СИБИРЬ И ДАЛЬНЯЯ УКРАЙНА
Глава 1. Великий край
Огромные просторы Сибири наиболее полно и образно характеризуют её величайшие в мире реки. По полноводности и по обширности бассейнов с ними не могут сравниться, даже такие могучие потоки Европы, как Волга или Дунай. Западную Сибирь омывает бассейн реки Оби, второй в мире после Амазонки по занимаемому пространству (бассейн в два раза больше территорий Франции и Германии вместе взятых). Образно говоря — кто владел реками, тот и мог свободно передвигаться по этому великому краю.
Главные водные артерии Западной Сибири: Обь длиной около 5340 км (от верховьев до впадения в Северный Ледовитый океан) и Иртыш, впадающий в Обь, длиной почти 4270 км. Если к этому прибавить все судоходные притоки, то общая протяженность водных путей выразится громадной цифрой — 18 140 км. Однако даже в конце XIX в. суда здесь ходили довольно мало, хотя по их числу (паровых 114 и несамоходных 400) флот Сибири занимал третье место в России, уступая лишь Волге и Днепру.
Бассейн Оби покрывает громадную площадь около 3,5 млн кв. км и занимает всю Западную Сибирь, половину казахской степи, распространяясь даже на юг от гор Алтая, то есть в Китай. А на севере захватывает даже зону вечной мерзлоты.
На востоке водораздел между Обью и Енисеем почти незаметен. Тундра изливает свои поверхностные воды в ту и другую сторону, так что невозможно приметить порог, разграничивающий две области воды.
Даже болота занимают промежуточный пояс и, смотря по направление ветров или местному обилию дождей, питают то одну, то другую из этих рек. На юге возвышения почвы, даже настоящие холмы, обозначают раздельный порог между бассейном Оби и Арало-Каспийской покатостью. Но этот водораздел во многих местах прерывается, и там тоже лежат болота. Гидрографическая область Оби четко ограничена только с запада — цепью Уральских гор и с юго-востока — горами и плоскогорьями Алтая. В этих горах, прилегающих к границе Китая, высится единственный ледник Обского бассейна — Белуха.
Главной ветвью реки можно считать не Обь, спускающуюся с русского Алтая, а Иртыш (или по-монгольски Эрчис), питаемый водами китайского Алтая. Перед границей Иртыш, или Черный Иртыш (Кара-Иртыш), считался уже значительной рекой. Средняя глубина его в этом месте около 3 м, а ширина изменялась от 106 до 170 м. Небольшие суда плавают там полгода. Черный Иртыш катит здесь втрое больше воды, чем Сена под мостами Парижа. После соединения с рекой Бальджир Иртыш, вступив на территорию России, делится на несколько болотистых рукавов и смешивается с водами озера Зайсан, или Дзайсанг (Зайсан-нор).
Зайсан долгое время считали лежащим где-то на краю света. Губернатор Тобольска, отправляя в 1717 г. первую экспедицию для исследования Зайсан-нора, велел набрать в тюрьмах 100 отчаянных удальцов, согласных пойти на это страшное море.
Название Зайсан-нор, или Благородное озеро, дали калмыки, в память того, что необыкновенное обилие рыбы в озере спасло их от голода в 1650 г. Судоходства на Зайсане не было, кроме как для рыбной ловли и охоты. Торговля между Семипалатинском и Китаем шла сухим путем. Однако ещё в 1864 г. русский пароход уже поднялся вверх по Иртышу, плавал по Зайсану, прошел в Черный Иртыш и заходил даже в воды Китая. В 1880 г. между Тюменью, Зайсаном и Кара-Иртышем (около 4500 км) началось регулярное судоходство.
На высоте 409 м. начинается течение Белого Иртыша, выходящего из озера Зайсан. Спускаясь пологим скатом, Белый Иртыш принимает в свои мутные воды прозрачные волны алтайских рек: Курчума, Нарыма и Бухтармы. Правильность течения прерывается там и сям стремнинами, которые, впрочем, безопасны, так что барки спускались вполне спокойно.
Ущелье Иртыша широко открывается у города Усть-Каменогорска, и река, вступив в равнину, принимает свое нормальное направление к северо-западу. Ниже Усть-Каменогорска Иртыш широко разливается в глинистом ложе и делится на множество рукавов.
Большую часть пространства между Обью на востоке, Иртышом на западе и Омью на севере занимает Барабинская степь. Большая военная дорога Сибири пересекает Барабу от Омска до Колывани на протяжении около 650 км.
Усиленный притоком Омью, Иртыш описывает длинную кривую на восток, затем, повернув опять на северо-запад, идет на соединение с водами двух могучих рек, Ишима и Тобола. Ишим, называемый казахами Изель, — самый значительный из этих притоков.
На всем протяжении от истоков до слияния с Иртышом Тобол течет вдоль восточного основания покатостей, спускающихся от горных цепей Урала. Именно к Тоболу присоединяются важнейшие притоки этого водораздельного хребта между системами Оби и Волги. Один из этих притоков — река Тура, остался со времен Ермака главным историческим путем между Европейской и Азиатской Россией.
Прежде Тобол соединялся с Иртышом как раз против высокого берега, на котором стоят здания верхней части Тобольска. Но городу постоянно грозила опасность обрушиться постепенно, улица за улицей, вместе с обвалами крутого яра, подтачиваемого течением и водоворотами двух больших рек. Защитные свайные и фашинные сооружения уносились водой, и рано или поздно Тобольск мог разделить участь древней Сибири, построенной также на правом, нагорном берегу Иртыша. Однако опасные водовороты Тобола удалось отвести в другое место. В 1716 г. губернатор Сибири Гагарин велел вырыть канал длиной более 3 км. Эту работу выполнили пленные шведы, которые перенесли устье Тобола ниже города и защитили от размыва основание нагорного берега Тобольска.
Верхнюю Обь, соединяющуюся с Иртышом почти в 530 км ниже Тобольска, можно назвать дочерью Алтая. Её главная ветвь, Катунь (Царица по-калмыцки), берет начало из ледников, покрывающих высочайшую вершину Золотых гор. Однако река получает название Оби только при слиянии Катуни с другой ветвью — Бией, в 650 км ниже ледника горы Белухи. По некоторым легендам, это наименование происходит от русского слова «обе» (то есть обе реки).
Сама Обь из-за своего незначительного падения принимает во многих местах вид озера. Извиваясь несколькими рукавами, она образует многочисленные острова, разливаясь постоянными наводнениями. Ширина реки изменяется от 800 м. до 3 км. Весной река разливалась на 40 км в ширину. Около Колывани она превращалась тогда в настоящее море, так что нельзя видеть одновременно оба берега. Ниже впадения рек Томи и Чулыма Обь разделяется на множество ветвей и образует изменчивый лабиринт потоков, занимающий всю равнину.
Длина реки Кеть, вливающейся в Обь выше Нарыма, не превышает 1100 км, что, конечно, очень мало для Сибири. Однако Кеть судоходна почти до самых болот, откуда берет начало (длина судоходного участка около 1050 км), и представляет лучший естественный путь сообщения между Обью и Енисеем. Во время первого похода казаков в Сибирь именно по течению этой реки держали свой путь отважные пришельцы. В начале XVII в. казаки для защиты складов шкурок пушных зверей от нападений туземцев построили две крепостцы (одну при устье, другую при истоке реки). Между постом на верхней Кети и течением Енисея, ниже города Енисейска, оставался волок менее чем в 100 км. Это единственный пробел в обширной сети водных путей между реками Урала и Байкалом. И проекты строительства здесь судоходного канала существовали давно.
В 1872 г. МПС исследовало реки между Обью и Енисеем в сближающейся части их течения, река Чулым, по которой небольшие пароходы поднимались до города Ачинска, на северо-запад от Красноярска, стоящего на Енисее. Также исследовали реки Тым и Ваг, по которым можно пройти, соответственно, на два притока Енисея, Сым и Елогуй. Но при выборе места для перехода из Оби в Енисей предпочтение осталось за Кетью. По проекту 1875 г., речные суда могли входить на северо-востоке от селения Маковского в маленький приток Язеву. Затем предполагалось пройти каналом болота и по реке Большая Касс спуститься к Енисею. В этом месте волок между двумя озерами имел всего лишь 3,5 км длины. Соединительный канал глубиной в 1,24 м. при ширине в 15 м. мог пропускать барки грузоподъемностью до 33 т. С той и другой стороны покатость так незначительна, что не требовалось строительства шлюзов.
Ниже Нарыма в Обь вливаются Тым и Ваг. После этого великая река Сибири развертывает свои переплетающиеся излучины на северо-запад и запад. Затем её прозрачные воды смешиваются с темно-бурыми водами Иртыша. По соединении две могучие реки, из которых каждая полноводностью может сравниться с Дунаем, снова разлучаются. Как будто одно русло слишком тесно, чтобы вместить это движущееся пресноводное море. Потоки Большой и Малой Оби, удаленные друг от друга в некоторых местах на ЗО или 40 км, но везде связанные между собой излучинами бесчисленных притоков, текут извилистой линией до самого залива, названного Обской губой.
Малая Обь, более узкая и менее глубокая, составляет левый рукав. Барки, которым нужно идти вверх, всегда выбирали этот меньший рукав, потому что течение там не так сильно. Большая Обь служит обычным путем для судов, спускающихся к низовьям. Но плавание по ней иногда бывает довольно опасным, когда северный ветер вздымает высокие волны, бегущие против течения.
При слиянии Иртыша с Обью заканчивается полоса хлебопашества, но Обь остается до самого устья в поясе лесов. Сосны, ели, лиственницы, березы, ивы окаймляют берега реки в нижнем её течении. По мере приближения к Ледовитому океану эти деревья постепенно мельчают и становятся приземистее. А по берегам тянутся только узенькие полоски зелени. Осенью темная зелень сосен, елок и более нежный оттенок лиственниц резко контрастируют с оранжевой листвой берез и багряно-красным цветом ясеней. Обские леса отличаются более ярким осенним колоритом, чем леса приморской Европы.
Нигде на берегах Большой и Малой Оби не увидишь настоящих скал. Высокие или нагорные берега состоят из глин и песков, которые иногда осыпаются подобно водопаду, когда течение подточит их основание. Но эти нагорные берега очень разнородны. Берега западной стороны, у подножия которых течет Малая Обь, невысоки, и откосы их во многих местах скрыты под густой порослью камышей и осоки. Восточный берег, у основания которого проходит широкое и быстрое течение Большой Оби, поднимается своими крутоярами и откосами до высоты 60 м. Глубокие овраги, открывающиеся в боках яра, позволяют передовому кустарнику леса спускаться там и сям до самой реки. Но на плоском песчаном берегу видны также груды камней, гранитов и сланцев, приносимых каждый год льдами.
Исполинская Обь, которую древние географы считали прямым путем в Восточный Китай, судоходна почти на всем протяжении своего течения. Если включить Улунгур в бассейн Оби и рассматривать его как одну из главных ветвей реки, то длина этого громадного потока составит почти 5700 км.
Но судоходная сеть Обской системы гораздо значительней. Летом — все большие притоки и, пока не спадут воды весеннего разлива, многие из второстепенных давали доступ баркам и плоскодонным пароходам. Так, суммарная длина судоходных путей этого бассейна простиралась до 16 000 км. Во второй половине XIX в. с каждым годом увеличивалась численность парового флота, рассекающего своими колесами желтоватые или темно-красные воды этих рек. Первый пароход, спущенный в бассейн Оби в 1844 г., прошел сначала по реке Туре. Всех пароходов на реках Обского бассейна в 1877 г. насчитывалось 34, суммарная мощность их равнялась 2655 л. с. Предлагались разные проекты каналов для соединения бассейна Оби с реками Европейской России. Но слишком высокие проломы гор Урала и суровый климат севера Сибири не позволили сделать это.
Половина населения Сибири обитала в южной части бассейна Оби, в поясе первоначального исторического пути, то есть вдоль Большого сибирского тракта. Здесь жили почти исключительно славяне, совершенно заменившие татар, рассеянных отдельными, не связанными между собой группами в степях, подальше от городов и рек. Некоторые из этих татар, более или менее обрусевших, жили недалеко от Тобольска, где некогда находилась столица их царства. Ещё в XIX в. здесь встречались русские, которым молва приписывала татарское происхождение, но они сохраняли сходство со своими предками только чертами лица. Ачинские телеуты, жившие между Кузнецком и Красноярском отдельными аймаками, тоже стали русскими. На восток от Оби, между городами Томск и Енисейск, жили татары-кизильцы, или красные (названные так в отличие от бийских черных татар), занимали долину реки Чулым. Их особенное наречие, одно из самых чистых среди тюркских языков, приняло в себя много русских и монгольских слов. Но, подобно тюркскому диалекту теленгутов или телеутов, оно отличалось отсутствием арабских и персидских выражений. Это объясняется тем, что, не став мусульманами, красные татары, прежде придерживавшиеся шаманства, а позднее — православные христиане, никогда не общались с мусульманами юга.
Башкиры азиатского Урала, как и другого его склона, тогда входили в состав европейских Пермской и Оренбургской губерний.
Северную часть Обского бассейна заселяли племена вогулов, остяков и самоедов. Вогулы — уральцы по преимуществу, но русские постепенно оттеснили их к востоку. Особенно много их жило в долине реки Конды, непосредственного притока Иртыша. Вогулы говорили между собой своим старым наречием, но по одежде, образу жизни, роду занятий, по нравам и обычаям большинство их стали такими же русскими, как крестьяне, переселившиеся с другой стороны гор. Сами они уже в конце XIX в. называли себя русскими. Те из них, которые занимались хлебопашеством и жили в избах, сливались постепенно с массой окружающего населения.
Звероловы вогулы лучше сохраняли нравы и обычаи тех инородцев, с которыми воевал атаман Ермак. Одетые в мохнатые малицы с капюшонами, украшенными с левой и правой стороны ушами животных, они походили издали на лесных зверей. Но выражение лица у них робкое, даже пугливое. Звероловы брили бороду и усы, которые зимой превращались бы от дыхания в лед. И это открытое, безволосое лицо придавало еще более добродушный вид их физиономии. Вогулы никогда не перечили приказам русских купцов, эксплуатировавших этих простодушных людей и своими вымогательствами обращавших в рабов. Они добровольно приносили подати городским властям и вперед обязывались делать все, что им прикажут. Само собой разумеется, что вогулы позволили, хотя и не без сопротивления, обратить себя в православие.
Став христианами по приказу начальства в 1722 г., они ходили на исповедь и к причастию, венчались в церкви, крестили своих детей. Но по-прежнему имели домашних богов. Эти грубые создания обычно крепились к коре сосны, ели или березы. Поэтому русские многие просеки называли шайтанка или шайтанская (то есть «Чертова»). Со своей стороны вогулы называли черта Тосподь, происходящее, вероятно, от русского слова Господь. Считалось, что они поклонялись также солнцу (культ очень естественный в стране холодов и туманов). И, чтобы иметь хорошую, ясную погоду, обращались с мольбами к дневному светилу. Шаманы пользовались безграничным доверием. «Наши шаманы лучше попов, — говорят вогулы. — Попы предсказывают нам то, что будет после смерти, шаманы же возвещают то, что случится в жизни».
Тверже в вопросах веры держались мусульмане. Историк С. М. Соловьев приводит живописные подробности этой борьбы цивилизаций середины XVIII в. (между Тобольским иерархом и инородцами). В Петербург с жалобой на митрополита Сильвестра явились ходоки бухарцев, служилых и ясачных татар, которых держали в оковах, морили голодом и этим принуждали креститься «по своему желанию». Митрополит присылал в юрты священников для крещения, но попы пьянствовали и требовали подарков, а кто не давал, тех обвиняли в «поношении веры христианской». По ложным доносам, без всякого следствия, били смертным боем и этим принуждали креститься. Татары и бухарцы приуныли и пришли в разорение, не смея из домов своих отлучиться, чтобы без них митрополит жен и детей не крестил. Когда владыке сообщили об этой жалобе, он ответил, что все это неправда, и прислал свой список обвинений.
Самым крупным племенем северо-запада Сибири были остяки (от татарского уштяк, или чужой). Это соответствует русскому наименованию чудь, которое славяне давали первобытным жителям древней Сибири. Вскоре многие остяки, в соседстве русских поселений, забыли свой родной язык, и только по преданию их еще причисляли к остяцкому племени.
