Потому укрепления строятся и валы обновляются…
С обеих сторон:
Вероятно, с политикой насаждения погостов связано то обстоятельство, что серединой X в. датируются новые укрепления на этих поселениях; вал на Гнёздовском городище, вторая линия укреплений на Сарском. Впрочем, напряжённость обстановки чувствуется в это время повсюду: укрепляются Ладога, Киев, Новгород, Полоцк, Изборск; Смоленск упоминается Константином Багрянородным как крепость. /343/
Выход из конфронтации и ситуации двоевластия был найден, прямо скажем, блестящий! Если за его конструкцией стояла Ольга, — она достойна своей славы в истории!
Она не стала ломать ситуацию через колено. Вик у вас тут, фактория? Замечательно, викуйте себе дальше. Но я, как великая княгиня русская, Византией-Хазарией признанная, — имею право на своей земле городок малый рядышком поставить? Даже не городок, а так — повоет, чтобы было куда дали-выходы привозить. Ещё бы вы возражали! Будет там посадник мой сидеть — а как же, нельзя без власти да охраны. Конечно же, и прерогативы я ему отдельные передам от имени верховной власти — иначе как? Суд творить надо? Надо. Княжье собрать. Надо. За людишками приглядеть, чтобы порухи какой не было. Всё надо!
А вы — что ж? Будете населённым пунктом при повоете этом. И трогать вас не станем. Налоги заплатите — и спите спокойно! Ну, за порядком приглядят, конечно, посадничьи люди. А то народ вы буйный, ненадёжный. С дисциплинкой, прямо скажем, плоховато. Тут мы поможем, не беспокойтесь. А то давайте сами к нам, а? Что мы, сами в русь, что ли, не ходим? Вот и для вас по факту и не поменяется ничего. Только будете русить уже как княжьи люди. Ну, выход дадите, конечно, но результатам турне — а как же иначе! Зато и за князем вы, как за каменной стеной. Что у вас есть-то? Пара кнорров, да мечи франкские? И то не у всех. А тут за вами вся Русская земля стоять будет!
Как блестяще сформулировал эту проблематику уже известный нам varthan, —
— Ольга демонстративно строит погосты вне виков, но на аборигенных поселениях. Таким образом, она показывает, что более не является частью вольного «народа виков». Она идентифицирует себя как часть народов, причем очень разных этнически, но общих, сравнительно с виковцами, своей территориальной ориентацией. Элитарной, репрессивной частью, но неотъемлемой в смысле новой социальной системы.
Это декларация: «Бизнес тут, может, и ваш пока. Но земля — моя! Теперь вы тут гости, всего лишь».
Важность состояния идентификатора свой/чужой невозможно переоценить, когда мы рассуждаем о причинах социальных явлений.
И куда ты денешься после такой обработки? Русы тогдашние были авантюристы — иначе быть не могло. Но при этом — реалисты.
Иначе история их не запомнила бы. Так что ответы они давали в массе своей — в рамках одной парадигмы. Кто в неё не вписался — сильно изменил свой статус.
Процесс не одномоментный, понятно, с тогдашними-то средствами коммуникации и пропаганды. Тем не менее — последовательный. Что мы, в общем, и видим.
Вскоре после основания Новгорода в качестве местного центра великокняжеской власти здесь начинают обнаруживаться фискальные пломбы и печати великих князей Киевских. Так вот, именно Ольга явно выделила три местных общины, живших радом друг с другом и уже жавшихся к блеску русского серебра на Рюриковом острове. И указала им стать городом Новгородом.
Тогда же, кстати, — с середины X века, говорят археологи, — на север, в Приладожье, приходят в массовом количестве византийские монеты. И это понятно: здесь появляются богатые киевляне, византийскую торговлю крепко в своих руках держащие. А вот с хазарами, напротив, сильно поссорившиеся, а потому не пускающие больше с нею торговать всех, до кого только руки дотянутся.
А от Новгорода руки как раз до Ладоги хорошо дотягиваются. Ибо что такое Ладога вне Новгорода? Порт приозёрный, не более. Что есть он, что нет — ведь дальше Новгорода никто находников-купцов-путешественников не пустит. Это раньше тут было своё княжество-конунгство, а теперь — Киевского кусок.
С Растхофским конунгством, оно же Сарское-Тимерёво — и вовсе разговор короткий. Это они раньше люди богатые были, важные. А когда в Смоленске, Новгороде да Ладоге киевляне нарисовались — то кто ты теперь стал такой? Так, огрызок бывшего великого транзитного пути, на Булгар завязанный. Но совсем к булгарам волжским привязаться — политически — мы тебе тоже не дадим. Поставим рядом с твоим Растхофом настоящий Ростов, с киевской администрацией, и расскажем всем, кто тут главный. И строй ты свои валы защитные, не строй — нам на тебя нападать даже не надо. Экономической базы мы тебя лишили, а транспортной лишим вот-вот, дай только время на Которосли город Ярославль достроить.
