Таким образом, настоящий, известный по именно событийным, а не легендарным хроникам Рюрик никакого отношения к руси и призванию варягов не имеет. А уж Гостомысл — фигура вообще легендарная, как раз из Татищева. Имелся ли оный лидер в наличии или был изобретен Татищевым с патриотико-воспитательными целями, мы узнать вряд ли сможем. О «Ксантенских анналах» мы уже поминали, но это и всё. С другой стороны, политика подобного типа, кою в вышеприведённом тексте представлял наш Гостомысл, всегда требует именно таких деятелей. Либо Никит Романовых, либо Лениных, либо Березовских-Ходорковских. Так что если кто и вызвал русов-варягов, то никак не Ванька-крестьянин или, по тем временам, Безуй-смерд. Это непременно должны были быть представители элиты, чьи бедствия и потери превысили уровень их верности родине.
Вадим — тоже фигура легендарная. Которая, согласно Татищеву, подняла восстание против Рюрика, за что тот Вадима и исказнил. Он вообще нигде не упоминается больше.
Но вернёмся к нашей таблице времени.
862
Варяги захватывают Ладогу. Рюрик у власти. Поступает вторая волна восточного серебра в Бирку.
Не ранее 864
Рюрик утверждается в Ладоге в качестве призванного князя.
867
На Ладогу приходят варяги Рюрик, Трувор и Синеус, приведя с собою «дружину многу», и «начата воевати всюды». Славянский князь Вадим при помощи дружины Рюрика добивается победы над соседними племенами.
870
Прибытие Рюрика в Новгород по Никоновской летописи.
И вновь — пока не анализируем, какая дата самая правильная. Единственное, что нас здесь связывает, — то, что, судя по археологии, поступление второй волны серебра в Бирку начинается с 860 года (хотя, может, и позже). По крайней мере, через воюющую Русь надежного транзита норманны наладить не смогли бы. Значит, к тому времени они должны были уже вернуть себе контроль над Ладогой. Тут, правда, тоже есть временной нюанс: устойчивым и равномерным поступление восточного серебра в Скандинавию становится лишь с начала 870-х годов.
Впрочем, мы об этом уже говорили: война. Уж так-то добровольно Рюрика звали, что кровавыми конвульсиями ещё два десятилетия земля исходила…
Что дальше?
Глава 2.4. Суверенитет и экономика интервенции
Старик что-то говорил… А, снова о недавних событиях. Как оказалось, в ходе всех свалившихся на ладожан передряг вновь начала укрепляться прорусская партия, которая выступала за возврат к статусу-кво. Её лидеры заявляли, что положение, при котором собственные интересы русов заставляли их держать в одной власти все своевольные части словенского общества и окрестные племена, было бы в данных условиях идеальным. И те же собственные интересы русингов заставили бы их приму чить также и бессовестных кривичей. Зачем нам такой суверенитет, от которого столько бед? — вопрошали западники. Надо уходить от всей этой финнщины и мерьщины в лоно духовно близкой балтийской цивилизации.
Во всех этих обстоятельствах самому Гостомыслу поначалу удалось добиться того, чего он хотел. После изгнания русингов и при непосредственной поддержке Вадима он сумел получить должность даже не кончанского, а городского старшины — посадника.
Первые несколько недель были прекрасными — только двое его политических противников сумели отделаться вырезанием языков и ссылкой на Белоозеро. Да ещё троим удалось утечь на юг.
Однако спустя некоторое время Гостомысл убедился, что этого мало. Торговля мехами в результате готского интердикта начала замирать. Почти прекратился подвоз продовольствия из окрестных весей. Их роды потребовали сначала субсидировать весенние полевые работы и установить справедливые закупочные цены на зерно. А потом и вовсе заявили, что хлеба мало, и потому они сначала обеспечат себя. И уж затем продадут остатки горожанам. Если продадут.
Участились случаи, когда меря начала перекрывать реки и волоки к булгарам. А кривичи вовсю распоясались со своей самостийностью. Особенно после того, как новогодний штурм их столицы не удался.
Виноват в срыве операции оказался сам Вадим. У него как раз был день рождения, и он всю ночь пропьянствовал со своими офицерами, пока его прорвавшиеся всё же в город, но оставшиеся без руководства войска безжалостно вырезались.
Тогда между Гостомыслом и его «мечом» впервые случилась очень серьёзная ссора. Отношения двух политических деятелей болезненно надорвались…
Собравшись с силами, Любшу всё же разнесли по прутику. Однако это не дало ничего: озлобленные кривичи откатились вверх по Волхову, где начали партизанскую войну. Чтобы создать для неё базу, они приступили к строительству нового города, рядом с тем, куда Вадим раньше переселил чудь. Задумка была элементарной: в опоре на смоленских родичей перекрыть словенам последнюю отдушину на пути к мехам, «глазкам» и серебру через верховья Волхова и Ильмень. И злокозненные смоленские кривичи, не будь дурни, воспользовались поводом, чтобы ещё раз — уже сверх всякого воображения — взвинтить волоковые и транзитные пошлины. Чем окончательно перекрыли словенам последний относительно открытый торговый путь.
