тоже.
Карен усмехнулся:
– Так вы встречаете друзей?
– Не обижайся, – сверкнул золотой фиксой тот, кто, очевидно, был старшим над этой оравой, – такой порядок. Стволы и товар потом отдадим…
– Цебель у себя?
– Конечно, – торопливо кивнул фиксатый, – примем вас, как дорогих гостей, не сомневайтесь…
Остальные мордовороты тоже попытались изобразить радушие на физиономиях. Но лучше бы они этого не делали.
Очень скоро микроавтобус с «дорогими гостями» и почетным эскортом подъехал к КПП бывшей воинской части. Фиксатый выпрыгнул из машины и скрылся за небольшой стальной дверцей слева от ворот.
Бог знает, о чем он там говорил целую минуту. Но до того, как массивные ворота отъехали в сторону, я успел окинуть обстановку внимательным взглядом.
Часть – точно бывшая. А вот КПП – очень даже действующий.
Более того – с тех пор как отсюда ушли военные, окружающий строения периметр многократно усилился. По относительно свежей кладке можно понять, что высоту забора увеличили на целых полтора метра, а вдоль него добавили несколько бетонных башен, оснащенных бойницами и пулеметными гнездами. Сверху это все художественно украшено спиралями колючки. А по вон тем проводам с фарфоровыми шишечками изоляторов наверняка проведен ток…
Богато. Надежно.
Ракетчик сказал бы, что чувствуется тонкий вкус владельца.
Бывшая воинская часть превращена в реальную крепость.
Теперь ясно, что Карен не приукрашивал. Цебель – действительно серьезная персона. Это хорошо. Только такой и может позволить себе ввязаться в наше дело.
Плохо, что до сих пор неясно – какую плату он попросит взамен?
Что, если она в точности равна цене наших голов?
– Проходите, – радушно оскалился фиксатый.
Нас ввели в просторный, ярко освещенный холл на первом этаже пятиэтажного здания. Бог ведает, что тут было раньше – по-моему, здание сильно переделали, и в дальнем его конце реконструкция еще шла полным ходом, из-за крыши виднелся башенный кран, и здание было окутано строительными лесами. Зато там, где мы находились, все уже выглядело как в приличном офисе солидной фирмы: мягкое ковровое покрытие, удобные кресла и диваны, журнальные столики с хрустальными пепельницами.
Дополнительно перед нами выставили вазу с фруктами и минералку.
– Угощайтесь, – улыбнулась симпатичная девушка в строгом жакете и длинной, ниже колен, юбке.
– Составите нам компанию? – выдавил я любезно.
– Нет, извините.
Сказала и ушла, вильнув юбкой, а вот мордовороты в кожаных куртках никуда не делись.
Маячили у всех дверей. И у окон тоже. Хотя стальные жалюзи тут были опущены – так, словно местные каждую минуту готовились выдержать атаку.
– Придется чуток обождать, – объяснил фиксатый. И тоже исчез за дверями.
Мы с Кареном переглянулись.
Я нервно дернул бровью. Он успокаивающе подмигнул. И как ни в чем не бывало налил себе минералки в высокий стакан.
Карен пил ее долгими неторопливыми глотками.
А я прокручивал в голове то, что знал о Цебеле. Собственно, знал я немного – и все со слов моего напарника. Раньше у них с Седым были общие дела – на этой почве и скорешились. Потом дорожки разошлись, но все равно какие-то завязки остались. И вероятно, завязки серьезные – раз Карен на него рассчитывал.
С такими людьми только голой дружбы – мало. Всегда должен работать личный интерес.
Плохо, что я о нем не догадываюсь.
Зато знаю, что нас Цебель не ждал – ни сегодня, ни вообще.
Почти неделю назад хорошие друзья Седого вышли на него и изложили печальный расклад – типа сгинул с концами твой дорогой кореш. И подставил его Лаки-бой.
Ответом они оказались довольны. Ответ был такой, что Карен со спокойным сердцем отлеживался эти дни в глухой деревне. Еще и травил мне анекдоты из своей богатой биографии.
Пока он оставался «мертвецом», живые должны были хорошо поработать.
Но сейчас пришло время воскреснуть.
Я вздохнул и нацедил себе минералки. Без газа, холодная и чуть солоноватая. Или это от моей треснувшей губы? Понять я не успел. Едва сделал глоток, чьи-то шаги долетели из небольшого вестибюльчика перед лифтами.
Я повернул голову.
Мужчина средних лет и моложавого вида возник в дверях – этот был не в куртке, а рубашке и дорогом костюме. И вместо короткого ежика у него – модельная прическа, холеные усы и бородка. Незнакомец остановился и пару секунд рассматривал нас внимательным взглядом.
– А чего как неродной? – усмехнулся Карен, медленно вставая с кресла. – Давай хоть поздороваемся, Кот!
Тот изобразил ответную улыбку и не спеша направился к нам.
«Кот! – вспомнил я. – Бывший полицай, сейчас начальник личной охраны Цебеля».
Конечно, кто ж еще должен проверять нарисовавшегося ниоткуда ходячего «покойника».
Они с Седым обнялись. Мне Кот подал руку, а мой спутник представил:
– Это Тень, трикстер.
Начальник охраны слегка нахмурил брови, будто что-то вспоминая, и кивнул. А Карен добавил:
– Тень в курсе проблемы. И это он спас мне жизнь.
Угу, надеюсь, я об этом не пожалею.