Когда казаки покорили Сибирь, остяки противопоставили завоевателям многочисленные армии. В то время они имели государство и жили в городах. Только в 1501 г. казаки разрушили 41 такое укрепление. Позднее эти звероловы или рыболовы жили в жалких низеньких землянках или юртах, покорно платили ясак, когда это позволяла их крайняя бедность. Достаточно было показать сыну узел на веревке, сделанный его отцом, чтобы напомнить про его долг. И сын считал священной обязанностью уплатить этот долг.
Жена у остяков покупалась, как скот, и считалась существом нечистым, не имевшим даже имени. Женщина никогда не наследовала имущества, напротив, она сама составляла часть наследства. Однако кротость нравов предохраняла её от насилия. Многие остяцкие семьи могли послужить образцом любви и согласия для русских поселенцев. В южных областях, где влияние татар, прежних властителей края, предшествовало русским, обычай требовал, чтобы женщины закрывали лицо, как мусульманки. А на севере они ходили открыто, как самоедки, и одевались так же.
Самоеды обитали на крайнем севере Сибири, вокруг устьев Оби, Таза и по берегам Енисея. Эти низкорослые люди, робкие, гостеприимные и смирные, еще исповедовали религию крови и втыкали куски сырого мяса в зубы своим идолам.
Только в конце XVII в. русские начали понимать значение подземных руд. В это время заработали первые плавильные заводы на восточном склоне Среднего Урала, построенные на месте старых копей жившего здесь прежде народа чудь, разрабатывавшие всю местную руду (за исключением железа).
До 100 000 мастеровых работали одновременно на рудниках и заводах Урала. С открытием «золотых полей» Калифорнии и Австралии значение Урала упало. Точно так же русская медь уже не могла оспаривать европейские рынки у медных рудников Австралии, Боливии и Чили. Но железо Урала пользовалось таким же почтением, как и шведское. А по некоторым дорогим каменным породам, особенно по своим великолепным малахитам, Урал и теперь еще занимает первое место.
Железная дорога, соединившая административную, бедную и печальную Пермь и промышленный, европейского вида Екатеринбург, позволила деятельно эксплуатировать эти богатства Урала. В Нижнем Тагиле, обогатившемся от золотых, платиновых и железных рудников, работал чугуноплавильный завод — самый крупный в Сибири. Холм, называемый Высокой горой, с 1720 г. питал рудой плавильные заводы: Тагильские и Невьянские.
Город Верхотурье, расположенный в долине Верхней Туры, построили в 1598 г., на месте древнего вогульского городища Нером-Кура. Здесь стоял древнейший монастырь русской Азии. С постройкой в 1763 г. новой дороги из Перми в Екатеринбург, проходящей гораздо южнее, Верхотурье утратил своё значение торгового города.
В долине реки Тагил работало еще больше горных заводов, чем в верховьях Туры. В верхней долине реки Нейвы, которая начинается к востоку от истоков Тагила, находился знаменитый Нейвинский завод, основанный в 1699 г. Подобно Пизе, Невьянск тоже имеет свою наклонную башню. Но эта массивная постройка страны вогулов далека от итальянского изящества.
К востоку от Невьянска и на той же реке Нейве стоит город Алапаевск, с железо и медеплавильными заводами. Здесь тоже трудились тысячи рабочих и рудокопов. Рынком мануфактурных горнозаводских городов и окружающих их промышленных сел, легкодоступным для барок и телег, стал город Ирбит, расположенный при слиянии речки Ирбит с Ницей, которая принимает в себя Нейву и далее соединяется с Турой. Этот татарского происхождения город в начале русской колонизации был простой слободой. Но в феврале каждого года он становился Нижним Новгородом Сибири.
По соединении с ирбитской Ницей река Тура протекает город Туринск (древний Епанчин) и затем спускается на юго-восток к Тюмени, одному из замечательных городов Сибири. Город Тюмень славился ещё до прибытия казаков в Сибирский край. На карте Герберштейна 1549 г. он нарисован обнесенным каменной стеной. Татары Сибири еще в начале XX в. называли его древним именем Дженгис тура, или Город Чингисхана, так как приписывали его основание знаменитому завоевателю.
Здесь соединялись многочисленные дороги, западная оконечность главного судоходного пути Сибири и березовая аллея громадной протяженности. Последний циклопический проект выполнили по указу Екатерины II, повелевшей насадить эти деревца на всем пространстве от Нижнего Новгорода до горных заводов Урала, которые угрозами ссылки и смертной казни она пыталась защитить от топора русских и башкир. Тюмень стала, несмотря на близкое соседство Ирбити, одним из важных торговых центров бассейна Оби. Здесь тоже проходила ежегодная ярмарка, где торговали чаем и другим товаром.
Но более всего город славился своей мануфактурной промышленностью.
Во времена блистательного Петербурга Тюмень имела амбиции стать Сибирским Манчестером. В 1871 г. здесь насчитывали более 100 различных предприятий, в том числе механическая мастерская по производству паровых машин и судостроительная верфь парового флота. Из лесов, растущих по Туре, поставляли этой верфи лучшее в Сибири дерево. Город и окрестные села производили домашнюю утварь и деревянную тару. Здесь каждый год изготовлялось около 50 000 телег и саней. Тюмень слыла главным портом Оби, хотя она соединялась с сетью речного судоходства только в весеннее половодье. Летом пароходы обычно не могли пройти в реку Туру, им приходилось останавливаться на Тоболе, на половине пути из Тюмени в Тобольск, у пристани села Артамонова.
Екатеринбург, лежащий у сибирского ската Урала, не пользовался даже временными выгодами речного судоходства. Но он имел достаточно развитые сухопутные пути. В 10 км к северо-востоку находится Березов, или Березовский завод, который когда-то имел важное значение из-за своих золотых и платиновых рудников, открытых в 1820 г. Горные заводы Верхне- и Нижне-Исетские выплавляли чугун.
Екатеринбург во времена блистательного Петербурга кичился своей европейской культурой и считался одним из красивейших в России. Он спускался по отлогой покатости к берегу реки Исеть, которая здесь расширяется и образует судоходное озеро, окруженное деревьями. Каменные белые дома с зелеными крышами, похожими на плиты малахита, поднимались над живописными деревянными домиками. И над всем высились колокольни и позолоченные купола церквей. Вдали на горизонте виднелись волнообразные очертания Уральских гор.
Первый домик Екатеринбурга построили в 1722 г., и город стал быстро развиваться благодаря соседству богатых рудников. Гранильная фабрика пользовалась большой известностью. Здешние шлифовальщики драгоценных и полудрагоценных камней отправляли в Европейскую Россию порфировые вазы, столы и другую мебель из малахита, родонита, множество различных изделий из дымчатого топаза, яшмы, горного хрусталя, превосходно вырезанные и отполированные, но не отличавшиеся разнообразием рисунков. Существовавший прежде в Екатеринбурге монетный двор, где чеканилась медная монета, иногда также золотая и платиновая, упразднен в конце XIX в.
Город Курган, лежащий на левом берегу Тобола, напоминает своим именем о существовании древнего насыпного холма «Царская крепость», обнесенного каменной стеной и рвом. Русские, раскопав курган, нашли здесь золотые и серебряные украшения. Ранее здесь стояла крепостица, которую из-за постоянных обвалов берега, подтачиваемого водами Тобола, пришлось покинуть.
Ишим — приток Иртыша, омывает несколько важных городов. Акмолинск (от татарского Ак-молы — Белая могила) лежит недалеко от истоков Ишима. Далее на запад — Атбасар, бывшая казачья станица, основанная для контроля за кочевниками, ставшая мало-помалу городом мирных земледельцев и торговцев. Петропавловск — самый многолюдный город во всем бассейне Ишима, живописно смотрелся на фоне скал с развалинами старинной крепости.
Тобольск — бывшая столица Сибири, в конце XIX в. по числу жителей занимал только 6-е место. А между тем он занимает выгодное географическое положение при соединении долин двух больших рек Иртыша и Тобола, и, следовательно, в центре судоходной сети Западной Сибири. Однако Тобольск находится выше 58-го градуса северной широты, правда, ближе к экватору, чем Петербург. Но, в отличие от бывшей столицы, Тобольск развенчан еще ранее. Прежде, чтобы пройти перед губернаторским дворцом, купцам приходилось делать крюк к северу.
От эпохи татар не сохранилось ничего. Бицик-тура, или Женский город, существовавший здесь во время нашествия Ермака, казаки разрушили совершенно. То есть даже и следов не осталось. На высоком холме стоит мраморный обелиск с надписью: «Покорителю Сибири Ермаку». В XVIII в. два больших пожара опустошили город. Тем не менее Тобольск, с его церквами, высоко поднимающими свои разрисованные купола, старинным кремлем, господствующим с горы над нижними кварталами на берегу широкого Иртыша, считался одним из самых величественных городов Сибири. Барки и досчаники привозили на рынок ежегодно до 8200 т. разной рыбы. Ниже Тобольска на Иртыше уже городов не было. И только на месте столицы царства остяков, на холме, господствующем с южной стороны над двумя равнинами Иртыша и Оби, стояла большая деревня Самарова. Туземцы покинули это поселение, а на их место водворились русские ямщики.
Среди предпринимателей Сибири в начале XVIII в. выделялись купцы Поповы из Архангельской губернии. Как и многие потомки древних новгородцев, они имели традиционные связи с Сибирью. Купцы изыскали трассу Северо-Екатеринбургского канала для соединения бассейнов Камы и Северной Двины. Затем этот судоходный канал строился государством (с перерывами) в 1785–1822 гг.
Затем Поповы начали торговлю с Китаем через Кяхту и в 1804 г. разработали проект соединения каналом Енисея с Кетью и тем самым — Западной и Восточной Сибири непрерывным водным путем. Они предлагали на свои средства, оценивая затраты в 500 000 рублей, построить 64-километровый водный путь и через 80 лет передать государству. Но правительство отказалось.
В 1812 г. С. И. Попов приказал своим приказчикам-казакам разведать полезные ископаемые в казахских степях. Через 4 года казаки привезли свинцово-серебряную руду с верховьев реки Тюндык (на границе современных Карагандинской и Павлодарской областей). Хотя Средний казахский жуз еще в 1740 г. принял подданство России, империя Степь практически не контролировала. Там процветали родовые распри и барым-та (баранта), когда любому немусульманину грозили плен и продажа в рабство. С. И. Попов под видом богатого татарина из Тары, наняв ташкентского муллу, штейгера и 10 казаков, выдававших себя за казанских татар, во главе торгового каравана в 1818 г. проник к верховьям Тюндыка. При поддержке казахских биев Попов разведал месторождения серебра, медной руды и выходы каменного угля.
Разрабатывать месторождения не позволяла анархия, царившая в степях. С. И. Попов подарками убедил старшин казахских родов в необходимости размещения казаков и установлении порядка. Ближайшие к линии роды Среднего жуза подали прошения о поселении среди них казаков!
В Петербурге о непосредственном контроле над Степью тогда и не думали. С. И. Попов разработал проект административного устройства в Степи, смешанного из русских чиновников и казахских старшин. В 1823 г. в Степи поселили части казачьих полков и создали Омскую область, а на следующий год — ее первые «заграничные» округа: Кокчетавский и Каркаралинский, в которых находились открытые С. И. Поповым руды и уголь.
Затем началась разведка месторождений руд и угля уже под охраной казаков. В 1830 г. С. И. Попов послал старшего сына в юго-восточный Казахстан на поиски россыпей золота. До конца 40-х годов XIX в. его добыли там более 328 кг. Завод по переработке свинцово-серебряной руды ежегодно давал в это время по 820 т. свинца и 656 кг серебра. Вслед за продвижением разведочных партий С. И. Попова, покупкой или арендой земли у казахов один за другим создались новые «заграничные» округа Омской области: Аяузский, Барнаульский и др. Только во время Крымской войны 1854–1855 гг., когда блокада прервала импорт, из поставленной Поповым руды Петербург за 2 года получил 4100 т. свинца, 8200 кг серебра, а ежегодная добыча угля достигла 9840 т.
К северу от Алтайских гор и Барнаульских равнин на берегу Оби стоял городок Колывань, который еще в начале XIX в. был простым острогом и имел некоторое значение как место рыбной ловли и рынок земледелия. Главным торговым центром этого региона стал Томск, лежащий близ правого берега Томи, в 100 км от слияния этой реки с Иртышом. Из всех городских поселений Сибири Томск, может быть, наиболее походил на европейский город по архитектуре, роскоши магазинов, оживлению главных улиц. Уже во второй половине XVII в. Томск непосредственно торговал с Бухарой, и татарские купцы занимали в нем особый квартал. Томские казаки — самые предприимчивые колонизаторы, стали истинными завоевателями Сибири. Услуги, которые они оказали, распространяя русское могущество, были признаны и награждены в XVII в. званием «боярских детей». Сотни рабочих мыли золото. Гордость Томска — единственный тогда в Сибири университет. Как все города Сибири, Томск лежал на огромном пространстве. В 1876 г. пароходная пристань находилась в 7 км от центра.
К востоку от Томска к городам Мариинск и Ачинск, лежащим в бассейне реки Чулым, с 1866 г. поднимались пароходы. Но ниже по течению Оби так называемые города состояли из групп невзрачных домишек. Далее, на всем пространстве от Томска до слияния Иртыша с Обью, то есть на расстоянии более 1600 км, стояли только два бедных городка, или вернее местечка: Надым (по-остяцки болото) — ниже впадения реки Кеть в Обь и Сургут — при устье небольшого притока того же имени, откуда вывозили в большом количестве кедровые орехи. Чтобы достать кедровые шишки, туземцы карабкались высоко на деревья при помощи железных крючьев, привязанных к рукам, ногам и груди.
В 700 км ниже, на реке Сосьве (уральский приток Малой Оби), находится Березов — самый северный город Обского бассейна, прославившийся как место ссылки сподвижника Петра, некогда всесильного князя А. Д. Меншикова. В свое время эту трагедию живописно осветил художник В. Суриков. Здесь же закончили жизнь Остерман, Долгорукие. После этих знаменитых изгнанников многие осужденные умерли медленной смертью на мерзлой земле, вдали от друзей и врагов, оторванные от всех радостей жизни и от волнующих страстей. Березов лежит на рубеже обитаемого мира. Там с трудом разводили только некоторые огородные овощи. Большинство животных, повсюду сопровождающих человека, не могли следовать за ним далее. Так, воробей в своих странствованиях к северу не переходит за Березов и с наступлением зимы обычно переселяется на юг.
Легендарная Мангазея, основанная казаками-звероловами на реке Таз, уже давно прекратила существование, её сменила деревушка Тазовка.
Пароходство в Западной Сибири началось еще в 40-х годах XIX в. Первое время очень слабые, единичные попытки отважных пионеров терпели неудачи. И только в 70-х годах этот могучий рычаг поднял местную промышленность и дал толчок развитию торговли.
Значение бассейна Оби особенно велико, так как некоторые из судоходных рек на севере близко подходят своими верховьями к горным заводам Урала, открывая дешевый естественный путь для сбыта продукции на громадное расстояние вплоть до Китая. А реки южной части бассейна, обслуживающие Алтайский горный округ, протекали по хлебородной местности, производившей в иные годы громадный избыток хлеба и также нуждавшейся в дешевом транспорте.
На реках Западной Сибири работали, как правило, буксирные и буксиро-пассажирские пароходы. Но их активность после постройки Транссибирской железной дороги заметно упала.
Наряду с величайшими реками в мире, такими как Обь и Иртыш — в особенности первая, имеющая ширину от 2 до 5 км, а при весеннем разливе подобная морю, — здесь встречались небольшие судоходные реки шириной лишь около 100 м, выглядевшие, по сравнению с двумя гигантами, жалкими ручейками. Однако и по этим рекам-«лилипуткам» судоходство шло не менее интенсивно, так как они служили связующими звеньями между главными водными артериями и транзитными пунктами.
От верховьев до города Барнаула река Обь образуется из слияния двух рек: Бии и Катуни, берущих начало в Китае. Сразу после слияния этих рек Обь уже считалась судоходной. До города Барнаула, на расстоянии 298 км, река протекает по гористой местности, от Барнаула до устья реки Томи, на расстоянии 800 км, — по местности менее возвышенной, течение здесь значительно слабее. Плавание здесь было вполне доступно во все время навигации. Ширина реки довольно значительная — местами превышает 2 км, а весной вода разливается на десятки километров. Такие широкие плесы представляют большие неудобства в бурную погоду для малосильных пароходов, которым при открытой местности трудно найти укрытие. Для сплавного судоходства это также являлось громадным тормозом.
