметь друзьями и заступниками особ, благоприятных бессмертным. Жрец обещал послужить ему по своей возможности и поскольку обстоятельства не дозволяли им долее медлить, то они расстались. Жрец со священною водою возвратился в капище, а Катумерру он указал дорогу, которою мог он выехать на путь, каким шествовала его невеста из Кауцской области. На рассвете дня прибыл он в лес, где я с моими подчиненными ожидал шествующих князя Ганаша с прочими. Большую часть воинов оставил он при себе и занял лес по обеим сторонам дороги. С прочими приказал он мне следовать к самой Гермесовой горе на тот конец, что когда он повстречается с Кариовальдом, то там бы он попался мне в руки. Находясь в этом расположении, Катумер послал по дороге разведку, переодев нескольких воинов в крестьянское платье. К полудню возвратился один из посланных и уведомил, что Ганеш с дочерью своею еще поутру прибыл в местечко Родень. Через три часа возвратился еще другой и донес, что через час или два герцог Кариовальд с двумястами всадников прибудет в этот лес. Почему Катумер приготовился к сражению, разделив воинов своих на четыре части, чтоб со всех сторон учинить неожиданное нападение. Всем было дано строжайшее повеление, чтоб Кариовальд уйти не мог. Катум