ратуре в переводах и к оригинальным русским литературным произведениям, количество которых постоянно росло.
Законодательная деятельность и экономическое развитие при Екатерине II привели, как мы уже видели, к формированию «буржуазного» общества, интересы которого не зависели от потребностей государства. Это было общество, принадлежность к которому определялась получением образования западного типа. Идеи немецкого естественного права и просвещения, которые в отличие от «индивидуализма, кичащегося собственностью», и прав личности в англо-французском просвещении ставили на первый план социальную солидарность и обязанности, оказали значительное интеллектуальное влияние на русскую элиту. Немецкие идеи больше подходили к русским условиям, поскольку были прочно связаны с традицией слепого повиновения всем богоугодным авторитетам. Естественно, немецкое просвещение, как и его англо-французский родственник, поощряло независимость индивидуума, если речь шла о развитии его материальных, духовных или моральных сил для социального прогресса. Но оно поддерживало не эмпирическую и механическую разобщенную картину мира, а скорее такую, которая рассматривала вселенную как нераздельное целое, в котором земное существование человека находилось в единстве со вселенной и с божеством. Наконец, немецкое просвещение нашло свое выражение и в языке, который был совершенно понятен обществу, нуждавшемуся в новой национальной культурной общности. Оно провозглашало независимость и ценность национальных форм выражения — главным образом лингвистически — в противоположность чужеродному космополитическому стилю, выражавшему иностранные ценности. То, что подходило немцам, стремившимся к освобождению от французского и латинского засилья, тем более подходило русским, которые, следуя реформам Петра, стремились к национальной дискуссии, выразившей бы их новый политический и военный статус в Европе. Неудивительно, что период правления Екатерины II принес с собой взрыв исторической полемики, которую стимулировала императрица, принимавшая активное участие в ней (например, своим «Антидотом», написанным в ответ на отчет о путешествии аббата Шаппе д’Отерош).
Культурно-религиозный кризис 17 века (то есть, раскол, см. главу «Алексей Михайлович») заложил основы индивидуалистического и спиритуалистического представления о религиозной жизни, и в моду вошла оживленная дискуссия о религии. В то же время потребность России в западной технологии и техническом персонале дала возможность пиетистским учебным заведениям Августа Германа Франке в Галле поставить своих выпускников на ответственные и важные позиции. Пиетизм Франке признавал, что успеху личного духовного прогресса способствует улучшение материальных условий при применении современной технологии и новейших научных достижений. Практическое светское воспитание, которое с самого своего зарождения при Петре I рекомендовалось молодым представителям русской элиты для подготовки к службе (например, в Академии наук, в Кадетском корпусе, в Морской академии и т. д.), было проникнуто духом пиетизма: личное духовное развитие, социальная и моральная обязанность служить обществу, безразличие к церковно-институциональным рамкам, практическая работа и технические знания. В середине 18 в. все больше молодых русских направлялись на учебу в зарубежные университеты, преимущественно в немецкие протестантские (например, в Лейпциге), где они находились под сильным пиетистским влиянием.
Болезненные культурные преобразования во время правления Петра I и падение морального авторитета церкви создали духовный вакуум в жизни многих образованных представителей высшего класса, находившихся на государственной службе. Пиетизм был только одним из направлений, помогавших заполнить этот вакуум. Во второй половине 18 в. мы наблюдаем также тягу к мистической, квиетической традиции православия, что наглядно показала духовная карьера таких влиятельных личностей, как Тихон Задонский и Г. Сковорода, и что выразилось в популярности религиозной и духовной поэзии (Ломоносов, Державин et dii minores). Поэтому неудивительно, что буржуазное общество образованных людей, формировавшееся в период правления Екатерины II, испытывало влияние этики социальной солидарности и ответственности, духовно-религиозного индивидуализма и характеризовалось эмоционально окрашенным усвоением идей немецкого естественного права, камерализма и шотландского просвещения. Поскольку пиетистский спиритуализм оставлял большой простор для эмоций и чувств, то нас не должна удивлять эмоциональная окраска, которая придавалась западным идеям в России и кристаллизовалась в «просвещении сердца», открытом для влияния Руссо, сентиментализма и, наконец, романтизма в литературе и идеализма в философии.
С другой стороны, мы знакомы с перепиской Екатерины II с Вольтером и знаем о ее интересе к Даламберу, Дидро и физиократам. Придворные в Санкт-Петербурге хвастались своим «вольтерьянством», а некоторые общались с фернейским «философом» и его приверженцами.