В навигацию 1898 г. перевозку пассажиров начали осуществлять не только по Оби, но и по Иртышу. Инициатором выступила известная судостроительная и судоходная фирма Сибири «Курбатов и Игнатов». К этому времени на Иртыше уже работало от 25 до 30 пароходов, но все они главным образом занимались транспортировкой груза, а не пассажиров.
Главной хлебной пристанью Западной Сибири считался город Барнаул. Кроме того, в начале XX в. с товарной станции Сибирской железной дорогой Новониколаевск, удачно расположенной на берегу Оби, стали отправлять сливочное масло. Вскоре эта станция приобрела для судоходства Сибири громадное значение, и поэтому вокруг нее раскинулся город, который за бурные темпы роста называли Сибирским Чикаго. А до проведения железной дороги на этом месте стояло невзрачное село Кривощеково.
Ранее для всех грузов, следовавших водным путем из Европейской России в Сибирь, конечным перевалочным пунктом служил город Томск. С проведением же железной дороги через легендарное село Кривощеково выяснились громадные преимущества его как перевалочного пункта по сравнению с Томском, оставшимся вне главной магистрали. Кроме того, водный путь к Томску по реке Томи, с её очень быстрым течением, был вполне судоходным только весной. После спада весенних вод Томь иногда настолько мелела, что грузы приходилось оставлять в устье, после чего или перегружать на мелкосидящие суда (паузки), или же, при очень малой воде, перевозить сухопутьем.
Железная дорога прошла через Обь в месте, до которого судоходство совершалось беспрепятственно всю навигацию. Поэтому Томск не смог далее сохранить за собой прежнего значения. Новониколаевск с благоприятными для судоходства условиями оказался серьезным конкурентом. И уже в начале XX в. почти вся прежняя деятельность Томска как транзитного пункта сосредоточилась в бывшем селе Кривощекове, имевшем совсем недавно только 200 душ, а вскоре — более 25 000 жителей и переименованном в город Новониколаевск, который с каждым годом рос с чисто американской быстротой.
Ранее, до постройки Сибирской магистрали, из-за недостатка пароходов купцам оставалось только гадать, какое количество заготовленного груза и когда именно удастся им отправить. Регулярного грузового и пассажирского движения здесь вовсе не было. Судовладельцы из-за отсутствия конкуренции не брали на себя ответственности за сроки доставки груза и фрахты назначали по своему произволу. Грузоотправитель находился от них в полной зависимости. С постройкой железной дороги купцы освободились от тягостного произвола пароходчиков, получив возможность отправлять свои товары новым путем.
В 1903 г. весь паровой речной флот Западной Сибири составляли 114 пароходов суммарной мощностью в 8000 л. с.
За немногими исключениями, все пароходы были построены в Тюмени на двух судостроительных заводах: «Жабинский» (товарищество Курбатова и Игнатова) и «Пирсон и Гуллет». Первый из них начал заниматься судостроением еще в 1870 г., но, пользуясь положением монополиста, очень мало заботился об улучшении технологии строительства судов. Поэтому новые заказы по стальному судостроению большею частью поступали на завод «Пирсон и Гуллет», строивший прекрасные пароходы. Инженеры завода внимательно следили за всеми усовершенствованиями в технике. Так, здесь впервые построены для Сибири пароходы с машинами тройного расширения, оказавшиеся лучшими по эксплуатационным показателям.
Грузовой караван составляли деревянные баржи волжского типа, но только меньших размеров, с тем чтобы иметь возможность работать на больших и малых реках. Как правило, баржи имели длину 64,0–76,8 м. и ширину 9,96–11,38 м. Баржи длиной в 85,34 м. встречались очень редко из-за их крайне неудобной и опасной буксировки по малым извилистым рекам.
Кроме Тюмени баржи строили еще в Тавде и Сосьве, а также на верхнем плесе Оби. Для перевозки грузов в мелководье служили паузки, которые, в отличие от барж, при большей ширине имели меньшую длину, а для уменьшения осадки большинство их строилось без палуб.
Общее число барж и паузков составляло приблизительно 400, из них барж — до 300, то есть менее трех на каждый пароход.
Половина пароходов принадлежала четырем главным фирмам: товариществу Западно-Сибирского пароходства и торговли — 29 пароходов мощностью 2615 л.с.; Богословскому горнозаводскому обществу и торговому дому «Корнилов и наследницы» — по 10 пароходов мощностью 855 л. с. каждый; торговому дому «М. Плотников и сыновья» — 9 пароходов по 660 л.с., из них два — пассажирские, новейшей постройки, американского типа, совершали срочные рейсы между Томском и Барнаулом. Фирма имела, кроме того, свои рыбные промыслы на Оби и первую в Сибири фабрику рыбных консервов.
Из-за громадных лесов Сибири топили пароходы здесь только дровами. Самая высокая цена на дрова держалась по Иртышу, между Омском и Семипалатинском, так как здесь очень мало леса. Заготовленные дрова выставлялись на берег, на котором часто не имелось никаких приспособлений для погрузки. Пароходы приставали прямо к берегу и клали трапы на так называемый приплесок (нижние, подмытые водой уступы к берегу). Большие пароходы при погрузке теряли каждый раз не менее двух часов.
Команда на больших пароходах состояла из 30–35 человек, на средних и малых — из 12–20 человек. На большом пароходе команду составляли: капитан, помощник капитана, 2 лоцмана, 2 штурвальных, 12 матросов, 1 машинист, 2 помощника машиниста, 4 масленщика и 10 кочегаров. На баржах требовались: 1 водолив, 1 подручный и 6–10 матросов, смотря по величине баржи.
Из-за особых условий службы и жизни содержание служащих на сибирских пароходах превышало жалованье на волжских. Капитаны получали 1–2 тыс. рублей, механики — немного меньше, помощники капитанов и механиков 500–800 рублей, лоцмана — от 500 до 1000 рублей за навигацию. Раньше, когда вовсе не было навигационной обстановки на реках, лоцманы получали до 2000 рублей за навигацию. Месячное жалованье штурвальных и масленщиков составляло 25–35 рублей, кочегаров — 16 рублей, матросов 10–12 рублей.
Должности капитанов на сибирских пароходах, как правило, занимали лица, не имевшие специального образования, а иногда даже не получившие практической подготовки. Учитывалось лишь кумовство, протекции и связи. Излишне, конечно, говорить о том, что этот национальный обычай причинял много хлопот судовладельцу.
Русские уже в XVIII в. составляли 87,5 % сибиряков. В число тех, которые называли себя русскими, входили славяне или дети от смешанных браков. Во всяком случае, язык, нравы и обычаи сделали их единоплеменниками завоевателей края. В конце XIX в. русские преобладали: славяне, немцы и финны, говорящие русским языком, — все стали одинаково русскими.
Происхождение большинства сибиряков хорошо известно. Первыми славянами, торговавшими с народами Сибири, стали звероловы и промышленники Новгорода. Затем, после того как в середине XVI в. матушка Москва окончательно разгромила Великий город, в Сибирь пришли казаки Ермака. Но только небольшое число тех и других привели с собой жен.
Большая часть браков совершалась с туземными девушками. До середины XIX в. почти все прибывали в край подневольно (солдаты, чиновники, ссыльные). Первыми добровольными поселенцами, — если не считать несколько отдельных групп, пришедших в прежнее время, — стали крестьяне, устремившиеся из России на Нижний Амур сразу после присоединения Северной Маньчжурии к России. При крепостном праве, понятно, не могло быть добровольного переселения. Помещики берегли своих крестьян для обработки земель и посылали в Сибирь, по крайней мере, в округи, не имевшие рудников или приисков, только тех несчастных, от которых хотели отделаться. Правда, эти изгнанники, перестав быть рабами, скоро достигали на поселении большого материального достатка. Сибирь населялась также раскольниками и мятежниками.
Имя Сибири стало синонимом «страны ссылки». Каждый успех и продвижение русских в Азии отмечался линией тюрем. При присоединении новых земель партии ссыльных медленно тянулись через степи и леса, свидетельствуя в отдаленных окраинах империи об её могуществе. Едва только основывался где-нибудь в Сибири острог, монастырь, крепостица, как тотчас же открывались и кельи для ссыльных. Колонии Пелым, Березов, Селентинск, Албазин уже при самом рождении стали служить местом заключения. Как только донесение об открытии новой земли достигало Петербурга, сразу же направляли туда каторжников. Так история Сибири сливается со скорбной историей ссылки.
Первым из Руси изгнали набатный колокол города Углича, виновный в том, что он созвал народ во время убийства царевича Дмитрия клевретами Бориса Годунова. В 1591 г. его осудили на «урвание языка и уха» (подобно обычным уголовным преступникам) и сослали в Пелым. Затем сюда вскоре последовали граждане Углича, а также все лица, казавшиеся подозрительными Борису. В начале русской колонизации Сибирь не получала других ссыльных, кроме государственных преступников. Но в конце XVII в. малороссам из Левобежной Украины пришлось направиться по той же дороге. Затем ссыльные раскольники увеличили собой число сибиряков, но многие из них погибли в пути от истощения, голода и пыток. По этому поводу раскольничий поп Аввакум писал в своих записках: «Начальники и конвойные неумолимы, палки их больно бьют, кнуты их режут кожу, а пища наша — падаль, которую и волк не станет есть!» — «И эти мучения долго продлятся?» — спрашивала его жена, падая в изнеможении. «До самой смерти», — кротко отвечал Аввакум. «Да будет воля Божия», — говорила она с новым мужеством. В этих сибирских раскольниках легко узнать людей, первое испытание которых при вступлении в общину состояло в том, что они давали себе класть горячие угли в уши.
Петр I сослал стрельцов-староверов, укомплектовавших гарнизоны самых отдаленных острогов на берегах Великого океана. Затем придворные интриги привели в Сибирь других невольных колонистов, вельмож и временщиков: Меншиковых, Долгоруких, Биронов, Минихов, Толстых, Бутурлиных. «До свидания на том свете», — могли они сказать своим друзьям, отправляясь в Сибирь. И действительно, большинство их бесследно пропало, тщетно искали потом этих несчастных изгнанников в лесах и тундрах. С 1658 г. сюда начали отправлять поляков, но их массовая ссылка началась при Екатерине II, когда этой участи подверглись дворяне-конфедераты, затем товарищи польского националиста Костюшко, далее около 900 поляков, служивших под знаменами Наполеона I. Особенно многочисленными стали партии политических преступников, отправленные после польской революции 1830 г. и других национально-освободительных восстаний тех лет. Эти поляки много сделали для экономики Сибири, улучшив управление рудниками, создав многие местные промыслы, садоводство и развив образование. На 1863 г. в Сибири насчитывалось 18 023 поляка.
Сибиряки очень симпатизировали прибывшим в 1826 г. ссыльным декабристам, которым вначале приходилось терпеть большую нужду. Но мало-по-малу, благодаря преданности их жен, пожелавших разделить участь мужей, судьба этих «путчистов» улучшилась.
Декабристы продемонстрировали так не характерную для русских солидарность и нравственное превосходство над своими тюремщиками.[25] Они организовали братскую общину, заботившуюся о том, чтобы никто из них не терпел нужды и чтобы все одинаково могли пользоваться книгами, журналами. Впоследствии и другие политические ссыльные присоединились к населению Сибири. Эти каторжники шли пешком, как и арестанты, осужденные за обычные уголовные преступления, и работали в тюрьмах, рудниках или на казенных заводах, не имея права читать, объединяться в товарищества или выбирать себе род занятий по своему вкусу.
Еще в конце XIX в., вплоть до постройки Транссибирской магистрали, ссыльные шли пешком, прикованные рукой к длинному железному пруту, преодолевая путь почти в 6500 км, отделяющие тюрьмы Руси от Забайкалья. Это «путешествие» длилось два года.
Сибиряки, ряды которых одновременно пополнялись худшими и лучшими из русских, естественно составляли во многих отношениях резкий контраст с жителями Европейской России. С одной стороны, наследственность, с другой — влияние новой среды привело к тому, что сибиряки создали особую группу среди народов Российской империи. Их природный ум, в то время редко отягощенный образованием, отличался большой сметкой. Никогда не зная крепостного права, располагая большим, чем у русских, пространством земли и менее зависимые от чиновников, сибиряки обладали сильным чувством равенства. При отсутствии раболепия в голосе и манерах, они не отличались природной кротостью нрава и наивным добродушием славян Европейской России. Знаменитый художник В. Суриков говорил: «В Сибири народ другой, чем в России, — вольный, смелый».
О казаках Сибири нужно сказать особо, так как здесь войска создавались специально для охраны границ.
После завоевания Сибири ватагой атамана Ермака казаки по собственной воле шли всё дальше на восток. Спустя 60 лет эти герои, преодолев все опасности, вышли к берегам Охотского моря.
Как правило, эти станичники — потомки донцов, которым в конце XIV в. пришлось покинуть родину и скрыться в лесах Новгорода, в Югре, на реках Каме и Северной Двине. По казачьим преданиям, их там проживало немало.[26]
Пока остатки казаков Ермака из «старой сотни», служили в городе Тобольске, в Сибирь шли толпы промышленников и стрельцов с воеводами. В степи и горах появились границы с воинственными теленгутами, киргизами, монголами. На новых границах, от крепости Звериноголовской у восточного подножия Уральских гор и дальше вдоль Иртыша, стали укрепленные городки, посёлки и пикеты, заселенные казаками. Так появились городовые казаки Сибири: тюменские, тобольские, сургутские, березовские, тарские, нарымские, кетские, томские, кузнецкие и другие.
Все станичники за Уралом первоначально считались казаками Сибири, но со временем это наименование осталось только за Сибирским казачьим войском, старшинство которого ввели с 1582 г. Казаки всегда жили и служили отдельно, нарушая свою обособленность только для братских по крови запорожцев. Другие в сибирские станицы не допускались, и даже значительно позднее по указу 1658 г. пополнялись только казаками-малолетками, уже прошедшими хорошую школу, заменяя иногда свою родню, или как «охочие» участвуя в походах.
По словам профессора Ф. А. Щербины, у сибиряков бытовало выражение: «Я казак и ты казак, а кто не казак, то чужой».
Глава 2 Красный яр на Енисее
Енисей необыкновенно красив, здесь словно воплотилась сама Сибирь, с её горами, реками и акварельными красками Минусинской степи.
Текущие в Северный Ледовитый океан воды Енисея принадлежат двум бассейнам. Селенга, начинаясь в горах, окаймляющих пустыню Гоби, круто извивается по холмистому плоскогорью, затем впадает в большую поперечную долину, залитую водами Байкала. А уже через поперечную ложбину, перпендикулярную к этому обширному озеру, выходит река Ангара, текущая по ровной покатости к Енисею.
Енисей начинается в горах Алтая. Затем, пройдя ряд ущелий, перерезывающих параллельные кряжи хребта Саян, спускается с юга на север к Ледовитому океану. Длина реки вместе с Селенгой и Ангарой около 5500 км.
По истории населяющих их народов два бассейна: западного Енисея и Прибайкальского — разнятся между собою и потому будут рассмотрены отдельно.
Енисей получает свои первые воды из Китая. В России эвенки называют его Еханес, или Большая река, отсюда — русское название Енисей. В 15 км от границы река вступает в тесное ущелье, стены которого отстоят одна от другой на 32 м. В этом проломе около 500 м. длиной течение так быстро, что оно редко замерзает зимой. Но сразу за ущельем река разливается по бассейну с незначительным падением, и здесь свыше 5 месяцев в году Енисей покрыт толстым льдом. Ниже другие пороги и стремнины также прерывают течение реки. Многие из этих стремительных потоков опасны для проходящих плотов и барок, однако непреодолимых препятствия для судоходства нет. Из них самый опасный — так называемый Большой порог, ниже впадения реки Ус. Здесь волны кружат и поворачивают плывущие плоты задом наперед, так что боязливые гонщики просят привязывать себя к бревнам. По выходе реки из Саянских гор вид местности вдруг изменяется совершенно: дикие скалы исчезли, и далеко за горизонт расстилается зелень степей. Пороги между Красноярском и Енисейском считались более опасными. Эти стремнины покрывали реку кипящей пеной, и беспорядочное столкновение их волн производило такой оглушительный шум, что матросы на судах не слышали друг друга. Длина главного порога около 10 км, и барки или суда, спускающиеся вниз по течению, пробегают это расстояние менее чем в полчаса. Но в целом среднее и нижнее течение Енисея — тихое и спокойное.
