ѣ стояще чересъ рѣку, угрозѣ сей, створимъ миръ с ними». И присташа свѣту сему смыслепѣи мужи…
И снова — нрав Владимир, а Святополк не прав:
И половци, пришедше к валови, поставиша стяги своя, налягоша первое на Святополка, и възломиша полкъ его. Святополкъ же стояше крѣпко, и побѣгоша людье, не терпяще ратныхъ противленья, и послѣже побѣже Святополкъ. И налегоша на Володимера, и бысть брань люта, и побѣже и Володимеръ с Ростиславомъ и вой его…
А спустя некоторое время снова подводит всех Святополк-неудачник:
Святополкъ же выпииде на Желяню, и поидоша обои противу собѣ и ступишася, и въкрипися брань. Побѣгоша наши предъ ипоплсмсннѣкы, и падаху язвепѣи предъ враги нашими, и мпози погибоша и быша мертви, паче неже у Треполя. Святополкъ же приде Киеву самъ третѣй, а половцѣ узъвратишася к Торочкому…
Половцѣ восваша много ивъзвратишасяк Торъческому; изнемогоша людье въ градѣ от глада и предашася ратнымъ. Половцѣ же, приемьше градъ, запалиша огнемъ, и люди раздилиша и ведоша я у вежѣ к сердоболямъ своимъ и сродникомъ своимъ; мучими зимою и оцѣплясмѣ, у алъчбѣ и в жажѣ и в бѣдѣ, побледѣвши лици и почернивше телесы, незнаемою страною, языкомъ испаленомъ, назиходяще и босѣ, ноты имуще избодены терньемъ, съ слезами отвѣщеваху другъ другу, глаголюще: «Азъ бѣхъ сего города», а другий: «И азъ сего села». И тако съвъспрошахуся со слезами, родъ свой повѣдающе, очи еъзводяще на небеса к Вышнему, вѣдущему тайная.
Закономерный итог:
В лѣто 6602. Створи миръ с половцѣ Святополкъ и поя жену дщерь Тугортоканю, князя половецьскаго.
А вот и первый бенефициарий:
Того же лѣта Олегъ приде с половцѣ ис Тмутороканя и прииде к Чернигову. Володимерь же затворися в городѣ. Олегъ же прииде ко граду и пожьже около града, и манастыри пожьже. Володимерь же створи миръ со Олгомъ и идо из города на столъ отень до Переяславля, а Олегъ вниде в городъ отца своего. Половьцѣ же начаша воевати около Чернигова, Олговѣ не возбраняющю, бѣ бо самъ повелѣлъ имъ воевати…
Конец очередной серии. Отвоевал Олег себе свой Чернигов. А Владимира и унизил, и «понизил» — Переяслаль куда менее значимый город, нежели Чернигов.
Переиграл сам себя Владимир Всеволодович? Это ведь — не будем лукавить, именно его я вижу за всеми этими сложными интригами киевскими.
Не думаю. Пока что промежуточный итог для Мономаха вполне удовлетворительный.
Олег получил плохую прессу:
Се уже третьее наведе Олегъ поганыя на Рускую землю, его же грѣха дабы и Богъ простиль, понеже много крестьянъ изъгублено бысть, а другое полонено бысть и расточено по землямъ.
Святополк тоже дискредитирован по самое не балуйся: политик плохой, военачальник никудышний, государственный деятель отвратительный. И большего Владимир по отношению к своим врагам сделать пока не в состоянии. И, напомним, его очередь на стол Киевский — ой какая долгая! У него права — только после Олега. Да ещё после брата его Давыда. Да ещё — Ярослава. Какой Владимир, о чём вы? Нет, сидеть Владимиру, думу лёгкую о правах кузена старшего думая. И не дёргаться.
Всё равно не на что рассчитывать.
Не на что?
Да, если…
Если твой конкурент — законный князь. А если сын конюха…
По моему мнению, именно этим обстоятельством — не полной законностью происхождения Олега объясняются дальнейшие действия наших героев.