А сейчас надо изобразить на лице старательное внимание.
– Шеф вас примет, – объявил Кот. – Пока присядьте, а я ему доложу…
Опять исчез.
Мы вернулись в кресло.
Я взял из вазы сочное яблоко. И успел его съесть до того, как один охранников, повинуясь отданному в наушнике приказу, махнул рукой:
– Пожалуйста, проходите.
Под его чутким присмотром мы прошли к лифту и поднялись на пятый этаж.
Здесь тоже имелись вестибюль и крепкие ребята в кожанках, под которыми угадывались кобуры.
Мы проследовали через массивные стальные двери и оказались в небольшом «предбаннике» – комнате без окон, ярко освещенной диодными светильниками в углах. Прямо по курсу имелась массивная двустворчатая дверь – почти антикварное сооружение, щедро украшенное резными дубовыми панелями.
Именно на эту роскошь указал охранник:
– Вам сюда, – и распахнул одну из створок.
Сам остался снаружи, а мы нырнули в полумрак. Там, впереди, подсвеченные огоньками диодов, угадывались еще одни двери. Тьфу! Кем этот Цебель себя возомнил – средневековым бароном или диктатором из двадцатого века?
Я успел об этом подумать, успел даже вспомнить похожие картинки из сетевых игр и просмотренных еще в детстве фильмов… А через миг будто споткнулся, оцепенел от пронзившей грудь боли.
Нет, это было не злосчастное покалеченное ребро. Я понял это почти сразу. Кое-что другое – куда худшее…
Я схватил Карена за рукав.
Он удивленно обернулся.
– Не надо туда лезть, старичок… – собственный голос показался мне чужим. Словно шелест сухих листьев на ветру.
В тусклых отсветах голубых диодов лицо Карена исказила гримаса раздражения:
– Заткнись и просто иди за мной!
Щелкнул замок – путь для нас был открыт. И ничего уже нельзя изменить?
Седой дернул за ручку, распахивая дверь.
Я стиснул зубы, двигаясь следом.
После тесноватого предбанника кабинет Цебеля выглядел огромным и прямо-таки залитым светом. Дубовые панели на стенах будто светились изнутри медовым блеском. И даже массивный стол в этом сиянии казался почти легким и воздушным.
Только самого Цебеля за ним не было.
– Проходите, – мягко улыбнулся Кот.
Карен пересек комнату, аккуратно ступая по коричневато-рыжему, под оттенок панелей, ковру.
Я держался в нескольких шагах позади.
Вроде все нормально. Броневые жалюзи на окнах опущены. А яркий свет идет только от ламп. Было б удивительно, если б иначе… Думаю, вон из тех дверей впереди должен появиться хозяин кабинета.
Обстановка – почти интимная, как сказал бы Ракетчик…
Почему ж мне настолько неуютно оттого, что два охранника – те, что стоят справа и слева от входа, – теперь оказались за спиной? Почему я почти физически чувствую их взгляды?
Нервы совсем расшатались?
Так нельзя, Тень, соберись. Ты ведь не суеверная бабка.
Ты, в общем, молодой парень, который практически оклемался после всех передряг. И даже жжение на месте чертовой «татуировки» – вполне объяснимо. После общения с рыжим упырем ты вообще пару дней лежал пластом. А было это лишь неделю назад…
– Ну, и где шеф? – чуть раздраженно поинтересовался Карен.
– Здесь, – еще шире улыбнулся Кот.
– Что за игры. Так с друзьями не общаются. Цебель, ау! Хватит таращиться через свои камеры! Это ведь я, – Седой шагнул к столу. – Выходи, потолкуем, как люди… – последнюю фразу он явно оборвал, так и не добавив в конце ругательство.
Чего это с ним?
Почему Седой оцепенел, рассматривая что-то по ту сторону хозяйского стола и кресла?
Я поставил рюкзак на ковер, осторожно ступая, одолел пару метров, отделявшие меня от Карена…
И тоже увидел.
Хозяин кабинета точно был здесь. Отдыхал на полу в крайне неудобной позе. Хотя, вероятно, ему без разницы. Так ли уж существенна поза – когда из груди, как раз напротив сердца, торчит рукоятка ножа?
Красное пятно на рубашке и темное – на ковре смотрятся совсем небольшими. А в зрачках Цебеля застыло удивление.
Казалось, еще чуток, и он встанет, отряхнется и скажет: «Извините за маленькое недоразумение». Но он все не вставал.
А мы молчали.
Целых пять секунд в комнате царило безмолвие – настолько плотное, вязкое, что хриплые вздохи, вырывавшиеся у Седого, казались почти громкими.
Наконец мой напарник пошевелился, стряхивая с себя оцепенение, и глухо выдавил:
– Кот, неужели ты думаешь, что тебе это так сойдет?
– Что именно? – прищурился начальник охраны.
– Ты завалил Цебеля, и его ребята порежут тебя на ремни…
– Я завалил? – оскалился Кот и качнул головой. – Нет, это ты его взял на перо. Узнаешь ножичек? Тот самый, что мы вытащили у тебя полчаса назад – на нем даже пальчики сохранились…
– Никто тебе не поверит!
– Да все просто, как дважды два. Бабки, оставшиеся от локтевского общака, – все знают, что они твои. И все помнят, что их забрал Цебель. Ты ведь пришел именно за своими бабками, да, Карен? А старый друг их зажал. В натуре, обидно. Так обидно, что тебе пришлось вспомнить свое старое ремесло!