Вдоль левого берега, выше Минусинска, на 50 км тянется Абаканская степь. Ручьи здесь иссякают, не достигнув реки, и блестят соляные озера. На западе от Минусинска Качинская степь обнимает большую часть равнины, ограниченной с юга рекой Абакан, и даже переходит с левого берега на правый — возвышенный. Многочисленные притоки, спускающиеся большей частью с восточной покатости, усиливают этот могучий поток и делают Енисей одной из величественных рек Азии гораздо ранее, чем он соединится с Верхней Тунгуской. Средняя ширина его здесь — от 1,5 до 2 км. Весной река разливается на 6 км в ширину, а глубина ее, которая обычно равна 11,7 м, превышает тогда 17 м.
Суда, плывущие вниз по течению, спускаются со скоростью от 10 до 16 км/ч, смотря по высоте воды. Даже здесь Енисей по полноводности не уступает Дунаю. Верхняя Тунгуска более чем вдвое увеличивает объем воды. Под давлением этого могучего потока река изгибается к западу. И на протяжении нескольких километров два течения, одно мутное и желтоватое (Енисея), другое темно-синее, почти черное (Тунгуски), катят свои воды в одном и том же русле, соединяясь по бокам большими водоворотами. Под конец обе реки сливаются так, что их уже невозможно различить. Замечательно, что линия слияния есть в то же время граница между видами рыб: у осетров и стерлядей Тунгуски спина черная, тогда как те же рыбы, живущие в верхнем и низовом Енисее, имеют сероватый цвет.
Ниже соединения с Верхней Тунгуской река течет между низменным, или луговым берегом по левую сторону и высоким берегом по правую, обычно называемым каменным берегом. Однако ниже впадения притока Сим оба берега становятся возвышенными. Длинный ряд утесов, на которых все выступы кажутся черными от гнезд ласточек, перерезывает русло, останавливает течение реки и заставляет реку разлиться. В бассейне шириной более 15 км насчитывается более 50 островов, образуемых переплетающимися рукавами. При узких воротах этой естественной запруды, когда вода стоит на низком уровне, некоторые проходы предоставляют судам глубину не более 1,4 метра. Это единственное препятствие для больших пароходов в низовьях Енисея. Во многих местах реки лот достигает дна только на глубине около 42 м.
После Большой, или Верхней, Тунгуски в полосе лесов с Енисеем соединяются Подкаменная Тунгуска и Нижняя Тунгуска. А также и другие реки, почти столь же многоводные: Вахта, Елугуй, Курейка. Нижняя Тунгуска, развернутая длина которой исчисляется в 2700 км, имеет около 1 км в ширину.
В низовьях, где исполинская река протекает через пояс вечной мерзлоты, Енисей не получает более притоков. Впрочем, здесь он уже походит скорее на морской залив. Берега удалены один от другого на 50, местами даже на 60 км и более. В этом обширном пресноводном фьорде, открытом всем ветрам, беспрепятственно гуляющим по гладкой, безлесной тундре, плавание очень опасно для плоскодонных судов, и рыбаки не любят отходить далеко от берегов. Но перед тем как соединиться с морем, река снова суживается, и устье её имеет 20–21 км в ширину. В холодные годы оно открыто для судоходства только 50 дней, с 10 июля до конца августа. Морские льды, гонимые ветром, и речные льдины, увлекаемые ледоходом, сталкиваясь, образуют громадные заторы, движущиеся ледяные горы, разрушающие берега и срывающие со дна песчаные мели, чтобы перенести их на другое место.
В XIX в. почти все прибрежные жители занимались рыболовством, так как хлебопашество и скотоводство составляло незначительный источник пропитания для русских. Оттого судоходство на Енисее ограничивалось ловлей и перевозкой рыбы.
Эта огромная река, оживляющая обширный бассейн, мало использовалась человеком. Область, орошаемая Енисеем и его притоками, изобилует металлами, лесами, рыбой, дичью, а юг её может кормить миллионы людей. Между тем на всей судоходной сети Енисея (общая длина которой, не считая Байкала, превышает 8000 км) в 1876 г. ходили только 4 парохода да 2 парусных судна грузоподъемностью 49 т.
Большую часть судов составляли плашкоуты, буксируемые пароходами, и барки из отесанных четырехугольных брусьев. Нагруженные зерном в верховьях реки, эти суда спускались до низовых пристаней, где выгружались, а плашкоуты и барки разбирались и продавались на дрова или постройки. В конце XIX в., когда купцы Англии и Сибири стали осваивать морские пути из западной Европы к устью Енисея, появилась надежда, что торговля разовьется и на реке, которая по судоходству еще так далеко отставала от Оби.
Один из прибрежных народов, сойоты, жили в трех долинах России, но племя их гораздо многочисленнее в Китае. Прежде им приходилось приносить каждый год свой ясак мехами русским сборщикам и китайским чиновникам, но потом сойоты отошли подальше от границы, чтобы избежать двойного налогообложения. Так некогда населенные просторы обратились в пустыни. Сойоты имели сноровку в разных ремеслах: они добывали руду, выплавляли из нее полосы чугуна, отливали пули, приготовляли порох, ремонтировали ружья. Эти туземцы плавали по рекам и озерам на плотах из бревен, связанных веревками из конского волоса. Почти все кочевники, они не имели других богатств, кроме своих стад овец, коров, яков, табунов лошадей. Их стройные и красивые верховые кони очень ценились в Минусинске. Молоко и молочные продукты: сыр, масло, кумыс — составляли главную пищу сойотов. С особенным наслаждением и слишком часто они пили перебродившее молоко и быстро пьянели.
Другой народ — урианхи, но их племена смешивались с коленами сойотов. Главная масса урианхов жила по берегам озера Косогод и на верхних притоках Селенги и Ангары. Некоторые урианхи жили звероловами в лесах, но большая часть их занималась скотоводством. Искусные земледельцы, они сеяли ячмень и просо, и на их землях встречались оросительные каналы, проведенные по склонам гор. Но феодальные порядки вели к обнищанию народа. Их князек обладал многочисленными стадами, а простой народ терпел нужду во всем и жил в рабстве. Каждого богатого «господина» окружала толпа слуг, которые постоянно ухаживали за ним, одевали и раздевали его, поднимали на руках, чтобы посадить на лошадь, и даже клали пищу в рот. При такой жизни урианхи разделились на две враждебные партии. Бедняки склонялись больше в сторону русских, тогда как дворяне и ламы опирались на китайских и монгольских чиновников.
Эвенки занимали бассейны рек Тунгусок (Верхняя, Подкаменная и Нижняя), и большую часть Амура.
В конце XIX в. на реках бассейна Енисея стояло не много городов, да и те, за исключением двух или трех, на самом деле были просто местечками. Купцы самого южного из них (Минусинска, величавшегося столицей Сибирской Италии) торговали с верховьями реки Кем и с Монголией. Занимая прекрасное положение на правом берегу Енисея, на живописном фоне амфитеатра гор, этот город владел богатыми месторождениями. В 1835 г. здесь нашли золото и ежегодно добывали около 800 кг желтого металла. Кроме того, в соседних горах имелись свинец и медь. Но эти руды не разрабатывались после отмены крепостного права в 1861 г., так как вольные горнопромышленники искали драгоценный металл. Залежи каменного угля также не имели никакой ценности из-за обширных лесов, слабо развитой промышленности и недостатка удобных путей сообщения. Соляные озера в окрестностях Минусинска использовались только для местных нужд. Железную руду разрабатывали только сойоты, так как уральские заводы в изобилии поставляли железо и чугун.
Далее по течению Енисея, в 75 км ниже Минусинска, стояло селение Абаканское (или Абаканск), бывшее важной крепостью в XVIII в.
Главный город Енисея Красноярск построен, как показывает его имя, у основания красноватых, крутых утесов, на глинистом полуострове, образуемом слиянием рек Енисея и Качи. Занимая выгодное положение при большой судоходной реке, в месте пересечения её главным сибирским трактом, город развивался быстро. Здесь в 1848 г. родился великий художник В. И. Суриков, дед которого был атаманом Енисейского казачьего полка.
Енисейск по значению только второй город на берегах Енисея, хотя он носит название этой реки. В XVII в., когда перевозка товаров шла только водным путем, енисейская ярмарка, на которой меха обменивались на железные изделия, была одной из важнейших в Сибири. Но постройка большой сибирской дороги, проходящей через Красноярск, отвлекла торговлю сюда.
Ниже Енисейска река протекает уже по пустынным местам. Там и сям на берегах показываются бедные деревушки, с полуразвалившимися хижинами, да и те встречались все реже. Одна из этих — Туруханск, считалась городом, и жившие в нем чиновники были такими же ссыльными, как и несчастные, осужденные на невольное пребывание здесь.
В XVIII в. енисейцы служили в пограничной страже Сибирской казачьей линии.
В 1701 г. они двинулись в Саяны (1243 казаков, в том числе 728 енисейских и красноярских с пушками и 515 томских и кузнецких) и прекратили угон хакасов в Джунгарию и Монголию. В 1707 г. на Енисее заложен мощный Абаканский острог.
Ранней весной 1718 г. 300 казаков дворянина И. Нашивонкова поставили Саянский острог в ущелье Западного Саянского хребта (в коридоре при выходе Енисея в Хакасскую степь). Зимой, когда лед сковывал водяной поток на 4 месяца, коридор на протяжении веков служил единственной дорогой из Хакасии в Туву с Монголией, и теперь его надежно «закрыл» сильный пограничный форпост.
При Екатерине II енисейцев стали наделять землями по 6 десятин, но жалованье и продовольственный паек им урезали.
В начале XIX в. казаков уже свели в полки и обучали строевой верховой езде. В 1822 г. из енисейцев, красноярцев и туруханцев сформирован 6-сотенный Енисейский городовой казачий полк (полковой атаман, 6 сотников, 6 хорунжих, 46 урядников, 7 писарей, 7 мастеровых и 600 казаков). Казаки являлись на службу конными со своим обмундированием и снаряжением. В 1839 г. им выдали 458 устарелых кремневых ружей со штыками и 546 пистолетов.
В 1851 г. полк переподчинен Военному ведомству и реорганизован в Енисейский конный казачий полк (861 человек, при развертывании увеличивался до 3000, в 1852 г. — 4391 человек). Срок службы 20 лет: 3 года подготовки, 12 лет строевой и 5 — в запасе. Служба чередовалась: 4 года в строю и 8 лет на льготе. Неспособные к службе уплачивали особый налог в казну. По решению станичного правления, в порядке исключения, разрешалась замена призываемого казака другим по обоюдному согласию. Обмундирование, снаряжение и лошадь казак приобретал за свой счет, оружие, провиант и фураж выдавались от казны. Земельный надел казака — 30 десятин, офицерам — по 60 десятин. Во время Крымской войны енисейцы заняли устье Амура, и некоторые участвовали в боях.
В 1871 г. Енисейский казачий полк упразднен. На службе остались только 2353 человека, из которых для внутренней службы в Енисейской губернии создали Красноярскую казачью сотню (1 командир сотни, 4 командира казачьих команд в посторонних ведомствах, 8 урядников, 1 трубач, 80 казаков, 4 писаря и 6 денщиков). Срок службы — 22 года: 15 лет полевой (с 19 до 35 лет) и 7 лет внутренней (с 35 до 42 лет), с чередованием — 1 год на действительной службе и не менее 2 лет на льготной. В 42 года казаки выходили в отставку.
Все это сказывалось на экономическом благополучии казаков, которым приходилось 5 раз снаряжаться на службу, а в экстренных случаях выходить вне очереди. По сравнению с крестьянами они значительно отставали в производстве зерновых (10,1 % хозяйств совсем не сеяли хлеба, а 9,2 % не имели собственной пашни).
В 1904 г., после нападения 27 января флота Японии на русскую эскадру в Порт-Артуре, Красноярскую казачью сотню развернули в Красноярский 3-сотенный дивизион, который нес охранную службу в городах Томске, Минусинске и Красноярске. В 1906 г. дивизион расформирован и обращен в прежний состав сотни.
В Первую мировую войну енисейцы сразу выставили Красноярский 3-сотенный дивизион, сформировали Каратузскую, Саянскую и Таштыпскую казачьи дружины, отправленные в пограничный Усинский округ. Стали призывать на казачью службу зажиточных образованных хакасов. В 1915 г. сформированы несколько маршевых команд и отправлен на Кавказский фронт Енисейский казачий полк.
В 1917 г. енисейских казаков насчитывали более 14 000 человек обоего пола. Февральская революция открыла перед ними новые перспективы. 25 мая 1917 г. I съезд енисейцев провозгласил создание Енисейского казачьего войска. В сентябре атаманом войска избран есаул А. А. Сотников. В Гражданскую войну енисейские части сражались на стороне белых на Урале и боролись с красными партизанами.
Глава 3Священное море
Далекий и загадочный Байкал, как один из символов Сибири, еще совсем недавно вдохновенно воспевался на застольях и вечеринках. Имя это, видимо, пошло от якутского Бай-хай (Богатое или Счастливое море). Байкал известен у монголов как Далай-Нор, или Священное море. Сибиряки так его и называли, утверждая, что христианская душа может погибнуть здесь «разве только в состоянии смертного греха». Монголы, урианхи и русские негодовали, когда при них Байкал называли озером, говоря, что море гневается, когда его называют озером, и отзывались о нем всегда в самых почтительных выражениях.
Морю Байкал, пятому по величине озеру Земли (33 000 кв. км), во многих русских сочинениях по географии еще в XIX в. давали первое место в мире. При этом, видимо, игнорировали Великие Озера США (так называемое пресноводное Средиземное море), а также озера Шанца (Виктория) и Танганьика в Африке. Тем не менее, хотя Байкал уступает по площади озерам Африки, Нового Света и даже Средней Азии, но превосходит их массой воды, ибо глубина его равна 1373 м. Это открытие сделали зимой 1876 г. ученые — ссыльные поляки Дыбовский и Годлевский.
Вдоль западных берегов Байкала, у выхода Ангары, живописно стоят наиболее грандиозные утесы. Над поверхностью вод поднимаются высокие мысы в виде башен высотой от 195 до 305 м, с выступами, покрытыми сосновым лесом и кустарником. Между этими изрезанными гротами мысами виден амфитеатр гор, поднимающихся над террасами ступенями исполинской лестницы.
Байкал производит на путников грозное впечатление. На берегах нигде не видно жилья или нивы, везде только дикая природа и пустыня. Вид гор меняется очень мало, едва заметно. Один мыс сменяется другим подобным же выступом. За окруженной скалами бухтой открывается другая такая же, потом опять бухта и так далее. Тут поневоле задашься вопросом, не кружит ли возница на одном и том же месте.
Леса, покрывающие скаты гор и узкие полосы прибрежья, состоят из хвойных пород Сибири: сосен, елок или лиственниц. Нигде нет ясеня, вяза, дуба, которые придают такую прелесть ландшафту обилием листвы, разнообразием оттенков зелени и величественным видом высоких стволов. Под конец этот однообразный темно-зеленый колорит соснового бора, как и черноватая крутизна скал, с их красными цветками и коричневыми стеблями, заставляют вспомнить все русские песни о ямщике, степи и пурге.
Байкал слишком обширен, чтобы впадающие в него притоки могли показать заметное течение. Воды на глади озера движутся от одного берега к другому по воле ветров. Один из них известен как баргузин, потому что он якобы выходит из бухты, в которую впадает река Баргузин. Противный ветер, дующий с запада и юго-запада, по имени деревни у западного угла озера зовут култуком.
Озеро замерзает зимой в конце ноября или в начале декабря и снова освобождается ото льда только в мае месяце. Лед постепенно растет от краев все далее к середине, пока, наконец, вся поверхность не покрывается белой скатертью. Но внезапные бури ломают хрупкий слой, и только когда лед от берега до берега приобретал толщину 1,25 м, лихие почтовые тройки проносились без всякой опасности. Но даже и тогда лед не переставал колебаться. Проезжающие ясно слышали глухой шум воды, перекатывающейся под твердым сводом. Иногда от внезапного удара лед начинал сотрясаться и издавать металлический звук. Иногда протяжный треск, как бы стон, возвещал, что лед раскололся, и в массе его появлялись узкие трещины длиной несколько километров. Лошади с разбегу обычно перескакивали их, иногда кибитка проваливалась в мерзлую воду. Но, как правило, все оканчивалось благополучно и путников успевали вытащить на лед.
Понятно, что в этом внутреннем море, на берегах которого не существовало тогда ни одного города, судоходство также было незначительно. Правда, первый пароход задымил на Байкале в 1844 г., но только для переправы между иркутским берегом и дельтой Селенги. В этой части Святого моря и сосредоточивались все перевозки. Здесь проходили товары и пассажиры из Сибири в Китай и в бассейн Амура. Случалось, что неуклюжие, похожие на большие деревянные ящики парусники, гонимые ветром, блуждали в тумане по две недели, чтобы сделать этот небольшой 100 км переход. Правда, управлялись эти суда с большим трудом, поэтому «мореходы» Байкала, буряты или русские, выходили в плавание только при попутном ветре. Между периодом навигации и санной ездой товарные обозы шли сухопутной дорогой вокруг западной оконечности озера.