Вот Олег. Вдруг оказывается, что для него о киевском столе речь уже не идет. Зато князь старательно выстраивает себе уже только свой удел:
Ольгвѣ обещавшюся ити къ брату своему Давыдови Смоленску и приити с братомъ своимъ Киеву и обрядъ положити, и не восхотѣ сего Олегъ сътворити, но пришедъ къ Смолсньску и поемъ воя и поиде Мурому, у Муромѣ тогда сущю Изяславу… И посла Олегъ послы своя къ Изяславу, глаголя: «Иди у волость отца своего Ростову, а то есть волость отца моего. Да хочю, ту сѣдя, порядъ положити съ отцемъ твоимъ. Се бо мя выгналъ из города отца моего. Или ты ми здѣ не хощеши хлѣба моего же вдати?»… Олегъ же надѣлся на правду свою, яко правъ бѣ в сѣмъ, и поидс к юроду с вой. Изяславъ же исполчися передъ юродомъ на полѣ. Олегъ же поиде противу ему полкомъ, и сняшася обоѣ, и бысть брань люта. И убиша Изяслава, сына Володимеря, внука Всеволожа, мѣсяца сентебря въ 6 день; прочий же вой побѣгоша, ови чресъ лѣсъ, друзии же в городъ. Олег же вниде въ град, и прияша и горожане.
…Олегъ же по приятьи града изоима ростовцѣ, и бѣлозерци и суждальцѣ и скова, и устремися на Суждаль. И пришедъ Суждалю, и суждалци дашася ему. Олегъ же, омиривъ городъ, овы изоима, другыя расточи, имѣнье ихъ взя. И приде к Ростову, и ростовци вдашася ему. И перея всю землю Муромьскую и Ростовьскую, и посажа посадники по городомъ и дани поча брати…
На этом пути его подстерегали серьёзные неудачи и поражения. Так, сын Мономаха — то есть племянник Олега Святославича — одержал блестящую победу над своим дядей. Кстати, 19 лет всего парню было. Ростов и Суздаль отобрал обратно, разбил Олега ещё раз… а затем изронил таковы слова:
И посла къ Олгови, глаголя: «Не бѣгай никаможс, но послися ко братьи своей с молбою не лишать тебе Русьской земли. А язъ послю къ отцю молится о тобѣ».
Это, прошу прощения, двоюродный племянник говорит! Который даже без всех привходящих обстоятельств, по правам на престол уж всяко младше двоюродного брата отца. А тут к тому же предлагает молить братьев об уделе на Русской земле не просто племянник, а пащенок, чей отец-то призрачными правами на великое княжение обладает! И говорит, повторимся, тому, у кого прав на «Русьскую землю» больше, чем у его отца! С чего это сопляк Мстислав так раздухарился? От побед великих разум помутился? Так победы и поражения тогда рука об руку ходили, что пример Олега и показывает. Не такой уж это был и повод — наглеть, наплевав на законы.
Или Мстислав знал, что законы — не для князя Олега? Что он действительно находится в ситуации, когда его вовсе могут земли лишить, вообще княжения не дать — и по очевидной для всех участников политического процесса причине…
И реакция «Гориславича» тоже характерна:
Олегъ же обѣщася тако створити.
Кому? Этому пащенку мономахову? Или тому компромату, на который родственничек младший намекнул?
Кстати, интересным в этой связи кажется и то, что Олега автор «Слова о полку Игореве» именно «Гориславичем» обозвал. Ведь это же, если вдуматься, оскорбление! Это не прозвище или кличка, что к имени прилагается. Это ж целого князя отчества лишили! То есть — отца по сути!
