Случай с Радищевым, закрытие масонских лож и ссылка их лидеров, а также строгая цензура в последние годы правления Екатерины знаменовали собой водораздел между самодержавным государством и достигшим совершеннолетия буржуазным образованным обществом. Цензура и полицейские репрессии, естественно, заглушили их голоса, но это привело к отчуждению более молодого поколения от государства Екатерины. Теперь был открыт путь конфликту между репрессивным самодержавием, стремившимся к сохранению своей монопольной власти, и образованной, высоконравственной элитой, требовавшей социальных и организационных реформ и свободы слова. Последние годы Екатерины стали временем рождения интеллигенции, этого подлинно русского общественного слоя образованных людей, которые осуждали господствующую социальную и политическую систему. Поскольку репрессивные меры не давали открыто отстаивать реформы, они обратились к заговорам и революционной агитации. Была подготовлена сцена для революционного движения за освобождение от самодержавия, господствовавшего в России в 19 в.
Последнее в значительной мере объясняет негативную оценку Екатерины II и времени ее правления в русской историографии. Либеральные историки 19 и 20 вв. считали, что она «предала» просвещение, которому сама присягнула, и «либеральные» взгляды. Они обвиняли Екатерину в лицемерии, поскольку она не предпринимала радикальных шагов для улучшения судьбы крестьян и ограничения самодержавной власти. Радикально настроенные дореволюционные и советские историки рассматривали период ее правления только как общественно-политический триумф дворянства и высшую точку эксплуатации и угнетения крепостных. Однако некоторые монархически настроенные историки в начале 19 в. прославляли Екатерину и ее правление, поскольку она подняла Россию до положения европейской великой державы и обеспечила безопасность государства благодаря военным успехам и территориальным завоеваниям. Современники, особенно критики ее внешней политики (конкретнее — поляки и их союзники), и популярные историки 19 и 20 веков делали упор на ее самодержавном правлении и ее якобы «развратном» образе жизни. Такая историография, стремящаяся к сенсации, сформировала и образ Екатерины II в театре, кино и литературе. Только в последние годы, особенно на Западе, началось серьезное и беспристрастное исследование источников, позволяющее восстановить справедливость в отношении императрицы и достижений ее правления. Кратко подытожить их можно следующим образом: Екатерина дала России институциональные рамки, которые были необходимы для проведения экономической, социальной и административной «модернизации» страны в 19 в. Она дала обществу идеи и стимулы, сделавшие возможным развитие современной русской культуры на основе равенства с Западом.
Александр Фишер
ПАВЕЛ I1796–1801
Павел I, род. 20.9.1754 г., император с 6.11.1796 г., коронован 5.4.1797 г., умер 11/12.3.1801 г., похоронен в Петропавловской крепости. Отец — Петр III (21.2. [по н. с.] 1728 — 5.7.1762, император в 1762 г.), мать — Екатерина II (2.5. [по и. с.] 1729 — 6.11.1796, императрица в 1762–1796 гг.). 1-й брак в 1773 г. с Августиной-Вильгельминой (в России Натальей Алексеевной) Гессен-Дармштадтской (25. [по н. с.] 6.1755 — 15.4.1776). 2-й брак в сентябре 1776 г. с Софией-Доротеей (в России Марией Федоровной) Вюрттембергской-Мемпельгардской (25. [по и. с.] 10.1759 — 24.10.1828). Дети (от второго брака): Александр (I) (12.12.1777—19.11.1825, император в 1801–1825 гг.), Константин (27.4.1779 — 15.6.1831), Александра (29.7. 1783 — 4.3.1801), Елена (13.12.1784 — 12.9.1803), Мария (4.2.1786—11.6.1859), Екатерина (10.5.1788-9. [?] 1.1819), Ольга (11.7.1792-15.1.1795), Анна (7.1.1795-17.2.1865), Николай (I) (25.6.1796-18.2.1855, император в 1825–1855 гг.), Михаил (28.1.1798 — 28.8.1849).
Павел I считается одной из самых спорных фигур в русской истории. Если доброжелательные современники описывали его как «мудрого, великого и милосердного монарха», то уже для Александра Пушкина он был доказательством того, что «и в просвещенные времена могут рождаться Калигулы». В русской историографии 19 в. мнения о нем преимущественно отрицательные: правление Павла было временем «произвольных прихотей и насилия» (Н. К. Шильдер) и, кроме того, «самой бюрократической эпохой» (В. О. Ключевский) в истории русского государства, хотя император был не лишен и «черт определенного рыцарства». Советская историография присоединилась к этой преимущественно негативной оценке: еще в 80-х годах ленинградский историк Галина Принцева назвала Павла I «крайне противоречивой фигурой на русском престоле» и охарактеризовала его как человека «непредсказуемого поведения, неожиданных, сбивающих с толку перемен настроения и пристрастий». Для немецких историографов, занимающихся Россией, типично определение Отто Хетцша, который рассматривает четыре года, четыре месяца и шесть дней правления Павла как «интермедию». Тем самым его правление объявляется как бы эпизодом в истории царской империи между «просвещенным абсолютизмом» его матери Екатерины II и «конституционализмом» его сына Александра I. Только в последнее время в англосаксонской историографии предпринята попытка нарисовать дифференцированную картину стремлений и действий Павла.