Байкал получает воды с территории площадью в 320 600 кв. км. При этом бассейн Селенги (в Монголии и в Забайкалье) занимает не менее двух третей. Селенга развертывает свою длинную кривую на протяжении 1100 км. Эта река доступна для плоскодонных судов на всем низовье (от слияния её с Орхоном), и купцы Кяхты отправляли по ней чай. Так от границы Китая до Ледовитого океана шел судоходный путь длиной 4800 км: сначала из Селенги в Байкал, затем из Ангары в Енисей и, наконец, по Енисею до самого моря.
Селенга, Баргузин (по берегам которого жили буряты), Верхняя Ангара (протекающая через гористую страну тунгусов), а также другие притоки приносят в Байкал свои воды. Из озера «убегает» только Ангара — одна из могучих рек Азии. По выходе из широкого залива, осененного лиственницами, Ангара обтекает «Шаманский камень» и стремительно несется по покатости. Скорость течения так велика, что темно-синие, почти черные воды Ангары еще продолжают бежать перед высокими берегами Иркутска, когда все её притоки уже покрылись толстым льдом. Зима давно уже наступила со своими 10- и 20-градусными холодами, а река все еще свободна ото льда и начинает замерзать только после 30-градусных морозов, продолжающихся нисколько дней подряд. Весной разломанные льдины ударяются о ледяные мосты, которые еще держатся на более тихих водах ниже по реке, громоздятся у входа в теснины. Высота этих ледяных гор иногда достигает 42 м. и более.
Между этими теснинами Ангары самая знаменитая — та, в которой река катит стремнины и даже образует водопады, где не могли ходить обычные суда. На протяжении около 70 км вниз от слияния Сибирской Оки и Ангары, из которых последняя получает от этого места новое название — Верхней Тунгуски, следовали 9 порогов (падунов, или шиверов). Рев волн слышали за несколько километров до порогов.
Пароходы проходили эти пороги без особых усилий, но быстрое движение и шум волн волновал пассажиров. Ниже слияния с Илимом Ангара протекает у основания других скал, поднимающихся почти на 183 м. над водой. Это последние вершины берегов реки. Перед слиянием с Енисеем Ангара принимает большой приток Чуну, который приносит ей воды обширного бассейна, орошаемого золотоносными потоками, спускающимися с Саянских гор. Во многих из береговых утесов Ангары залегают пласты каменного угля.
Так же как и на Енисее, русские составляли господствующее население в долине Селенги, на Байкале и по берегам реки Тунгуски. Эвенки и буряты в то время являлись единственными обитателями лесов.
Эвенки и буряты сильно отличались по своему характеру. В то время как эвенк смел и весел, скромен, почтителен и прямодушен, бурят обычно боязлив, угрюм, груб, ко всему равнодушен и плутоват. Его широкое скуластое лицо редко озарялось открытым взглядом. Сильные, коренастые, широкоплечие и дородные буряты, с тяжелой походкой матроса, походили на своих братьев монголов. Главный их порок — пьянство, и хмельное пьянило сильнее, чем русских.
Буряты сами себя называют гуннами, то есть людьми. На берегах Байкала и в окрестностях Иркутска буряты более или менее обрусели и приняли православие. Кое-где шло смешение племен, и, в то время как буряты делались казаками, станичники, в свою очередь, стали походить на бурятов. Во многих селениях трудно было распознать истинную суть жителей, и все они, казаки и буряты, говорили на двух языках. Эта благостная идиллия создавала иллюзию воскресшей Монгольской империи. В станице казак хвастал своим уменьем говорить по-монгольски, подобно тому как в городе цивилизованный русский щеголял своим прекрасным французским диалектом.
Эвенк — исключительно зверолов, бурят, пришедший из степей Монголии, — по преимуществу скотовод, но на берегах озер он стал и рыбаком. Как и калмыки, буряты ездили верхом на быке, но предпочитали лошадь.
Малорослые лошадки бурятов легко делали переезды в 50 и даже в 100 км, сохраняя обычную рысь и не требуя ни корма, ни питья. В конце такой огромной дистанции животные выглядели еще бодрыми. Зимой бурят обычно оставлял своего коня на ночь в открытом дворе, чтобы приучить его к 40- и 50-градусным морозам, от которых гибли лошади другой породы. За это буряты очень ценили своих товарищей, которые переносили их так быстро через степи или леса. Обычай запрещает им убивать или продавать верховых лошадей. Буряты убивали в пищу только тех животных, которые никогда не носили на себе всадника. По преданию, верховой конь должен сопутствовать своему хозяину при переселении его на тот свет. Но лукавые буряты пытались надуть своего бога, привязывая возле могилы какую-нибудь старую, негодную клячу или молодого жеребенка, да и то на тоненькой, некрепкой веревке. Испуганное животное скоро разрывало свои путы и присоединялось к табуну. «Мы отдали его Богу, Бог возвратил нам его назад», — так обычно извинялся наследник умершего. В некоторых округах буряты научились у русских косить сено, пахать землю и сеять хлеб. А в Иркутской губернии они даже стали более искусными земледельцами, чем их учителя. В ведении хозяйства их превосходили только поселенцы-староверы, известные как «семейские», самые трудолюбивые и смышленые из сибиряков.
Буряты, покоренные в XVII в. казаками, давно оставили всякую мысль о возмущении, принадлежат к числу самых мирных подданных России.
Город Кяхта, охранявший границу в бассейне Селенги, долгое время держал монополию торговли с Китаем. В 1728 г., после заключения дружественного трактата между империями, основались на расстоянии каких-нибудь 200 м. одна от другой две купеческие конторы. На южной стороне пограничной черты Маймачен, или Склад, китайцев, на северной — русская Кяхта, защищенная укрепленным постом казаков.
И, может быть, во всем свете не существовало столь замечательного примера противоположности во внешнем виде этих торговых местечек. Кяхта походила на красивый квартал европейского города, и главная её церковь, увенчанная позолоченным куполом, считалась богатейшим храмом Сибири. Маймачен символизировал предместье Пекина, поэтому содержался гораздо лучше, чем другие города севера Китая. Ворота покрывали скульптуры, стены оклеены полосами красной бумаги. Во всех жилищах пели птицы, и загнутые кверху углы крыш увешаны колокольчиками, которые постоянно звонили при малейшем ветерке. Между двумя слободами китайцы воздвигли высокую досчаную стену в форме ширм, чтобы предохранить свои дома от пагубного влияния русской духовности. На этих ширмах они нарисовали иероглиф «счастье». Так, всякое вредное влияние, исходящее из Кяхты, равно как и русское богохульство, задерживалось китайским экраном и отражалось в пустыню.
После Кяхты главный город в бассейне Селенги — Верхнеудинск, лежит у слияния Уды и Селенги, по которой пароходы поднимались сюда. Портом на Байкале для этого города служило село Посольское, дома которого теснились вокруг богатого монастыря на западной стороне устья Селенги. Деревня Лиственничная на берегу залива, откуда выходит Ангара, служила пристанью, где едущие из Иркутска путники садились на суда, чтобы переправиться через Байкал. Култук на западной оконечности озера — рыболовная гавань. Душ-Качан у северного конца бассейна — тоже пристань, где тунгусы платили ясак шкурами пушных зверей.
Столица Восточной Сибири — Иркутск, стоит не на берегу реки Иркута. В 1652 г., через 9 лет после открытия Ангары, казак Иванов основал на левом берегу этой реки, при впадении в нее Иркута, контору для выемки у туземцев шкурок пушного зверя. Но с 1669 г. эта торговая колония переместилась на другую сторону Ангары, к устью её притока Иркута. Здесь мало-помалу выстроился большой город Иркутск. Большинство жителей составляли мужчины: чиновники, солдаты, купцы. Зимой население города увеличивали тысячи золотоискателей, возвращавшихся из окрестных долин.
Иркутск, с широкими и прямыми улицами, низкими домами, гордилась тем, что здесь находится одно из древнейших зданий Сибири. Но это не что иное, как остатки острога, построенного казаками в 1661 г. На триумфальных воротах города, воздвигнутых в 1858 г., после заключения Айгунского трактата, красуется горделивая надпись: «Дорога к Великому океану». Первенство в городе держали винокуренные и водочные заводы.
В ноябре 1722 г. казаков Иркутской провинции определили для службы на границе с Китаем и разрешили их семьям жить в острожках-караулах.
В 1758 г. 400 семей переселены в Забайкалье для охраны Акшинского участка границы. В 1761 г. из них формировали команды пограничников, в том числе на Тункинской дистанции. Через 3 года на их усиление вновь переселили часть иркутских казаков. В мае 1798 г. Военная коллегия учредила в Иркутске 5-сотенный казачий полк (4 сотника, 8 урядников, 16 капралов, 379 казаков — всего 407 человек). В 1798 г. казаки Иркутской губернии переданы гражданскому ведомству.
В 1822 г. из казаков сформирован 6-сотенный Иркутский городовой конный полк. В 1851 г. полк переподчинен Военному ведомству и реорганизован в Иркутский конный казачий полк.
В 1871 г. полк упразднен и сформирована отдельная Иркутская казачья сотня (1 командир сотни, 1 помощник командира, 4 командира команд, 12 урядников, 1 трубач, 110 казаков, 4 писаря и 6 денщиков). Срок службы: полевой 15 лет и внутренней 7 лет, с чередованием — 1 год на действительной службе и не менее 2 лет на льготной. По достижении 42 лет казаки выходили в отставку. Казаки, находившиеся на льготе, подчинялись гражданскому ведомству (МВД). По свидетельству П. А. Кропоткина, посетившего Тункинскую дистанцию, казачьи станицы постепенно стали утрачивать свой особый облик, а казачье население непрерывно смешивалось с коренным бурятским населением. Нередко можно было встретить казаков и казачек с бурятскими лицами, свободно говоривших по-русски и по-бурятски, занимавшихся как земледелием и скотоводством, так и охотой и рыболовством.
В 1904 г. с началом Русско-японской войны казаки развернули Иркутскую казачью сотню в 3-сотенный дивизион и взяли под охрану монгольскую границу в долине Иркута. В 1906 г. дивизион расформирован и обращен в прежний состав сотни.
В Первую мировую войну казаки выставили Иркутский 3-сотенный дивизион. В 1915 г. сформированы несколько маршевых команд и отправлен на фронт конный полк.
В 1917 г. иркутские казаки насчитывали свыше 12 000 человек обоего пола и пользовались 81 тыс. десятин земли. В марте 1917 г. Учредительный круг провозгласил создание Иркутского казачьего войска. Первым атаманом стал генерал П. П. Оглоблин. В Гражданскую войну иркутские казаки сражались на стороне белых и боролись с отрядами красных партизан.
Глава 4. Моряки на Амуре
Если император Петр Великий вывел Русь к Балтике, а Екатерина II — на Черное море, то Николай I в середине XIX в. обеспечил свободный речной выход в Тихий океан, так как огромная империя уже не могла играть в Азии роль только сухопутной державы и вознамерилась стать еще и морской. А для господства в водах Тихого океана требовались военно-морские базы.
Так как Китай почти 150 лет не допускал никого плавать по Амуру, эту реку не удавалось исследовать. Между тем Амур мог дать ожидаемые выгоды только при условии, что его устье доступно для судов с моря. И после реформ Петра I Великого, прекратившего самоизоляцию Москвы и основавшего Российскую империю, интерес к Амуру возрос. Для этого с конца XVIII в. из Петербурга сюда посылались гидрографические экспедиции, сделавшие ошибочный вывод о недоступности реки с моря.
Исследователей смущали слухи, что Китай якобы защитил Амур мощными крепостями и сильной флотилией. Лишь в 1844 г. Николай I приказал выяснить судоходность Амура с моря. Но, опасаясь насторожить Англию и Китай, это не сделали. Год спустя к устью реки пошел небольшой бриг Российско-Американской компании «Константин» под командованием поручика корпуса штурманов Гаврилова. Однако из-за. недостатка средств и по болезни Гаврилову не удалось выполнить поручение. Неудача побудила Николая I отказаться от этих попыток.
Но вопрос вскоре возбудил капитан-лейтенант Г. И. Невельской (1813–1876). Собрав исторические сведения об Амуре и сопоставив все факты, Невельской сделал вывод, что устье Аура проходимо. Назначенный командиром транспорта «Байкал», которому предстояло идти в Тихий океан, Невельской просил разрешения исследовать устье Амура. Ходатайство это, поддержанное генерал-губернатором Восточной Сибири Н. И. Муравьевым (впоследствии графом Амурским) и начальником главного морского штаба, адмиралом, князем А. Е. Меншиковым, представили императору Николаю I. Прибыв в Петропавловск и сдав груз, пылкий Невельской, не ожидая высочайшего разрешения, направился к устью Амура и здесь 42-дневным плаванием блестяще подтвердил правильность своих предположений: Амур оказался доступным для морских судов.
Одновременно Невельской открыл: 1) что Сахалин, который все считали полуостровом, есть остров, отделенный от материка удобным для морских судов проходом; 2) что Амурский лиман имеет два доступных входа со стороны моря — из Татарского пролива и из Японского моря, и 3) что на юго-восточном берегу Охотского моря имеется закрытая от всех ветров бухта святого Николая, превосходящая своими качествами бухты всех русских портов на Дальнем Востоке.
Так удалось рассеять почти 200-летнее заблуждение, и Сибирь, отрезанная от океана тундрами, горами и тайгой, получила возможность сообщения с побережьем. Послав донесение в Петербург, Невельской продолжил исследование реки. Между тем эту бурную деятельность петербургские старцы встретили враждебно и предлагали наказать его за дерзкий, самовольный уход из Петропавловска. Однако император Николай I не только простил Невельского, но и наградил чином капитана 2-го ранга.
В начале 1850 г. Невельской прибыл в столицу и представил материалы экспедиции к Амуру. Вскоре его снова послали на Восток, в распоряжение Н. И. Муравьева, для дальнейшего исследования реки. Несмотря на явные стратегические выгоды, Особый комитет, опасаясь конфликта с Китаем и Англией, разрешил основать на восточном побережье Охотского моря лишь одно зимовье (Николаевский пост), строго запретив активные шаги в лимане Амура.
Но энергичный Невельской начал действовать на свой страх и риск. Прежде всего он решил убедиться, какие меры принял Китай для обороны реки. К великому изумлению, оказалось, что Китай игнорирует Амур, не имея по берегам его от устья до Хинганского хребта никаких крепостей или военных постов, а тем более, военной флотилии. Выяснилось также, что племена, живущие по Амуру, Сунгари и их притокам, не платят Китаю податей (ясака). Знакомый с историей межгосударственных отношений Китая и России, Невельской изучил Нерчинский трактат 1689 г. и убедился в историческом праве России на Амурский край.
Так, 150 лет Россия, имея права на Амурский край, не использовала их из-за географического и политического невежества своей элиты. Невельской решил объявить принадлежащим России Приамурский край с островом Сахалин, и 1 августа 1850 г. на мысе Куегда в недавно основанном Николаевском посту русские моряки подняли андреевский флаг.
Однако решительные действия Невельского вызвали недовольство чиновников. И на этот раз Особый комитет счел его поступок дерзостью, достойной разжалования в матросы, о чем и доложил императору. Но, получив от Н. И. Муравьева донесение, Николай I назвал поступок Невельского «молодецким, благородным и патриотическим», наградил его орденом Владимира 4-й степени и на докладе Особого комитета положил свою легендарную резолюцию: «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен».
Для исследования края и охраны Амура в Николаевском и Петровском посту разместилась Амурская экспедиция капитана 1-го ранга Невельского (несколько морских офицеров и 60 матросов).
Прибыв в 1852 г. к месту назначения, Невельской начал исследование края. Почти за 4 года экспедиция (лейтенанты Бошняк, Куприянов, мичманы Чихачев, Разградский, Петров, прапорщик корпуса штурманов Воронин, доктор Орлов, топографы Штегер и Попов, и приказчик Российско-Американской компании Березин) провела опись берегов, составила ряд карт и собрала материалы для будущих дипломатических переговоров с Китаем. Терпя лишения от недостатка провизии, топлива, перевозочных и других средств, подвергаясь опасности среди диких племен, моряки, почти отрезанные от культурного мира, провели колоссальную работу национального значения. Благодаря этому Россия приобрела богатый край, положив начало своего развития на берегах Тихого океана. Неся огромную ответственность перед Родиной, моряки несколько раз сознательно превышали данные им полномочия и, побуждаемые патриотизмом, на своих плечах вынесли всю тяжесть этой славной работы.