Без сомнения, французское просвещение привлекало многих представителей высшего дворянства. Оно было совместимо со светским скептицизмом, антиинтеллектуальностью и неуважением к религии, которое проявлялось в открытой насмешке над русским духовенством. Французские идеи в 18 в. были привлекательны для литературы, которая только что освободилась от традиционных и религиозных тем и соответствующей лексики и искала подходящие формы для выражения новых интересов и волнующих впечатлений от жизни в расширившемся мире, от радостного осознания богатства природы и обещаний естественных наук (например, дидактико-философские оды Ломоносова).
«Просвещение сердца» нашло свое отражение в создании масонских лож религиозной, спиритистской, моралистической и филантропической ориентации. Некоторые ложи в Москве, возглавлявшиеся И. Г. Шварцем, М. М. Херасковым, И. Тургеневым, имели тесные связи с воспитательными учреждениями и испытывали влияние Сен-Мартена и немецкой оккультной традиции. Наиболее известной фигурой этого движения был Н. И. Новиков, который считал себя учителем России, так как был активным издателем, и привлекал широкую и разнородную публику. В соответствии со своими религиозными и масонскими обязанностями он активно поддерживал филантропические начинания: организацию школ для детей бедноты, общественных столовых для нуждающихся и сирот. По еще не вполне ясным причинам Екатерина II чувствовала, что Новиков и его масонский кружок представляют опасность для ее правления. Хотя митрополит московский Платон подтвердил благочестие и православное мышление Новикова, императрица приказала его арестовать и провести расследование; его библиотеку конфисковали, издательскую и благотворительную деятельность прекратили. После освобождения Новикова сослали в имение под Москвой, где он жил до своей смерти (1818 г.) фактически под домашним арестом.
Другие масонские лидеры также были сосланы в свои имения, а ложи закрыты.
Пиетистское немецкое просвещение, «просвещение сердца», масонская филантропия — все это помогало образованному обществу увидеть недостатки современной жизни. Сатира и нравоучительные разоблачения стали главными формами критики и поддержки реформ. Бесспорными мишенями были глупость, с которой слепо имитировался западный (особенно французский) образ жизни, коррупция и злоупотребление властью, порочность и извращенность в личном поведении, невежество и дурной вкус среднего дворянина. Комедии Сумарокова, сатирические пьесы Фонвизина и Екатерины II, обличительный памфлет М. М. Щербатова, сентиментальные истории молодого Карамзина, критические журналы Новикова разоблачали недостатки русского дворянского общества, кото рое под тонкой оболочкой западного образования оставалось неотесанным, грубым и невежественным.
Животрепещущей темой было крепостное право, которое все сильнее осуждалось в Западной Европе как рабство. Понятия ценности, достоинства и прав личности провозглашались все громче и достигали самых отдаленных уголков Европы. В таких обстоятельствах было все труднее игнорировать тот факт, что русское крепостное право было практически эквивалентно рабству и что оно наносило жесточайший удар духовной целостности и достоинству человеческих существ, с которыми обращались как с животными. Восстание Пугачева также пробудило интерес к духовным поискам. Многие считали, что крепостной крестьянин был далеко не животным, а скорее ребенком, о психическом и моральном развитии которого необходимо заботиться.
Пока критика и осуждение крепостничества и других общественно-политических пороков не выражались в моральных понятиях и указывали только на отдельные слабости, либеральная (для своего времени) цензура Екатерины не вмешивалась. Однако эта ситуация изменилась, когда критика приобрела более откровенную политическую окраску и нацелилась на систему. Французская революция усилила страхи императрицы и привела к ужесточению цензуры и строгим репрессивным мерам. Наиболее известен случай с «Путешествием из Петербурга в Москву» А. Радищева, опубликованным в 1790 г. с разрешения цензора. Радищев был студентом Лейпцигского университета и после своего возвращения, продвинувшись по службе, занял высокую должность в правительстве (управляющий Санкт-Петербургской таможней). Он был человеком возвышенного образа мыслей, глубоко религиозным, со склонностью к спиритуализму. Его дебютом в литературе стали перевод «Voyage aux deux Indes» Рейналя и биография товарища по Лейпцигскому университету. «Путешествие» не только осуждало зло крепостничества, вскрывая при этом моральный вред, наносимый им как господам, так и крепостным, но и показывало неизбежность жестокой революции в случае, если благосклонный монарх немедленно не предпримет шагов для ликвидации крепостнической системы. Екатерина решила на примере Радищева дать наглядный урок другим: его арестовали и приговорили к смерти (четвертованием). Наказание было заменено ссылкой на каторгу в Сибирь. Ссылка в условиях 18 в. была бы не очень жестоким наказанием. Павел I разрешил Радищеву вернуться в столицу и снова занять свой пост, но в 1802 г. тот кончил жизнь самоубийством.