И потому мы видим почти внезапное и фактически синхронное образование всех известных русских городов именно в X веке: Новгород, Ростов, Чернигов, Любеч, Смоленск и так далее.
Вот, собственно, и всё. Ибо ликвидация последних факторий русов пришлась уже на время вполне себе дееспособного и боеспособного Древнерусского государства. На времена Владимира Красное Солнышко и сына его Ярослава Мудрого. Когда русами уже считались — да и были — не скандинавские недавние выходцы, а представители правящего слоя Киевской Руси. И русским теперь считалось всё, что принадлежало этой правящей многонациональной когорте, разговаривающей уже на языке большинства подданных. А потому последние русы Тимерёва и Гнёздова были теперь вовсе непонятно кем.
Кульфингами-колбягами, возможно, если предпочитали оставаться вольными трапперами-охотниками, — правда, обрекали себя на большие неприятности, если встретят русских или норманнских милиционеров, примучивая ИХ данников.
Варягами, если решались отправиться наёмниками в Византию.
Ну, или русскими, коли соглашались войти в ряды подданных Киева…
Со скандинавами — похожая история. Никаких больше вольных ватажек, промышлявших грабежом и насилием среди русских подданных. Такие уничтожались беспощадно. Зато можно было наняться в варяги — если дать клятву князю и договориться с ним об оплате. Ну, а если ты нужен оказался князю русскому — службою ли варяжской заработав хорошее к себе отношение, по династическим или ещё каким соображениям, — добро пожаловать в русины, в элиту русскую, в феодальную верхушку общества.
Впрочем, то же касалось и славян, и прочих аборигенных обитателей Русского государства. Можешь ты стать полезным воином или политическим деятелем — приходи в дружину княжескую, в его администрацию. Проверку, конечно, пройдёшь кровью — иначе в те времена не бывало, — но в случае успеха станешь ты русом. Точнее, русином, служить будешь князю русскому.
Так и кончилась русь.
Стала Русь.
ЭПИЛОГ
Таким образом, процесс образования Древнерусского государства состоял из трёх этапов:
1. Сначала возникает масса родовых селищ, многие из которых окружают себя стенами и становятся как бы «городами». Но, по сути, они являются центрами сельского населения, ибо не являют собой ни средоточия власти, оторванной от населения, власти самой в себе, ни отделёнными от сельского хозяйства торгово-ремесленными поселениями. По сути, это укреплённые общинные центры.
Поэтому, когда приводят свидетельства о существовании в то же время славянских городов — древлянского Искоростеня, волынского Ладомира и других — и вновь возвращаются всё к тем же мантрам о великой роли славян в создании Древнерусского государства, остаётся лишь скупо, сочувственно улыбнуться. Ибо наличие таких городов лишь подтверждает существование местных славянских поселений. И не больше.
Но этого-то никто и не отрицает! А вот по своей роли — политической роли! — они как раз и не были русскими городами! Они воплощали в себе антирусский вариант! Причём вариант не общеславянский, не общегосударственный, а местнический, патриархальный, консервативный. Они, эти города, именно исторически — а нередко и физически — сопротивлялись включению в Русское государство, в русскую цивилизацию. Об этом свидетельствует археология, в том числе —
— особенно хорошо датами пожарищ и культурных заимствований. /534/
Гордиться ими, приводить их в пример в качестве древнерусских городов так же забавно, как приводить Казань, ещё не взятую Иваном Грозным, в качестве примера тогдашней русской государственности.
Именно покоряя в том числе и эти города, русские покоряли славян и включали их в состав своего государства. И тем делали и их — русскими. Вспомним бедных северян…
2. С началом движения скандинавов по рекам за восточным серебром и византийским золотом на узловых пунктах речной транспортной системы — в устьях, на волоках, на порогах, возникают открытые или защищенные военно-торгово-ремесленные поселения. Но при этом само население их — «кочующее», непостоянное. По сути, это торги, постоянно действующие ярмарки.
Естественным образом для их обслуживания к ним стягиваются соответствующие группы окрестного населения — мастера лодку починить, купцы-лоточники, ремесленники, оружейники, работорговцы, гулящие девки и проч. Возникают фактории, пункты обмена всего на вся.
3. В ходе дальнейшей абсорбции в этом бульоне возникают более или менее стойкие элементы протогосударственной структуры — русь как общность людей, занятых обслуживанием скандинавского транзита и постепенно подчиняющих этот транзит. А следовательно, накладывающих свою руку и на те ресурсы, которыми оный транзит питается — в том числе пушные и человеческие.
В конечном итоге одна из таких точек консолидации власти стала сильнее других. И в качестве своих — и уже только своих — опорных пунктов начала создавать свои «личные» города. Причём почти всегда — рядом с факториями, по не только рядом с ними. Так возникли древнерусские города, вокруг которых уже начала похожим образом абсорбироваться Русь как страна.
А в ней будет формироваться новый народ — так сказать, «политическая нация». Именно так: на Руси возникла не страна на базе народа, а народ на базе страны.