Хуже черезпенян в старину поступили, гневался Гостомысл. Но самое обидное, ярился дед, что когда-то именно словене вытащили кривичей из болот, показали, как надо умываться, и, вообще, дали им понятие о цивилизации. Ещё совсем недавно словенские добровольцы помогли кривичам отстоять свою независимость от соединённых войск чуди и веси! И вот благодарность!
Хрёрекр начал порядком утомляться от всех этих словенско-кривичско-чудских мерзостей, но терпеливо слушал. Он помнил: Альдейгьюборг мог быть основан шведами.
Ещё раз прокатал эту мысль в голове. Да нет, вот сейчас, по здравом размышлении, совершенно ясно, что Альдейгьюборг — город шведский! А если Альдейгьюборг — то есть РАЗ Альдейгьюборг основали шведы, — так кто сейчас докажет, какой род там первым поселился? И если предъявить теперь на городишко свои права…
Тут, конечно, вновь допущены вольные анахронизмы — ради вящего понимания сути вопроса.
Начнём с того, что налогов в те времена в этих местах не существовало. Поскольку просто не существовало государственной власти. То, что можно назвать налогом, было тем, что сегодня называется налогом с продаж. Грубо говоря — сбор за право невозбранно и безопасно торговать на городских рынках.
Но тут была ещё одна проблема — практически полное отсутствие городов. В них просто не было экономической необходимости. Судя по данным археологии, словене вовсе не рвались поселяться на крупных торговых путях-реках:
…старое мнение, что сопки в основном сосредоточены на берегах крупных рек, т. е. на торговых путях, связывавших север Европы с арабским Востоком и Византией, не соответствует действительности. Абсолютное большинство сопок находится на мелких речках, не пригодных для древнего судоходства.
Таким образом, города — это не то, можно назвать центрами земель. Вопреки настолько плотно слежавшемуся мнению, что оно кажется незыблемым.
Нет, города существовали, конечно. В виде укреплённых пунктов. Убежищ для десятка-дюжины окрестных деревень или вервей. Например, у кривичей в IX веке существовали хорошо укреплённые пункты Полоцк, Витебск, Лукомль, вероятно, Браслав и другие. Дополню этот список городами других ветвей этого народа: Смоленск у смоленских кривичей, Изборск — у псковских. За ними, кроме того, как мы знаем, — крепость в Любше и селение в районе будущего Новгорода, которое впоследствии превратилось в один из его концов.
Но тут характерны слова историка:
…на основе которых потом сформировались города в социально-экономическом их понимании. /525/
Это ровно то, о чём я говорю: подлинный город появляется тогда, когда становится необходимым. А пока — скажем, до явственного появления русов (не Рюриковых, а ещё до этого) — в этих местах всё принадлежит —
— только большой патриархальной семье — крупному брачно-родственному коллективу, ведшему в сложных условиях лесной зоны Восточной Европы (освоение новых земелъ, очистка от леса пахотных участков и т. п.) общее хозяйство…В северной полосе Восточной Европы распад таких коллективов был задержан условиями жизни, связанными с переселениями, необходимостью осваивать лес под пашню и т. п. /51/
Какова экономика — если уж мы говорим о торговле — этой семьи?
База сё — земля и сё обработка. Рентабельность — крайне низкая: ещё только в X веке словене перейдут от подсечного земледелия к пахотному, а пока что занимались тем, что валили и жгли лес на своих семейных участках и в удобренную золою землю сеяли зерно. Это означает производительность крестьянского труда на уровне, по разным данным, не более 6–8 центнеров ржи с гектара.
Соответствующий и быт:
Кроме керамики в раскопах найдены глиняные льячки, глиняные пряслица, бронзовые спиральки, часть удил, стеклянные бусы, трапециевидные привески.
Свыше 70 % погребений — безынвентарные. То есть у людей настолько не было лишнего, что даже в могилу близкому человеку положить было нечего. В остальных захоронениях содержатся единичные маловыразительные вещи.
Коллекцию предметов из железа составляют ножи, четырёхугольная пряжка, наконечники стрелы и копья, инструмент коновала, обломки удил, цепочки, гвозди и др. В единичных погребениях встречены изделия из кости — трубочки с узором, рукоятки ножей, гребень. Найдены в сопках оселки. /49/
То же — у кривичей:
Абсолютное большинство захоронений в длинных курганах псковского типа является безурновыми и безынвентарными. Вещевые находки весьма немногочисленны. Это — небольшие круглые выпуклые бронзовые бляшки, называемые обычно «бляшками-скорлупками», колпачкообразные бляшки с широкими закраинами, пряжки, ножи, глиняные пряслица, сплавы стеклянных бус, блоковидные кресала.