Вот это массовое оседание на землю, переход к новому способу ведения хозяйства — земледелию, а вместе с тем и к ремесленному производству положили начало сложению культуры, названной салтово-маяцкой.
. .
Единство культуры на всей указанной территории свидетельствует, по нашему мнению, о том, что это была культура не столько этническая, сколько государственная. Границы её распространения совпадают с границами Хазарского каганата, о которых писал каган Иосиф, перечисляя пограничные с каганатом племена, страны и народы.
Так что получается, что в поисках неведомого, но великого славянского каганата приходят энтузиасты последнего к каганату… иудейскому!
Тогда откуда прибыли к франкам русские послы?
Давайте взглянем на карту. В Ингельхейм они попали по Дунаю. Оттуда перевалили в Рейн. Дальше перед ними были Северное море и Балтика. Если исключить экзотическую версию, что послы представляли Англию, — а что они не представляли скандинавских королей, это столь же очевидно, — то дальнейший их маршрут может упираться только в Ладогу. А оттуда — куда угодно по будущему русскому пространству. Значит, их родиной можно предполагать любое географическое место от балтийской границы Германии до Степи.
Остаётся определить только место, где в этом пространстве мог пребывать хакан-каган.
Если мы не говорим об имени Хакон — а мы про него не говорим, ибо о подвластности русов какому-то кагану рассказывают и ряд других, в частности, арабских источников, — то на этом пространстве каган с каганатом локализуется только один.
Хазарский.
Вот у него как раз всё необходимое и есть. Имперский статус — конечно! Признание другими империями? Да, списываются византийский и франкский император как раз по поводу русов: знаем хазарский каганат, аварский знаем, русского — нет, русского не знаем. Оно и понятно: русы неким образом входят в состав Хазарской империи.
О чём нас любезно информируют арабо-персидские источники:
Что же касается язычников, находящихся в стране хазарского царя, то некоторые племена из них суть Славяне и Русы.
… Они живут в одной из двух половин этого города —
— Итиля —
Русы и Славяне же, о которых мы сказали, что они язычники, составляют войско царя и его прислугу.
И что не так? Не вижу, отчего бы представителям русов, бывших в составе каганата и служивших его главе в качестве воинов — а это было почётно до тех времён, пока воинов не сменили солдаты, — не вижу, отчего бы им не съездить в Константинополь. И не сказать там: мы не какие-нибудь не берущиеся в расчёт, мы в состав империи входим и от самого императора вам мирные заверения передаём.
Интересно также, что эти росы были достаточно богаты, чтобы в отсутствие пособий от своего руководства, а также банковской системы оплачивать длительное незапланированное путешествие. Во время которого им, как послам, на хлебе и воде сидеть не полагалось. Зато полагалось иметь хотя бы по одному слуге.
И здесь появляется ещё одно очень интересное продолжение наших «Семнадцати мгновений весны» 839 года. Его дают результаты раскопок в… Гнездове! О них рассказывает в своей интересной работе «О времени кургана 47, исследованного у д. Гнёздово в 1950 г.» С. С. Ширинский из Москвы.
Говоря о возможности уточнения времени погребения по найденным там вещам, автор не только указывает на подвеску-солид Феофила — то есть превращённую в сувенир монету того самого императора, к которому ездили наши послы. По её поводу легендарный Г. С. Лебедев говорил, что не исключено, будто она — большая редкость — как раз и свидетельствует о возможности захоронения в данном кургане одного из тех самых послов. С. С. Ширинский идёт ещё дальше и называет ряд предметов, которые могут подтвердить такое предположение:
Одной из них является медная портупейная скоба, состоящая из щитка-основания с изображением крылатого единорога и крюка, представленного фантастическими животными, одно из которых заглатывает второе. Уши этих существ воспроизведены в виде поставленных на ребро колечек. Подобная манера их изображения не характерна для Скандинавии… Крылатый единорог на щитке скобы идентичен его изображению на каролингских копоушках и соответствует характеру сюжетов на литых вещах позднеаварского круга памятников конца VIII — первой трети IX вв…
Не определённые ранее обломки дугообразного предмета массивного серебра представляют… части каролингских шпор…Времяраспространения подобного типа шпор — первая половина IX в. /509/
Конечно же, само по себе такое сочетание ничего не доказывает. Но в то же время даёт вес предположению, что император Людовик выполнил обещание позволить русам вернуться домой, если те окажутся —
— людьми вполне благожелательными.
Похоже на то, что послы таковыми и оказались, несмотря что шведы. И в качестве извинения император одарил их портупеями с серебряным шитьём и серебряными шпорами. Вполне адекватный наряд для рыцарей, каковыми, надо полагать, Людовик гостей и признал.
