получишь его!
Сказав это, он сразился со мною копьём, из которого брызгали столь пронзительные огненные искры, что сжигали в мгновение ока всё, к чему ни прикасались. Броня моя защищала меня от этого опасного оружия моего противника, и я имел свободу действовать мечом моим. Первый удар раздробил на части копье чародею, другим я лишил его руки. Змий хотел было опять пожрать Зивияла, но я, повторяя удары, отсек чудовищу голову; и оно исчезло, оставив колдуна действию неумолимой руки моей. Я не смотрел на его покорность, не веря словам лютого безбожника, и изрубил его на части.
Совершив это, я готовился к другому сражению, ибо не сомневался, что Нагура придет мне отомстить за смерть своего брата. Однако, проходя палаты, переходы и погреба, находившиеся в замке, я не нашел ее. Всюду господствовала ужасная пустота, и я, придя в себя, начал уже отчаиваться отыскать в этом гиблом месте возлюбленную мою целтиберскую царевну. Этовызвало во мне разные мучительные предположения. Я ожидал, что бесчеловечие колдунов погубило детей царя Иверона или удалило их в такую страну, куда желания мои не в состоянии довести меня к ним на помощь. Но между тем я вошел в прекраснейший сад.
Сколько бы ни были противны и гнусны первые предметы, обнаруженные мною внутри замка, настолько, напротив, пленяли они мои взоры здесь. Весна и лето соединялись тут в прелестнейшем порядке, а осень по местам являла свое изобилие. Статуи редкой работы украшали дороги и фонтаны; прохладная теньлиствы привлекала к отдыху. Я шел свыше часа; предмет отвлекал меня от размышлений и заставлял забыть об опасности того, что я нахожусь в жилище моего смертельноговрага Нагуры; пока, наконец, сияющее здание не обратило на себя мое внимание. Я ускорил шаг и очутился у стен хрустальной башни, не имеющей входа.
Внутри я увидел – о боги! – девицу, красоту которой никакое человеческое воображение представить себе не может; но, о друг мой Булат, могу ли я изъяснить тебе чувства, проснувшиеся в моем сердце при взгляде на неё? Это была Зенида, единственный предмет моих желаний, единственная мечта моих подвигов, но несравненно прелестнейшая, чем я видел ее в изображении во дворце отца ее. Она спала на постели, усыпанной розами. Я приближался, пожирал глазами ее прелести, не смея дышать, дабы не возмутить ее покоя. Но – ах! – этот сон ее был действиемколдовства.
Три дня сидел я у стены хрустального здания, ожидая ее пробуждения, не принимая никакой пищи, но тщетно: Зенида спала. Голод утомил меня; придя в бессилие, я опасался оставить здание, заключающее в себе божество души моей, чтоб, отойдяна поиски пищи, не утратить мою возлюбленную. Однако природа пересилила: я, забыл завещание моей покровительницы. Около хрустальной башни росло множество прекраснейших спелых яблок; глядя на Зениду, я машинально срывал плоды, съедал их, и насыщался. Когда голод перестал меня мучить, я вспомнил завещание Тифеи; ужас объял меня, но проснувшаяся Зенида прогнала всё из моих мыслей.
– Сидон! – вскричала она, вскочив в некотором роде исступления. – Я знаю, что привело тебя в это место. Я не противлюсь твоим намерениям, но хотя ты и погубил моего мучителя, однако не надейся вывести меня из этого зачарованной башни, пока не победишь ты всех богатырей, которых чародей вызвал на сражение с моим братом, царевичем Зораном. Ступай направо, там на поле брани найдешь ты их, готовых вступить с тобою в бой. Честь победы над ними отдаю я по воле моей достойному владеть мною. Брат мой не имеет достаточно сил сразиться с целым войском богатырей. Но если бы он и сразился, это по ухищрению чародея не возвратило бы ни ему свободы, ни меня не вывело бы из этого зачарованного заточения. Он дал мне право избрать противоборца, а я нарекаю им тебя. Ступай, возлюбленный, цена твоего счастья зависит от этого подвига.
Сказав это, она протянула мне свою руку; я целовал её сквозь прозрачную, разделяющую меня с нею стену. Я поклялся ей исполнить её повеление; хотел было изъяснить чувства сердца моего, как вдруг заметил, что я удаляюсь от хрустальной башни. Место, на котором я стоял, помчалось вместе со мною очень быстро, и вскоре я очутился вот на этом поле. Богатыри, лежавшие в разных местах на нём и как бы дожидавшиеся моего прибытия, вскочили и начали вооружаться.
– Ты соперник наш, ты – мнимый брат прекрасной Зениды! – вскричали они и бросились на меня со всех сторон.
Я начал обороняться, а они продолжали кричать:
– Последний, кто из нас останется, овладеет прекрасною Зенидою.
Бой продолжался целый день, и наконец я имел удовольствие видеть всех, нападающих на меня, павших на ратном поле от руки моей. Я готовился провозгласить победу, как страшный голос с воздуха пронзил мои уши. Я взглянул и увидел Нагуру, сидящую на черном облаке.