Вот её результаты: 1) открыв вход в Амур с моря, Невельской и его сподвижники объявили Амур принадлежащим России; 2) присоединили к России Сахалин, Уссурийский край и побережье от устья Амура до границы с Кореей; 3) исследовали край по хребту Хингана, бассейну рек Уди и верхнего Амура, доказав, что со времени Нерчинского трактата 1689 г. Петербург имеет права на владение этим краем; 4) разрешили вопрос о необходимости обладания для России побережьем к югу от Амура, открыв несколько удобных бухт и гаваней (Де-Кастри, Императорская гавань и другие); 5) своим справедливым, гуманным и внимательным отношением к инородцам возбудили их симпатии к России и обеспечили мирное присоединение новых областей; 6) открыли залежи каменного угля на Сахалине.
Н. И. Муравьев-Амурский, как трезвый политик, полагал, что единственным способом для России остаться среди великих держав является широкий выход к Тихому океану, интенсивное освоение так называемой русской Калифорнии на Аляске и активное заселение Дальнего Востока. Дипломаты Петербурга проявляли здоровую осторожность, но Муравьев не стал ограничивать себя бюрократическими препонами. С учетом этого в 1851 г. генерал-губернатор Восточной Сибири приказал основать посты Николаевск, блцз устья Амура, Мариинский и Александровский на оконечностях перекатов, соединяющих Амур с заливом Де-Кастри. Он, создав Забайкальское казачье войско, куда привлек потомков донских и запорожских казаков, наметил пути выхода к Великому океану и заложил новые города.
Тяжелые времена пришлось пережить русским в ходе Крымской войны, когда, ввиду реальной западной угрозы, пришлось укреплять побережье Сахалина и прочие земли, не защищенные от нападений кораблей Франции и Англии, эскадра которых бомбардировала Петропавловск-Камчатский. Но надежды давал быстрый рост русского населения на Дальнем Востоке — от 1,5 млн человек в 1811 г. до 2,7 млн в 1851 г.
В 1854 г. генерал-губернатор сам спустился по реке во главе маленькой армии. На протесты китайских чиновников Муравьев-Амурский ответил тем, что показал им свою флотилию из пароходов, барок и плотов, вооруженных пушками. Во время Крымской войны, построив ряд укреплений, Россия окончательно овладела левым берегом Амура.
После окончания Крымской войны 1854–1855 гг. император Александр II поручил Н. И. Муравьеву вести переговоры с Китаем о новых границах между империями. Начавшиеся в 1857 г. переговоры удачно завершились 15 мая 1858 г. Айгунским договором, по которому весь Приамурский и Уссурийский край отходил России. Объявляя об успешном окончании многолетних трудов Амурской экспедиции, Н. И. Муравьев издал приказ: «Товарищи, поздравляю вас. Не тщетно трудились мы: Амур стал достоянием России. Святая православная церковь молит за вас, Россия благодарит. Да здравствует император Александр II и процветает под его кровом вновь приобретенная страна». Так, благодаря энергии, смелости, патриотизму и трудам Невельского Россия приобрела свободный выход к Тихому океану.
Наконец, в 1860 г., после того как союзные войска Англии и Франции заняли столицу Китая, Петербург приобрел большие территории. Без всякой войны, только искусной дипломатией, Китай уступил на юг от Амура и на восток от его притока Уссури — сначала на правах общего владения, а затем в полную собственность — области морского прибрежья до границ Кореи.
Только при Александре II началось строительство военно-морской базы на Тихом океане. Это в значительной мере изменило геополитическое положение России в мире.
Глава 5. Самая дальняя украйна
Амур, как и три другие великие реки Сибири, всегда имел большое значение как исторический путь русских переселенцев. В старину он служил дорогой монголам, маньчжурам и всем приходившим в движение народам востока Азии. Эта река стала продолжением Сибирского тракта, по которому следовали, но уже в противоположном направлении, казаки-завоеватели и русские колонисты. Нижнее течение Амура дополняет естественный путь, который начинается на расстоянии почти 10 700 км в устье Невы. Вместе с тем Приамурье предоставляло людям ту важную выгоду, что оно находится в более умеренном (сравнительно с остальной Сибирью) климате.
Более половины бассейна Амура лежит в Монголии и Маньчжурии. Поверхность земель, изливающих в эту реку свои воды, составляет около 2 048 000 кв. км, что в 4 раза превосходит площадь Франции. Если рассматривать реку Керулен как составную часть бассейна Амура, то общее протяжение реки и её притоков составит 5000 км.
Один из притоков Амура, Керулен, начинается в горах Монголии Кентей и, протекая на север вдоль основания одной из террас плоскогорья Гоби, изливается в озеро Далай. Это Святое море (таково значение монгольского слова далай) принимает в себя также реку Урсун, исток озера Буир-нор. Из озера лениво вытекает узкий поток мутной воды, Далай-гол, соединяющийся с речкой Хайлар, составляющей живой исток реки Аргунь.
Речка Хайлар после соединения с речкой Далайгол, получив имя Аргунь, течет на северо-восток, параллельно цепям Станового хребта, образуя границу между Китаем и Сибирью.
Река Шилка, соединившись с Аргунью у мыса Стрелка, называется с этого места Амуром. Бассейн Шилки почти весь лежит в России. Только река Онон (которая вместе с Ингодой является главным притоком Шилки) начинается в Монголии. Аргунь превосходит Шилку длиной своего бассейна, но Шилка, протекая по более сырой области, катит больше вод.
Прозрачная Шилка важна сама по себе. Если для проводящих всю жизнь в седле монголов излюбленной дорогой служила звонкая почва степей, то станичникам, предпочитавшим спускаться или подниматься по рекам, судоходная в низовьях Шилка давала прямой путь на восток, по другую сторону гор Хингана. Воды Шилки носили струги и челны казаков, не раз пытавшихся утвердиться на берегах Амура или поддержать уже основанные там станицы, прежде чем Муравьев-Амурский в 1853 г. не овладел окончательно всем течением главной реки дальней украйны.
Происхождение имени Амура неизвестно. Одни производят его от гиляцких слов «Я-мур», означающих Большую реку. Для других оно есть не что иное, как измененное название Маму, употребляемое коренными жителями, обитающими по нижнему течению реки. Третьи, наконец, полагают, что имя это пошло от того, что первые казаки, укрепившиеся в верховьях Амура, в городке Албазин, на берегах ручья Эмури, впоследствии стали придавать долине этого маленького потока, столь храбро оспариваемой ими, легендарную важность. Так что прозвище Эмур или Амур стало наименованием всего края и протекающей через него великой реки.
У мыса Стрелки, в месте слияния Шилки с Аргунью, Амур имеет уже от 5,7 до 7,1 м. глубины, а ширина его около 500 м. Правый берег Амура, как правило, выше левого. После того как с левой стороны в реку вливаются притоки Зея и Бурея, Амур, ударяясь о цепь гор Малого Хингана, проходит через нее ущельем в 170 км длиной. В конце XIX в. вдоль реки здесь существовала только тропинка, да и та исчезала под водой во время разливов. Всадникам, чтобы попасть с одной стороны хребта Малый Хинган на другую, приходилось удаляться от берега Амура и пробираться с большим трудом через леса, объезжая выступы гор или мысы в несколько сот метров высоты. После выхода из этого ущелья Амур изгибается к востоку, затем к северо-востоку, следуя толчку, который сообщает ему могучая река Сунгари (то зеленоватого, то молочного цвета, откуда и произошло маньчжурское название Молочной реки).
Выше впадения Сунгари Амур и его притоки имеют изменчивую высоту воды, и уровень их быстро падает летом. Поэтому судоходство среди порогов очень рискованно. Ниже слияния с Сунгари в период летних дождей Амур принимает вид моря. Острова покрываются водой, река, разветвляющаяся на протяжении 10–20 км, сливается в один безбрежный поток. Иногда деревни уносились вмести с крутоярными берегами, на которых они стояли. И вырванные с корнем деревья, даже целые леса плыли длинными вереницами, увлекаемые течением. Поэтому казакам часто приходилось переносить свои прибрежные станицы.
Сунгари всем своим течением находится в Китае. Река орошает бассейн с многочисленными городами и возделанными равнинами. Но русский Приамурский край и сопредельная страна по течению Сунгари, хотя и составляли часть одного бассейна, имели разные центры притяжения. На Амуре движение людей и товаров шло с запада на восток, из Иркутска в тогда ещё станицу Хабаровку и на берега Тихого океана. А население китайского бассейна Сунгари устремляло свои взоры на юг, к Мукдену, Желтому морю и Пекину. Сообщение между Сунгари Китая и русскими купцами случалось очень редко.
После Сунгари главным протоком нижнего Амура считалась река Уссури, которая только с 1860 г. стала частью России. Выбранная как граница между империями, она течет с юго-запада на северо-восток в продольной впадине, разделяющей два параллельных хребта Шань-Алинь и Сихотэ-Алинь. Долина Уссури служила военным и торговым путем, идущим с берегов Амура к южным портам русской Маньчжурии.
Уссури принимает это имя только в средней части своего бассейна, ниже впадения всех верхних притоков. Из них только один — река Сунгача выходит из так называемого «Средиземного моря», ибо таков смысл китайского Хань-кай, от которого пошло наименование обширного озера Ханка площадью 3400 кв. км. Глубина его, несмотря на громкое название, не превышает 10 м, но можно идти поперек озера на расстоянии 1 км, не находя более 30 см воды. Однако в период летних дождей, приносящих огромное количество воды в Нижний Амур, Ханка выходит из берегов и разливается на огромное пространство. В низменной равнине «Средиземное море» очень богато рыбой. В первые годы колонизации края и в реке Уссури рыба всякой породы водилась в изобилии, в особенности стерлядь, карпы и лососи. Переходя вброд потоки, которыми река сообщается с озером, в период нереста, путники просто руками ловили рыбу десятками. В некоторых местах рыба кишела так, что слышался глухой шум от её плавников. Озеро Ханка покрыто метровым льдом 5 месяцев. В бассейне Амура зимой термометр часто показывает минус 40 градусов, а в Нерчинском заводе нередко случались даже 45-градусные морозы. Зато летом жара там почти так же сильна. Эта часть Сибири, хотя она лежит на берегах Тихого океана, находится, однако, в области континентального климата.
Большая река Амгунь, спускающаяся с Бурейских гор, соединяясь с Амуром, образует нечто вроде внутренней дельты. Против этой дельты, недалеко от гиляцкой деревни Тыр, высятся на скале правого берега, три колонны — из мрамора, порфира и гранита, покрытые монгольскими надписями. Эти пограничные знаки Срединной империи в конце XIII — начале XIV вв. воздвигла династия Иоань. Но, по преданиям казаков, они обозначали предел завоеваний Александра Македонского, который «спрятал там свое оружие и оставил колокол».
Сразу же ниже утеса Тыр Амур изгибается к северо-востоку, затем к востоку и, наконец, изливается в мелководный лиман Татарского пролива. Все пространство от берегов континента до острова Сахалин занято подводными мелями, между которыми извиваются судоходные фарватеры, которые перемещаются после каждой бури. И лоцманам приходится каждый раз следовать с лотом в руках. Затруднения при входе, а также продолжительное замерзание льда, запирающее устье Амура 6 месяцев в году, затрудняли торговлю. Плавание в лабиринте низовьев Амура, малоизученном даже в XIX в., было довольно опасным. Так, во время одной бури более 40 барок, нагруженных хлебом, потонули на фарватере. Три четверти продовольствия для Николаевска и постов Уссурийского края поглотили волны.
Поэтому Петербургу пришлось обратить внимание на юг Амура, чтобы найти там порты, способные обеспечить торговлю со всем миром. МИД начало бурную дипломатию, и в 1858 г. добилось совместного с Китаем владения областью морского прибрежья между Амуром и Кореей, затем, в 1860 г., оформило ее в исключительную собственность России.
Тунгусы Амурского края делились на колена, из которых иные мало общались друг с другом или даже явно враждовали между собою. Обманы и надувательства русских и якутских торговцев еще во второй половине XIX в. не успели испортить их нравы, и путешественников удивляла безукоризненная честность тунгусов.
Гольды — одно из племен эвенков, встречались преимущественно на правом берегу Амура и на берегах Сунгари и Уссури. Народ робкий и боязливый, они редко соприкасались с китайцами, маньчжурами или русскими. Гольды питались почти исключительно рыбой и проводили столько же времени на воде, как и на земной тверди. Когда на реке сильное волнение, они плавали на больших лодках с обрубленным четырехугольным носом. А в тихую погоду быстро скользили по гладкой поверхности вод на своих легких челнах из березовой коры.
Колонизация шла медленно. Из-за неудачного выбора мест около болот или лесных чащей, слишком трудных для расчистки под пашни, многие поселения пришлось покинуть. Однако военные посты, рыболовные станции, склады съестных припасов обеспечили славянам надежные точки опоры. Русское население росло в Амурских степях около Благовещенска и в бассейне Уссури. Тогда как казаки, поселенные на нижнем течении Уссури, в станицах на расстоянии от 25 до 32 км одна от другой, жили в крайней бедности.
Несколько семей из Финляндии, получив земли в верховьях Уссури, покинули их и перебрались во Владивосток. Чехи по собственной инициативе предлагали колонизовать долину Уссури и маньчжурское прибрежье, но с условием организации свого муниципального правления. Однако Россия отвергла эти предложения, признав их идеологически вредными и опасными для империи. Можно сказать, что все попытки колонизации в бассейне Амура не имели успеха. Чтобы в два года занять линию от Забайкалья до Владивостока, в спешке и любой ценой основывались казачьи станицы. Но все выбранные места оказались непригодными для земледелия. Вообще, колонисты лучше приживались и преуспевали там, где они менее всего подвергались вмешательству и надзору властей.
Город Охотск в XIX в. никогда не имел более 1000 жителей. Тем не менее его слабенький порт в лимане рек Охоты и Кухттуи всё-таки работал. До 1807 г., когда впервые пошел корабль из Кронштадта в Охотск, мимо Мыса Доброй Надежды, вся провизия и предметы, необходимые для Сибирской флотилии, отправляли из Якутска сухим путем. Для перевозки этой клади через Алданские горы каждый год требовалось по 30 000 лошадей. В 1844 г. американская компания для рыбной ловли и торговли мехами пушного зверя перевела свои конторы и верфи из Охотска в Аян, занимающий более благоприятное положение на том же берегу моря, но тремя градусами ближе к экватору, в менее суровом климате. Другой город, состоящий из нескольких десятков домов, стоит недалеко от юго-западного угла Охотского моря, на реке Уде. Это Удский острог — один из древнейших казачьих постов.
Русские городки на Амуре, основанные значительно позже Охотска, быстро превзошли древний город, державший в своих руках торговую монополию на Тихом океане. Столица Забайкалья Чита, построенная в равнине, открытой всем ветрам, имела важный административный ресурс. Но река Ингода, которая вступает ниже Читы в горное ущелье, становилась судоходной только во время весеннего разлива. И только в этот непродолжительный промежуток времени по ней отправлялись барки с хлебом, солью, солониной и мануфактурой для всех колоний Амурского края. Суда эти строились в громадных лесах, тянувшихся выше Читы.
Нерчинск перенесли с 1812 г. на левый берег Нерчи, в 4 км от Шилки, по которой могли ходить лишь мелкие суда. Начальный пункт крупнотоннажного судоходства находился в селе Сретенском, где имелись склады и механические мастерские. Здесь зимовала большая часть русских судов, плавающих на Амуре.
Однако Нерчинск, как рынок всей области, имел большее значение. Здесь встречались для обмена русские и тунгусы. На многочисленных рудниках Нерчинского округа добывали серебросвинцовую руду, ртуть, медь, железо, олово и цинк. Золотые прииски, залежи каменного угля, месторождения драгоценных камней, наконец, минеральные источники — все это придавало особую значимость городу. Здесь гноили декабристов и других политических ссыльных, осужденных на работы в рудниках. Главная карательная колония России находилась в Карийских золотых приисках, расположенных на берегу Шилки, ниже села Стретенского.
Со времени первых вторжений казаков на берегах Амура уже имелись города. Среди них древний Албазин — крепость на левом берегу Амура, захваченная в 1651 г. атаманом Хабаровым. Китайским войскам пришлось осаждать и брать Албазин три раза. У подножия крепости казаки выстроили большую станицу, которая обросла деревьями и кустарником, превратившись в живописную зеленую горку.