И благодаря этому мы снова видим, что послы наши служили не какому-нибудь северскому князьку с ржавой хазарской сабелькою. И не какому-нибудь самозваному скандинавскому конунгу. Ибо, повторюсь, шпоры — это рыцарь. А рыцари самозваными не бывают. И список тех, кто имел право произвести человека в рыцари, был такой короткий, что достаточно было только назвать имя и должность благодетеля, чтобы тебя распознали и тебе поверили.
И этот благодетель, конечно же, тоже не мог быть самозваным.
Таким образом, если в кургане № 47 покоится один из тех послов, то он мог либо доказать своё рыцарство ссылкой на хакана, императорский статус которого признан франкским императором, либо был оным императором возведён в рыцарское достоинство.
Но и в том и в другом случае он не мог оказаться ни простолюдином из северян, где рыцарей не было, ни викингом, которые права на шпоры не имели.
В общем, хватит топтаться у открытой двери. Скажем прямо. Заявление, что-де «есть такой народ!» следует расценивать совершенно однозначно: как заявку на собственную идентификацию, не связанную ни со славянами, ни со скандинавами.
В следующее десятилетие — 840–850 — происходит вспышка норманнской экспансии в Европе. Одна из очевидных причин — серебряный «голод» из-за пресечения восточного транзита, о чём мы говорили чуть раньше, когда упоминали отлив первой волны восточного серебра в Бирке. В 840 году снова сгорает Ладога, и частично даже превращается в пустырь. Она лежит в начале восточного транзита, но приток серебра в Швецию не возобновляется. Значит, дело не в Ладоге, а где-то дальше. А дальше — это, собственно, Булгар и… Хазария. Каганат Хазария.
Похоже, скандинавы, потеряв путь на восток, отправляются, с одной стороны, грабить на западе, с другой — пытаются вернуть утраченное, прибегнув к интервенции в Гарды. И подкрепили своё желание, как водится, убедительной аргументацией, оставившей свой след в слоях 840-х годов:
Около 840 г. поселение гибнет в пожаре и на нём отчетливо фиксируется новая группа населения, определённо скандинавского происхождения… /226/
У этого «населения, определённо скандинавского происхождения» есть и палочки с рунической надписью, и подвески «молот Тора», и игральные шашки. И даже деревянные игрушечные мечи, копирующие форму боевых каролингских клинков. Их, кстати, немало: археологи говорят об «особой концентрации» их в этом ярусе. Словно кадетское училище с собою привезли.
А мы ведь можем, пожалуй, узнать, кто такие эти нехорошие люди, что сожгли Ладогу в 840 году!
Оговоримся, правда, сразу, что нападали на ладожских жителей не шведы. Не только потому, что в Бирке самой отмечается спад поступления восточного серебра. А потому, во-первых, потому, что нападали и датчане, и норвежцы. А во-вторых и главных потому, что не было ещё ни шведов, ни датчан. Ни норвежцев. В нашем нынешнем понимании. А были семьи, роды, фюльки. Кои идентифицировали себя иногда по месту проживания, иногда по имени предводителя-главы-хёвдинга, иногда — по имени ярла, власть которого распространяется на данное место. А ярлов тогда в Скандинавии было много. В Норвегии едва ли не на каждом фьорде собственный ярл сидел. А фьордов в Норвегии мно-ого!..
Вот они и начали однажды так называемую «эпоху викингов», эпоху нападений скандинавов на окружающий мир.
Поскольку поначалу шло всё довольно удачно, то начавшее приходить во фьорды европейское серебро стало вступать в бурную реакцию с мозгами сидевших здесь ярлов. И к 840—850-м годам эта реакция выплеснулась уже в масштабную экспансию викингов по всем азимутам.
В это время они нападают на всё, чего только могут достигнуть на своих драккарах.
Хотя точнее говорить не о драккарах — а о целых флотах в 100–150—200 кораблей. А это 6—15 тысяч воинов — необоримая сила для той феодально-раздробленной Европы, где и армия в 3 тысячи профессионалов — большое войско богатого короля. В эти годы викинги оккупируют Англию с Ирландией, захватывают или сильно разрушают Париж, Шартр, Гамбург, Дурестад, Бремен, Бордо, Севилью, города в Италии. Добираются аж до Африки!
И они не просто захватывают — они уже поселяются! Становятся, к примеру, конунгами Ирландии. Или графами Шартрскими во Франции. Или фактически оккупируют Англию.
Вот и на Ладогу кто-то из них внезапно обрушился.
Можно примерно предположить — кто. В сочинении исландского поэта Снорри Стурлусона «Хеймскрингла» («Круг земной») есть упоминание о типге — народном собрании, которое состоялось 15 февраля 1018 года в Упсале.
Некий Торгнир сказал тогда: «Торгнир, мой дед по отцу, помнил Эйрика Эмундарсона, конунга Уппсалы, и говорил о нём, что пока он мог, он каждое лето предпринимал поход из своей страны и ходил в различные страны и покорил Финланд и Киръялаланд, Эйстланд и Курланд и много земель в Аустрленд».