– Злодей, – кричала она мне, – наконец-то хитрость преодолела охраняющее тебя волшебство! Я отмстила тебе смерть моего брата твоею собственною. Ты насытил голод свой ядовитыми яблоками, от коих погибнешь сам и ничто уже тебе не поможет. А чтоб горестнее сделать смерть твою, я скажу: знай же, что ты видел не Зениду, помогшую твоему искушению: это была я, руку коей ты целовал с таким восхищением. Я приказала тебе сражаться с богатырями, но ты сражался лишь с зачарованными деревянными статуями, и всё это нужно было потому, чтобы движение ускорило действие яда. Погибни, злодей! Вот чем обернулся брак твой с негодною твоею Зенидою.
Когда ведьма окончила речь свою, смертный сон распростерся на все мои чувства: я упал и полагаю, что спал до самого того часа, в который вы, храбрый Булат, возвратили мне жизнь мою.
Продолжение приключений Булата
По окончании повествования Сидона Булат взглянул на кости, ранее покрывавшие ратное поле, и с удивлением приметил, что глаза его прежде обманулись; он не видал уже ничего, кроме деревянных обрубков, являвших на себе действие сильной руки африканского богатыря.
– Я надеюсь, – обратился к нему Булат, – что мы не далеко от жилища Нагуры, и потому не согласитесь ли вы докончить обещанное царю Иверону? Я не хочу предлагать вам моей помощи, ибо вы имеете довольно храбрости и силы для окончания подвига, заключающего в себе судьбу желаний ваших, но уповаю, что вы мне, как другу своему, позволите разделить ваши опасности и не позавидуете славе быть соучастником столь трудного вашего приключения.
Сидон поблагодарил его и попросил, чтоб он своими советами и силою поучаствовал в его предприятии.
– Я признаюсь, – продолжал он, – что мне бы непомешала помощь богатыря столь испытанной храбрости, ибо без нее я почти уже нашел смерть себе.
После этого заключили они по предписанию волшебницы Тифеи шествовать на север и постараться прежде всего истребить со света злобную Нагуру, если только ратное счастье приведёт их в её жилище.
Отправившись в путь, они через несколько часов пришли в безводную пустыню; место это казалось забвенным от природы. Покрытые снегом горы, сухой песок на равнинах, увядшие ветви безлиственных деревьев, ни одной живой травинки и повсюду ни капли воды составляли окрестности, сквозь которые они проходили. В течение трёх дней не ели они ничего, кроме бессочных кореньев, имеющих противный запах. Но такое затруднение не отвращало храбрых людей от их намерения. На четвертый день достигли они холма, с которого усмотрели в неподолёку прекраснейшие сады, в которых зелень была перемешана с различными плодами.
– Поспешим туда, – сказал Сидон Булату, – я не думаю, чтоб плоды древесные вечно были для меня ядом. По крайней мере, мне всё равно – умереть ли с голода ли или от отравы.
Едва успел он сказать эти слова, как холм, на коем они находились, помчал их прямо к тем садам. Они удивились этому сверхъестественному случаю и решили, что это следует приписать покровительству богов. Уже готовились они с первым шагом оказаться под тенью какого-нибудь плодового дерева, как холм, приблизившись к садам, тем же самым путем помчал их обратно.
Очутившись на прежнем месте, решили они, что им следует сойти на плоскую землю, но холм препятствовал им в том, продолжая возить их на себе с несказанной быстротой. Богатыри чрезвычайно рассердились за такую не вовремя оказываемую услугу, и были были отомстить, но кому? Бездушному холму? Это унизило бы их звание. Однако жеследовало что-нибудь предпринять. Они догадывались, что эти действия заключают в себе какой-нибудь замысел их неприятельницы, чародейки. Движение холма между тем ускорялось, и богатыри вынуждены были бы задохнуться от скорости, с которой они рассекали воздух, если бы Булату, не привыкшему сносить сопротивления и препятствия, не вздумалось ударить о холм своею дубиною. Действие это мигом остановило действие чар; холм рассыпался, и из подножия его усмотрели они выскочившую Нагуру. Она, по обыкновению своему, обратившись в летучую мышь, полетела, крича, к богатырям, что они, конечно же, найдут смерть свою, если попытаются войти в ее замок для освобождения детей царя Иверона.
Богатыри не обращая внимания на эти ее угрозы, не медля, вошли в сады. Однако же Булат не советовал Сидону пробовать плоды без прикосновения к ним его оружием, уничтожающим всякое колдовство. Несколько деревьев в самом деле содержали отраву, и по разрублении мечом их плодов из них выползало множество маленьких змеек, но нашлись некоторые, имеющие естественные вкус и аромат, и ими богатыри утолили свой голод.
Укрепившись пищею, они устроили привал, но вскоре были разбужены великим шумом. Вскочив ото сна, они обнаружили себя окруженными целым войском огненных богатырей, которые напали на них с великою запальчивостью; однако удары их оружия, падающие подобно дождю на богатырей, не причиняли им ни малейшего вреда, напротив, Булат и Сидон с каждым взмахом превращали в ничто этих мнимых ратников; которые, превращаясь в дым, исчезали.
Вскоре не видно стало этого огненного воинства, но вместо того им показалась сама Нагура, едущая на огромном слоне, держащая в руках своих сосуд, из коего выходили ядовитые пары, заражающие воздух. Действие их столь было жестоко, что самая земля сгорала в том месте, куда онипопадали. Слон со своей стороны низвергал горы своим страшным хоботом. Богатыри, взирая на приближающихся противников, не обнаружили в себе ни малейшего страха.