Построенный солдатами Благовещенск, с его широкими улицами, обставленными низкими домами с красными крышами, и голыми окрестностями, наводил уныние. Особенно в сравнении с многолюдным китайским городом Айгуном, стоящим на левом берегу Амура, в 37 км ниже Благовещенска.
Большинство поселенцев в окрестностях Благовещенска составляли трудолюбивые раскольники-духоборы. Эти люди без опеки военных начальников выбирали места для своих деревень на реках Зее и Завитой. При переселении их из России по весне первыми пришли молодые парни и мужики, с запасами провизии и лошадьми, которых они обменяли у маньчжур на рабочих быков. И когда через несколько месяцев прибыли семьи, избы уже стояли, а упряжки в 6, 7 или 8 пар волов расчистили чащи мелкого дубняка. Вскоре деревни переселенцев имели цветущий вид и резко контрастировали с печальными казачьими станицами, устроенными по приказу начальства среди мелкого кустарника, скал или болот. Лишь одна из самых богатых станиц — Михайло-Семеновская, располагалась у выхода из ущелья реки Бурей.
Станица Хабаровка считалась столицей Нижнего Амура и морского прибрежья. Названная так в честь неустрашимого казачьего атамана Ерофея Хабарова, который первый спускался вниз по течению Амура почти до самого устья, Хабаровка стояла на скате холмов, даже крутых утесов, господствующих над правым берегом Амура, при впадении в него Уссури. Её удачное географическое положение в точке разделения трех больших судоходных путей, образуемых Средним и Нижним Амуром и его притоком Уссури, давало экономические выгоды.
Русские колонии в низовьях Амура оказались наименее удавшимися из всех поселений Сибири. Некоторые из основанных там сел пришлось даже совсем покинуть из-за крайне неблагоприятных условий, дождей и неплодородной почвы, болотистой в низинах, каменистой на покатостях высот, покрытых большими деревьями. Софийск и Мариинск сохранились благодаря своему положению на Амуре при входе в долину, ведущую к заливу Де-Кастри. Николаевск (бывший гиляцкий Чербах) как порт устья Амура немного работал летом. Там имелись даже конторы американских купцов, но почти все местное население города составляли солдаты и чиновники. Даже вольные жители смотрели на себя как на ссыльных, и большинство их жило здесь лишь временно. В Николаевске (этом лагере из деревянных домиков) женщины составляли незначительное меньшинство.
Владивосток — само имя свидетельствует о важном политическом значении, которое придавали ему основатели этой военно-морской базы в 1860 г. Пролив, соединяющий Амурский и Уссурийский заливы, назвали Восточным Босфором, а гавань, в которую ведут проходы пролива, врезающегося полукругом в полуостров Муравьева-Амурского — Золотой Рог. Из этого видно, что городу-крепости предназначалась роль Второго Рима. История показала всю зыбкость этих честолюбивых планов относительно обоих Стамбулов. Ибо половину горожан составляли китайцы и корейцы. Манзы, джонки, сараи и вся их домашняя утварь придавали Владивостоку своеобразную азиатскую физиономию, совершенно отличную от славянских городов. В 1880 г. Владивосток стал самым оживленным русским портом на Тихом океане. Впервые, благодаря усилению этой базы, Россия оказалась более сильной, чем Великобритания, в морях Китая и Японии. Но расходы по возведению на берегах Золотого Рога: доков, плотин, верфей и арсеналов — оплатили налогоплательщики, а не частные предприниматели. Половину населения города составляли солдаты, чиновники, освобожденные каторжники и ссыльные поселенцы. Только несколько ремесленников представляли тут добровольно поселившихся русских. Женщины встречались очень редко. Вообще Владивосток имел вид военного. Розничная торговля находилась всецело в руках китайцев.
Забайкальское казачье войско формировали из казаков (появившихся здесь впервые в 1639 г.), эвенков и бурят, ставших здесь внушительной опорой Петербурга. Об этом сообщал в 1726 г. императрице Екатерине I чрезвычайный посол в Китае граф С. В. Рагузинский. Эта украйна поражала грандиозным пространством, но, несмотря на обилие богатств, очень запустела из-за глупости прежних правителей. На границе с Китаем не оказалось ни одного укрепления или крепости. Города выглядели как села с деревянными церквами и в случае нападения могли сгореть в два часа.
Однако, все разведав, посланник довольно спесиво отозвался и о Китае тех лет: «Они войны сильно боятся, но от гордости и лукавства не отступают; и если бы граница вашего императорского величества была в добром порядке, то все можно делать по-своему. Государство китайское вовсе не так сильно, как думают и как многие историки их возвышают; я имею подлинные известия об их состоянии и силах, как морских, так и сухопутных. Ханом никто не доволен, потому что государство свое притесняет и уже несколько тысяч людей казнил, а несколько миллионов ограбил; в народе нет ни крепости, ни разума, ни храбрости, только многолюдство и чрезмерное богатство. Хан тешится сребролюбием и домашними забавами. Никто из министров не смеет говорить правду, они тешат хана лживыми рапортами и беспрестанной стрельбой, пушечной и ружейной, будто для воинских упражнений, а более для устрашения народа и ханских родственников, чтоб не бунтовали».
Посланник Петербурга укрепил города и села, поставил крепость на Чикойской Стрелке и рассчитывал на преданность доблестных бурятов. Затем Рагузинский объяснил чиновникам Китая, что прежде Россия, участвуя в трех войнах против Швеции, Турции и Персии, которые все закончила чрезвычайно для себя выгодно, сносила многие унижения от них. «Теперь же, не имея ни с кем войны, послала меня к вам искать дружбы и удовлетворения».
И 20 августа 1727 г. на реке Бурее заключили договор, уточнивший границы. Для этого на речке Кяхте и сопке Орогойте установили караульные знаки двух империй. Между ними тут же началась торговля.
В 1762 г. сформирован 5-сотенный полк эвенков, а в 1764 г. — 4 полка бурятов.
В начале XIX в. для службы на границе из городовых Нерчинской и Верхнеудинской команд казаков сформирован 6-сотенный Забайкальский конный полк.
В 1851 г. из городовых казаков, бурят и эвенков создано Забайкальское казачье войско. Казаки сформировали 3 конных полка (№ 1–3), эвенки — 1 конный полк (№ 4), буряты — 2 конных полка (№ 5, 6) и крестьяне Нерчинского заводского округа — 12 пеших батальонов (№ 1–12). Всего в войске числилось 48 169 казаков, из них на действительной службе в конных частях — 5230 человек, в пеших — 12 486 человек. Штаб войска квартировал в Чите. Станицы стояли в восьми округах: Читинском, Акмолинском, Баргузинском, Верхне-Удинском, Нерчинском, Нерчинско-Заводском, Селенгинском и Троицко-Савском.
Забайкальцы охраняли границу, преследовали контрабандистов, ловили беглых, конвоировали этапы, охраняли заводы и золотые прииски, а также отбывали воинскую повинность за пределами своего края.
Кроме службы казаки занимались охотой, рыболовством, скотоводством и хлебопашеством, которое, однако, из-за неблагоприятного климата давало малый урожай. Мороз в некоторых районах доходил до 50 градусов по Цельсию, а ураганные ветры зимой часто сдували не только снег, но и верхний покров почвы. Поэтому сеялись одни яровые хлеба со слабой урожайностью.
При аннексии берегов Амура главные силы отряда генерал-губернатора Муравьева составляли забайкальские казаки. В 1856 г. они же начали осваивать Амурскую область, и до 1862 г. туда переселились свыше 3000 семей.
В 1881 г. войско насчитывало 150 000 человек обоего пола, в том числе 74 000 мужчин, комплектовавших 4 конных полка и 2 усиленные конно-артиллерийские батареи в мирное время и 12 конных полков и 4 батареи в военное время.
Забайкальцы учредили одну стипендию для студента Военно-медицинской академии, две стипендии в Иркутской технической школе и четыре стипендии в Читинской гимназии.
К началу XX в. Забайкальское казачье войско состояло из 91 000 душ мужчин и 89 000 женщин. Из них 25 000 ламаитов, а остальные православные. В мирное время войско выставляло 3 конных полка, 6 пеших батальонов и три 6-орудийные батареи. По мобилизации военного времени их число утраивалось.
В 1913 г. население войска превышало 280 000 лиц обоего пола, из них служили в мирное время до 3000 казаков, комплектовавших 1 гвардейскую полусотню, 4 конных полка и 2 батареи.
Всего 63 станицы и 516 поселков войска владели 10 млн десятин земли.
Забайкальское войско заявило о себе во время борьбы с Боксерским восстанием в Китае и прославилось во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. Победами под Пекином, Тяньцзином, Эюром, Хинганом, Цицикаром, Мукденом, Гензаном забайкальцы по праву гордились.
В Первую мировую войну казаки выставили 9 конных полков, гвардейскую полусотню и 5 батарей — всего 14 000 человек.
После падения монархии забайкальцы поддержали советскую власть, и их значительная часть сражалась в революционных партизанских отрядах. В конце 1920 г. Забайкальское войско ликвидировано. Многие сторонники белых погибли в боях, небольшая их часть вместе с семьями поселилась в Китае. Уцелевших казаков края вскоре репрессировали.
Форпостом освоения Приамурья стало укрепление Албазин. В 1684 г. Москва объявила прилегающие земли воеводством, но не удержала его за собой.
Возвращение стало возможным только в 1854 г. Забайкальцы высадились на левый берег Амура и основали станицы. В 1857 г. сюда переселили 450 семей численностью 1850 человек, и 17 станиц заняли пространство свыше 1000 км от Стрелки до Хингана.
В 1858 г. из забайкальцев создано Амурское казачье войско. Поселения казаков заняли берега Амура и Уссури. В 1889 г. станицы и поселки на реке Уссури выделены в отдельное Уссурийское казачье войско, а Амурское войско пополнили 62 семьи забайкальских и 1052 семьи донских, кубанских и оренбургских казаков.
К 1903 г. амурцы насчитывали 30 000 душ обоего пола и 1000 иногородних. Кроме охраны границы, казаки из 7 станиц с их выселками выставляли конный полк, а из остальных трех станиц с их выселками — пеший полубатальон.
Земельные юрты состояли из пахотных, луговых и лесных угодий (по 40 десятин на казака). Однако земля не давала благополучия. При поголовной военной службе семьи не всегда могли обработать свой пай. Кроме того, часто приносили убытки разливы Амура и проливные летние дожди. Малоснежные и суровые зимы не позволяли сеять озимые, случался массовый падеж скота. Подспорьем в хозяйстве служили рыболовство, охота, содержание почтовых станций, заготовка дров для пароходов, а иногда добыча серебра и золота.
В 1913 г. войско насчитывало 49 000 человек обоего пола и проживало в 12 станицах, 69 хуторах и 15 выселках (970 000 десятин земли). Столицей являлся город Благовещенск. Управлял казаками военный губернатор Амурской области как наказной атаман.
В мирное время казаки комплектовали: гвардейский взвод, конный полк и Амурско-Уссурийскую казачью флотилию (пароход «Атаман», катер «Дозорный» и баржа «Лена»).
Амурцы прошли боевое крещение в Китае в 1900–1901 гг., прославились на Русско-японской войне 1904–1905 гг.
В Первую мировую войну войско выставило 4 конных полка, 5 особых сотен, конно-артиллерийскую батарею, гвардейский взвод — всего 5700 человек.
После падения самодержавия большая часть фронтовиков поддержала соввласть. Но в марте 1918 г. контрреволюционные амурцы свергли большевиков в Благовещенске. Но через неделю, после боя с революционными частями, им пришлось бежать в Китай. В начавшейся братоубийственной бойне значительная часть казаков сражалась в составе красных партизанских отрядов. В конце 1920 г. Амурское казачье войско ликвидировано.
Становлению Петербурга на Дальнем Востоке во многом способствовала река Амур. Первоначальная казачья колонизация края шла исключительно по рекам: Амуру, Зеи и Уссури. И вплоть до XX в. они служили наиболее дешевыми, удобными, а часто и единственными путями сообщения. Даже при постройке Сибирской железной дороги по рекам Приамурья подвозили строительные материалы, а затем они стали своеобразными подъездными путями этой магистрали.
Но судоходство здесь затруднялось ежегодным мелководьем, особенно по Шилке, Верхнему Амуру и Уссури, и поздним вскрытием Нижнего Амура. Осложнял навигацию и мелкий лиман Амура, преграждавший доступ морским судам. Поэтому для улучшения фарватера рек в 1886 г. пришлось установить особый сбор с плававших по Амуру судов, который давал ежегодно 12 000 рублей. Однако на эти средства удавалось только удалять наиболее опасные камни с фарватера.
В 1896 г. система речных сообщений Приамурского края увеличилась, так как удалось получить согласие Китая на плавание русских пароходов по Сунгари для покупки хлеба, скота и других припасов в китайских городах Саньсин и др.
Пароходство по Сунгари понемногу росло. Так, 16 июля 1897 г. возвратился в Хабаровск из плавания по Сунгари пароход купца Тифонтая «Соболь», на котором привезли 100 голов скота, китайскую муку майзу и зерно.
Амурское судоходство быстро развивалось. Так, если в 1894 г. по реке ходило 55 пароходов и 51 баржа, то через 2 года число пароходов возросло до 94, а барж — до 129. Грузоподъемность же увеличилась в три раза.
Речной флот Амура в 1903 г. насчитывал уже 153 парохода и 218 барж. Однако если не принимать в расчет суда Амурского общества пароходства и торговли (получавшего крупные субсидии из бюджета) и казенные пароходы, в том числе и Китайско-Восточной железной дороги, флот состоял из 105 пароходов и 109 барж.
Амурская линия имела значение лишь как стратегический путь, соединявший аванпосты на Дальнем Востоке с Россией. В связи с этим и приходилось содержать на Амуре флот, способный в случае надобности перевозить войска и военные грузы. Понятно, что содержание для этой цели казенного флота требовало от империи слишком больших затрат. Однако с уничтожением речного флота и прекращением грузовых перевозок по Амуру усложнялась бы задача охраны границы.
Дефицит рабочей силы увеличивал стоимость содержания пароходов. Так, если на Волге на 1 и. л. с. мощности машины приходилось 24,6–32,8 т. груза, то на Амуре (и особенно на Шилке) — только около 6,5 т. При этом следует заметить, что пароходчики Амурской линии, зарабатывая менее своих коллег на Волге, несли более крупные расходы, как по эксплуатации, так и по ремонту. Дело в том, что проживание, а поэтому и труд, обходилось здесь в 2–3 раза дороже, чем в центре России. Кроме того, груз по Амуру большей частью шел только в одну сторону.
Уссурийское войско создано в 1889 г. после выделения Уссурийского полубатальона с его землями из состава Амурского войска. В дальнейшем формировалось переселением забайкальцев, пополнялось добровольцами из донских, оренбургских, уральских, кубанских и терских казаков. Первым наказным атаманом войска стал губернатор Приморской области генерал-лейтенант П. Ф. Унтербергер.
Территория войска разделена на три участка — Полтавский (Полтавская станица), Уссурийский (Казакевическая, Козловская и Донская станицы) и Платоно-Александровский (Платоно-Александровская станица).
В 1913 г. население войска насчитывало 34 500 человек обоего пола и в основном проживало в 6 станицах, 67 поселках и 15 выселках (617 000 десятин земли). Столицей войска являлся город Владивосток.
В мирное время казаки комплектовали: 1 гвардейский взвод, 1 казачий дивизион, Амуро-Уссурийскую казачью флотилию (пароход «Казак Уссурийский» и баржа «Булава»).
Уссурийцы получили известность за бои в Русско-японской войне 1904–1905 гг., особенно в стремительных рейдах по вражеской территории знаменитого конного отряда генерал-майора П. И. Мищенко.
В Первую мировую войну войско выставило 1 конный полк, 1 конный дивизион, 5 особых конных сотен, 1 гвардейский взвод — всего 2500 человек.
После падения самодержавия уссурийцы втянулись в братоубийственную бойню. Большинство казаков погибло в боях. В конце 1920 г. Уссурийское казачье войско ликвидировано.
Глава 6Великая магистраль
Строительство Транссибирской магистрали имело огромное стратегическое значение, так как она связала с Амуром бассейны остальных рек Сибири, текущих на север и северо-запад. Не только три главные реки: Обь, Енисей и Лена, — но и все другие потоки спускаются к северу, следуя почти по линии меридианов. Главные реки Сибири считаются величайшими в мире. Ни одна из великих рек Европы не может сравниться с Енисеем или Леной. И только Амур выливается в Тихий океан.