Может, за ради словца бойкого. Что в стих хорошо вошло. А может, и не только…
Но, в общем, и тогда отбился Олег. Где словом, где покорностью, где, вероятно, намёком на новые войска, что из Степи приведёт…
Усидел. А вскоре и политика сменилась. Русь решили разделить уже законодательно. На специальном съезде «директоров» русской «корпорации»:
В лѣто 6605. Приидоша Святополкъ и Володимерь, и Давыдъ Игоревичъ, и Василко Ростиславичь, и Давыдъ Святославичъ и брать его Олегъ, и сняшася Любчи на строенье мира. И глаголаше к собѣ, рекуще: «Почто губимъ Рускую землю, сами на ся котору <…> имуще? А половци землю нашю несутъ роздно и ради суть, оже межи нами рать донынѣ. Отселѣ имѣмься въ едино сердце и съблюдѣмь Рускую землю. Кождо держить очьчину свою: Святополку — Киевъ Изяславль, Володимерь — Всеволожю, Давыдъ и Олегъ, Ярославъ — Святославлю, имьже раздаялъ Всеволодъ городы: Давыдови Володимерь, Ростиславичема — Перемышль Володареви, Теребовлъ <…>Василькови». И на томъ цѣловаша хрестъ: «Да аще отселѣ кто на кого вьстанеть, то на того будемъ вей и честьный крестъ». Ирекоша вси: «Да будетъ на нь хрестъ честный и вся земьля Руская». И цѣловавшсся и поидоша усвояси.
Правда, орёл наш Святополк и тут — в выгодной ситуации, когда за ним фактически закрепили главный престол на Руси — умудрился сам себе подгадить:
…И я вѣру Давыдови, и перельсти Давыдъ Святополка, и начаста думати о Василцѣ, а Василко сего не вѣдаше и Володимерь. И нача Давыдъ глаголати: «Аще не имеве Василка, то ни тобѣ княженья у Кисвѣ, ни мнѣ Володимери». И послуша сего Святополкъ.
…И на ту ночь ведоша и Звенигороду, иже есть городъ малъ у Киева, яко десяти веръстъ въдале, и привезъшеи на колѣхъ, окована суща, и съсадишаи с колъ и въведоша в-истобъку малу. И сѣдящю ему, узрѣ Василко торчина, остряща ножь, и вразумѣ, яко хотят и ослипити, и възпи къ Богу плачемъ великомъ и стонаньемъ великомъ. И се влѣзоша послании Святополкомъ и Давыдомъ Сновидъ Изечсвичь, конюхъ Святополчь, и Дмитръ, конюхъ Давыдовъ, почаста простирати коверъ и, простерша, яста Василка… И приступи търчинъ именемъ Береньди, овчюхъ Святополчь, держа ножь, хотяуверьтѣти ножь в око, и грѣши ока и перерѣза ему лице, и бяше знати рану ту на лици ему. По семь же увертѣ ему ножь в зѣницю, изя зѣницю, по семь у другое око уверьтѣ ножь, изя другую зиницю.
И вот тут интересно: появляется второй бенефициарий:
Вълодимеръ же, слышавъ, яко ять есть Василко и ослѣпленъ, ужасася, и въсплакася вельми и рече: «Сего не было есть у Русьской земли ни при дѣдехъ наших, ни при отцихъ нашихъ, сякого зла». И ту абье посла ко Давыду и к Ольгови Святьславичема, глаголя: «Поидѣта к Городцю, да поправимъ сего зла, еже ся сотвори у Русьской земли и внасъ, братьи, оже уверже вны ножь. Да аще сего не поправимъ, болше зло въстанеть в насъ, и начнетъ брать брата закопати, и погыбнеть земля Русьская, и врази наши половци, пришедшие, возмуть землю Русьскую». Се слышавъ, Давыдъ и Олегъ печална быста вельми и начаста плакатися, рекуща, яко «Сего не было в родѣ нашемъ». И ту абье собравъша воя и приидоста к Володимеру.
То есть Олег, поучив свой Чернигов, ковы строить перестал. Зато у Русской земли появился неформальный пока что, но очень влиятельный лидер. Он уже посылает мужей своих с упреками к Святополку, —