По официальной версии Павел был сыном императора Петра III и его жены Екатерины Алексеевны, урожденной принцессы Софии Фредерики Августы Анхальт-Цербстской, будущей императрицы Екатерины II, Мальчик, которого его двоюродная бабка Елизавета рассматривала как законного наследника престола, вскоре после рождения был разлучен со своими родителями и воспитывался под непосредственным надзором императрицы. Павел был для нее не просто ребенком, а наследником престола, опекаемым самим государством, Мальчик рос в атмосфере грубых страстей и унизительных ссор, которые оказали влияние на развитие его личности- Лишившись отца уже в возрасте восьми лет, он был отстранен от серьезных занятий и какого-либо участия в государственных делах. Он был также изгнан из окружения своей матери; к нему, постоянно окруженному соглядатаями, с подозрением относились придворные фавориты.
Внешне Павел был скорее непривлекателен. Современники писали, что его фигура не очень бросалась в глаза, его вид не был величественным. Павел был маленького роста, лицо его, как видно на портретах того времени, «не относилось к красивым». Как утверждают, в пубертатном периоде уродство настигло его, «как злой недуг», и превратило детское лицо «в грубый лик с забавно вздернутым носом и толстыми губами», которое злые языки сравнивали с мордочкой пекинеса. Есть свидетельства о том, что в детстве он иногда говорил «действительно умные вещи», однако ему недоставало «порядка в мыслях» и «энергии логического мышления». Имея слабый характер и «чрезмерную фантазию», он был подвержен «пагубной склонности к болезненной, преувеличенной экзальтации», которая раздувала любое представление «до самого предельного размера» и любое настроение до «предельного рыцарского великодушия или же слепой страсти и тиранической ярости».
Бесспорно, что Павел получил прекрасное воспитание, которое проходило исключительно под знаком просвещения. Вследствие этого в молодые годы он был склонен к реформаторским стремлениям. Правда, после начала Французской революции модели самодержавного правления, по-видимому, произвели на него большее впечатление, чем идеи просвещения, так что он стал энергичным поборником неограниченного самодержавия. В остальном уже его учителя вынесли противоречивое суждение о своем питомце: с одной стороны, он считался умным и сообразительным учеником, который, как утверждали, мог даже стать «русским Паскалем»; с другой стороны — они сильно сожалели о его нетерпеливости и своенравии.
В 1773 г. Павел, которому только что исполнилось девятнадцать лет, женился на дочери протестантского ландграфа Гессен-Дармштадтского, своенравной семнадцатилетней принцессе Августине-Вильгельмине, которая после перехода в православие получила имя Натальи Алексеевны. Она умерла от родов 15 апреля 1776 г., и великий князь в том же году женился второй раз на семнадцатилетней принцессе Софии-Доротее Вюрттембергской-Мемпельгардской. С ней, получившей после необходимого перехода в православную веру имя Марии Федоровны, Павел жил в семейной гармонии. Рождение десяти детей, прежде всего двух сыновей: Александра (1777 г.) и Константина (1779 г.), осчастливило не только родителей, но и страстно желавшую иметь преемников мужского пола Екатерину II, которая лично заботилась о воспитании обоих внуков.
В 1781–1782 гг. Павел под именем графа Северного совершил путешествие, длившееся четырнадцать месяцев. Он посетил Австрию, Италию, Францию и Нидерланды, а также Швейцарию и Штуттгарт. Тогдашняя Европа, очевидно, показалась ему упорядоченным миром. Это представление особенно касалось Пруссии, короля которой Фридриха Великого русский великий князь безгранично почитал. Под впечатлением от личных встреч с Фридрихом Павел стал решительным поборником пропрусской политики России; он видел безусловные примеры для подражания в прусском военном деле и в прусском государственном управлении.
Самой большой проблемой Павла в то время, когда он был великим князем, была скука. С 1783 г. он предпочитал находиться в Гатчине, подаренной великокняжеской семье императрицей по случаю рождения дочери Александры. Там он не только посвящал себя семейной жизни, но и разрабатывал всевозможные планы усовершенствования государства и общества. Но охотнее всего он предавался своей страсти — игре в «солдатики»: он создал одетую в прусское сукно и обученную прусской тактике «армию», которая в 1796 г. состояла из почти 2400 человек, и в любое время года лично руководил ежедневной многочасовой строевой подготовкой.
С миром политических представлений наследника престола знакомят нас документы, составленные Павлом в конце 1787 — начале 1788 гг., когда он готовился к участию в войне против турок. Опираясь на свое специфическое восприятие Монтескье, он раскрывает себя как приверженца той точки зрения, что большая страна для «упрощения управления» нуждается в самодержавии, соединяющем в себе «силу закона» и быстроту единоличной власти. Он считает необходимым собрать, упорядочить и адаптировать старые законы, но не создавать новое уложение. Кроме того, он поддержал прое