Веками чиновники не особо заботились об улучшении путей сообщения Сибири. Их вполне удовлетворяла сеть судоходных рек и Большой тракт — путь чайных караванов. И лишь граф Муравьев-Амурский, после подписания в 1860 г. Пекинского договора, засыпал Петербург просьбами о строительстве железной дороги от столицы к Владивостоку, что могло кардинально изменить статус России на берегах Тихого океана.
Но только в 1870 г. появились проекты улучшения путей, вызванные ростом военного могущества Японии и упадком Китая. Чтобы сохранить свое влияние на Дальнем Востоке, Петербургу пришлось задуматься о возможно быстрой переброске во Владивосток войск и снабжения. Сначала предполагали улучшить водные пути сообщения, соединив каналом бассейны Оби и Енисея. Но созданную таким образом дорогу очень удлиняли громадные речные излучины и то, что она закрывалась льдом на 8 месяцев в году.[27]
Однако реальные действия по строительству железной дороги в Европейской России начались только после 1880 г. И лишь через 2 года император Александр III решил, что магистраль нужно продлить до Сибири. Дело шло медленно, со скрипом, и император с грустью писал в своем дневнике: «Печально наблюдать, что ничего существенного еще не сделано в направлении овладения богатствами этой богатой, но нетронутой страны; со временем здесь что-то нужно будет делать». Но прошло еще 5 лет, прежде чем Россия приступила к действиям. Помогло почти 2500-километровое путешествие наследника Николая по Амуру. Эти огромные девственные просторы убедили цесаревича в необходимости решать проблему сообщения Приамурья с центром.
Впереди лежали безграничные горизонты Азии, на гранях которых стояли две империи. Поэтому ради гарантированной обороны подходов к берегам Тихого океана Петербургу пришлось строить Транссибирскую магистраль — величайшую железную дорогу мира, подлинное чудо света тех лет, ибо Великая китайская стена тогда еще лежала в руинах. Так Великая железная дорога приблизила Дальний Восток к России.
После вполне понятных переживаний по финансовым издержкам и трудностям выполнения работы в 1889 г. вышло постановление о постройке Сибирской железной дороги, и во Владивостоке торжественно начали работы. Для освящения начала строительства Великой магистрали наследник престола Николай вбил в 1891 г. первый костыль в полотно магистрали. Транссиб позволил сократить путешествие из Петербурга к Сахалину с 3 месяцев, как это было в 1890 г., до 1 недели.
Предстояло уложить около 7500 км пути. Чтобы сократить время постройки, работы велись сразу в нескольких местах: на западном начальном пункте линии — в Златоусте на Урале; в середине — около Омска, куда пароходы доставляли по Северному Ледовитому океану и Оби необходимые материалы; во Владивостоке — на Тихом океане и так далее.
Девственные леса и стремление быстрее завершить работу не позволяли даже думать о двухколейной дороге. Одного взгляда на Обь, Иртыш, Енисей было достаточно, чтобы опустить руки. Здесь 6 месяцев почва промерзает почти на 2 м. глубину. Для строительства грандиозной дороги пришлось создать огромную армию из 36 000 чернорабочих, 4000 каменщиков, 43 000 плотников, 6000 прокладчиков полотна, 13 000 вагонетчиков, 2000 мастеров по переправам и много других технических специалистов.
Заключенные с Сахалина оказались плохой подмогой, пока им не стали зачитывать 8 месяцев работы за 1 год лишения свободы. Судимость более двух лет сокращалась вдвое. Высланным в Сибирь каторжникам сокращали сроки. Свободным строителям стали давать земли. После этого в 1892–1895 гг. магистраль продвигалась со скоростью более 500 км в год. Растущая внешняя угроза заставила сделать в 1895 г. бросок вперед — на 1000 км в год.
В 1899 г. два крайних участка — от Владивостока до Хабаровска с одной стороны и от Златоуста до Иркутска с другой — удалось закончить вчерне, и по ним уже пошли поезда. Страна выбивалась из сил на этой грандиозной стройке.
Оставался еще центральный участок, где затруднения оказались более значительными, чем предполагали. Пик трудностей пришелся на Восточную Сибирь, где в долине Амура наводнения разрушили сотни километров пути. В 1900 г. для объезда озера Байкал требовалось 47 дней.
Граф С. Ю. Витте предложил, экономя 1500 км пути до Владивостока, проложить эту часть магистрали по территории Китая. Петербург рассчитывал на благодарность Пекина за помощь в 1895 г., когда Россия отвергла посягательства Японии на континентальные владения Китая.
Витте удалось убедить Пекин, что, провозглашая территориальную целостность Китая, Россия может оказать военную помощь лишь при наличии этой железной дороги. «Чтобы охранить территориальную целостность Китайской империи, нам необходимо провести железную дорогу во Владивосток кратчайшим путем — через Монголию и Маньчжурию».
Китай позволил построить отрезок Великой Сибирской магистрали (КВЖД) через Маньчжурию. Строительство КВЖД началось только весной 1898 г. К этому времени многое изменилось. Россия завладела Ляодунским полуостровом, теперь требовалась дорога не только во Владивосток, но и ответвление в базу флота Порт-Артур. Летом 1898 г. русские железнодорожные рабочие прибыли в жалкое селение Харбин, которое феноменально быстро превратилось в современный город с банками и телеграфом, с каменными домами и отелями, став оплотом Петербурга в Северном Китае.
Витте видел Великую магистраль как русский ответ на строительство Суэцкого канала и проведение Трансканадской железной дороги. К 1902 или 1903 г. уже ожидалось окончание работ. Вполне понятно, что многие участки линии, построенные слишком быстро, впоследствии потребовали переделки.
Судьба России в Азии в значительной мере находилась в руках тех строителей и инженеров, которые, преодолевая чудовищные препятствия, создавали величайшую в мире железную дорогу. Летом 1903 г. они рвали скалы для создания тоннелей вокруг озера Байкал, стремясь спрямить огромный путь, единственную дорогу из Европы на Дальний Восток. Озеро длиной почти в 700 км стояло буквально на пути, окруженное высокими горами, и следовало найти рациональный способ его преодоления.
На озере Байкал для Великой магистрали потребовался паром-ледокол для зимнего плавания и перевозки груженого поезда. Титаническими усилиями пришлось построить эту грандиозную переправу, перевозившую железнодорожные составы три раза в сутки. Вначале паром мог брать максимально 27 вагонов, или 40 вагонов за сутки.
Паром «Байкал» в разобранном виде морем доставили из Англии в Петербург, а затем по железной дороге — до крайней станции сибирской дороги, откуда — на санях до озера Байкал. Здесь завод Армстронга построил мастерские и плавучий понтон-док для сборки и спуска его на воду. В России это был первый случай перевозки в разобранном виде судна столь значительной величины. Вся работа по постройке, разборке и упаковке парома в Англии заняла 6 месяцев.
Итак, узкая ниточка Транссибирской магистрали связала Дальний Восток с центрами тяжелой индустрии на Урале, военного производства, сосредоточенного в Петербурге, и складами сельхозпродуктов в Сибири.
В декабре 1903 г. плотный лед покрыл Байкал. И в январе 1904 г. хитроумный паром «Байкал», который уже начал перевозить 5 поездов с войсками в сутки, встал в заторах. Меньший по размерам паром «Ангара» (не приспособленный для перевозки поездов) также застрял во льдах. Теперь отправляющимся на Дальний Восток войскам приходилось в лютый холод идти пешком по льду озера. Через каждые 7 км они останавливались для обогрева.
Периодически бушевали шторма, северный ветер разбивал лед, и молодые, неловкие новобранцы тонули в полыньях. Первые потери Россия понесла здесь, в этом ледовом аду. Но генералы спешили: события подгоняли русскую армию.
Реквизировали 3000 лошадей с санями, переправлявшие солдат. Инженеры поставили железнодорожный путь; паровоз не мог пройти по недостаточно крепкому льду, но лошади могли тянуть вагоны с амуницией, продовольствием, техникой. Однако за 2 недели отчаянной работы только 12 вагонов преодолели путь на восточный берег озера.
Эти события остужали самые горячие головы, уверенные в дальневосточном успехе. Природа просто не создала на всей планете более весомых препятствий, и преодолевать их приходилось с величайшим напряжением.
Созданная с целью скорее стратегической, чем колонизационной (так же как на Кавказе и в Туркестане), магистраль дала неожиданно хорошие результаты и в Сибири. Благодаря этой железной дороге чрезвычайно медленное до того заселение края получило громадный толчок. В то время как с 1887 по 1892 г. в Сибирь ежегодно переселялось только 40 000 человек, в 1894 г. их перевалило уже за 80 000, в 1895 г. — 100 000, а в 1896 г. — около 200 000. То есть население увеличилось более чем вдвое, по сравнению с тем днем, когда решили строить Сибирскую железную дорогу.
Активное заселение, в свою очередь, повлекло за собой интенсивное развитие экономики. В то время как вывоз мехов и драгоценных металлов, являвшихся долгое время единственной продукцией Сибири, не показал значительного роста, новые геологические разведки открыли на Алтае и даже в равнине вблизи железной дороги богатые залежи каменного угля, железа и меди. В короткий срок Сибирь стала страной крупной металлургии. С другой стороны, расположенная между девственным лесом севера — тайгой — и пограничными с Китаем горами, плодородная полоса производила непрерывно возраставшую массу хлеба. Сибирский хлеб уже начали отправлять в Европу водой по большим рекам и Северному Ледовитому океану. Не оставалось сомнения, что, когда этот водный путь удастся изучить лучше, экспорт достигнет значительных размеров.
Бурное экономическое развитие Сибири заставило Петербург заняться ее интеллектуальными и моральными нуждами. В конце XIX в. издавались указы, учреждавшие государственные банки, изменявшие способы взимания налогов и т. д. Перестали отправлять туда каторжников. Увеличилось число учебных заведений. Самый важный из них — Томский университет. Со дня основания в 1892 г. его щедро снабжали средствами магнаты сибирской торговли, которые, не без основания, воображали себя «янками» Азии и мечтали о будущем развитии Сибири, подобном США.
Глава 7. Хунхузы и казаки
В конце XIX в. русские впервые узнали о краснобородых разбойниках хунхузах, действовавших на огромных просторах Маньчжурии, Северного Китая и Кореи. Эти бродяги, бежавшие от правосудия или произвола властей Поднебесной, грабежом добывали свой кусок. Для этого они создавали общины, весьма солидарные между собой. Хунхузы грабили прежде всего зажиточных китайцев городов и сел, преимущественно торговцев, и лишь в крайнем случае — земледельцев. Они также брали заложников и получали за них выкуп в пользу шайки. Для этого разбойники имели многочисленных агентов среди симпатизировавшего им населения. Некоторые деревни Китая иногда поголовно заселяли бывшие хунхузы, осевшие на месте, но не порвавшие связей со своими подельниками. До прихода русских в Маньчжурию здесь существовали особые страховые общества, входившие в сделку с хунхузами и гарантировавшие торговцам, за известную плату, конечно, безопасный проезд и провоз товаров. Но в начале XX в. хунхузы заявили о себе открытыми разбоями, причина которых крылась в преследовании их русскими войсками.
Русская оккупация Маньчжурии заставила хунхузов уйти в самые дикие, незаселенные места края, удаленные от торговых дорог. Это так обозлило разбойников, что они несколько лет нападали на КВЖД, её служащих и на китайцев, сочувствующих русским. Особую агрессивность хунхузы проявили зимой 1900 г., когда из малоисследованных ущелий далеких Чань-бо-шаньских хребтов огромные шайки дерзко нападали на русскую железную магистраль и мирных жителей. Бессильные власти Китая не могли справиться с разбойниками, так как их деморализованные войска, почти наполовину завербованные из таких же бандитов, неоднократно разбивались хунхузами.
Поэтому Петербургу пришлось заняться хунхузами. Предпринятые для их уничтожения походы отрядов генералов Каульбарса, Перпицкого, Фоки и Мищенко увенчались полным успехом, но лишь к осени 1901 г. удалось захватить главных предводителей шаек. Эти карательные операции показали, что хунхузы в Маньчжурии оказались серьезной силой и после ухода русских войск из страны снова усилили свою деятельность, стараясь отомстить за свои неудачи местному населению.
Кроме этого, хунхузы еще в конце XIX в. появились также в Амурском и Приморском краях. Охрану границы России на реке Уссури несли уссурийские казаки, первоначально состоявшие в Амурском войске. В 1889 г. уссурийцев выделили в отдельное войско и после пополняли добровольным переселением казачьих семей с Дона, Урала и Кубани. Новые станицы и поселки разрастались вдоль берегов Уссури, и за их кордоном спокойно вели хозяйство земледельческие поселения русских и украинских крестьян. Всего там собралось казаков с семьями свыше 25 000 душ.
Освоение этого пустынного края стоило казакам многих трудов. Жизнь в глуши таила много опасностей. Их поля окружала непроходимая тайга с дикими зверями: тиграми, медведями, волками. Суровые морозы достигали 45 градусов Цельсия. В поле приходилось работать с винтовкой за плечами из-за постоянной опасности нападений не только зверей, но и китайских хунхузов. Урожаи часто гибли от продолжительной непогоды или особых злокачественных туманов. Поэтому, несмотря на плодородную черноземную почву, не всегда удавалось снять хороший урожай. В станицах и поселках почти отсутствовали медицинская помощь и народное образование, так как болезни лечили только одни фельдшера и работали только начальные школы.
Поэтому командиров уссурийским казакам присылали со стороны. Это были кавказские, казачьи, а часто — просто кавалерийские офицеры, которых станицы делали приписными казаками. Войсковое правление и наказный атаман находились во Владивостоке.
Шесть сотен казаков несли охрану своего участка границы с Китаем. Кроме этого они комплектовали Амуро-Уссурийскую казачью флотилию, созданную в начале 1897 г. для безопасности расположенных по берегам Амура и его притоков Уссури и Шилки казачьих станиц.
Первоначально в состав Амуро-Уссурийской флотилии вошло 5 судов:
— небольшие речные пароходы «Атаман» и «Казак Уссурийский» (бывший «Шилка»);
— баржи «Булава» и «Лена»;
— речной паровой катер «Дозорный».
Базой казачьей флотилии стала пристань Иман на реке Уссури (ныне — город Дальнореченск Приморского края). Личный состав флотилии (40 человек) набирался из знакомых с речным делом рядовых казаков и урядников строевых частей Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск. Первым командиром казачьей флотилии стал 30-летний капитан парохода «Атаман», штурман дальнего плавания Дмитрий Афанасьевич Лухманов (в дальнейшем — известный советский капитан дальнего плавания, писатель-маринист, Герой Социалистического Труда).
Флотилия существовала до октября 1917 г.
После Октябрьского переворота 1917 г. уссурийцы возродили у себя древние казачьи обычаи: вновь стали собираться в кругах, избирать атаманов, вместе с другими дальневосточными казаками вели борьбу против ленинцев. Когда же соввласть восторжествовала, множество казачьих семей покинули свой край и ушли за близкую границу Китая.
Глава 8Боксерское восстание 1900–1902 гг
События по подавлению восстания 1900–1902 гг. в Китае еще раз показали стратегическое значение коммуникационной линии Амура, соединявшей аванпосты на Дальнем Востоке с центром России. В связи с этим и приходилось содержать на Амуре для массированной перевозки войск и грузов многочисленный речной флот, содержание которого требовало больших затрат. Но без речников усложнялась задача охраны границы империи.
Японо-китайская война 1894 г. и последовавшее за ней вторжение на побережье Китая Англии, Германии, Франции и России, с подчинением их управлению огромных областей, а также активная миссионерская деятельность пастырей христиан вызвали широкомасштабное национально-освободительное движение против «белых чертей» (так называли националисты всех европейцев).
После позорного поражения 1894 г. некоторые чиновники Китая робко пытались преобразовать прогнивший государственный аппарат империи, однако эта их «прозападническая» деятельность не встретила сочувствия народа, в связи с чем активизировалась реакционная политика партии вдовствующей императрицы. В стране развивались тайные общества против европейской культуры и христианства, а во главе их стояла секта «Большого кулака», или, как их называли янки, боксеры (и-хэ-туань).
Однако эти доблестные воины, в совершенстве владевшие боевыми искусствами, больше прославились рассказами о необыкновенной китайской духовности, а также разговорами о телепатии, телекинезе, сакральности и прочих своих колдовских способностях. В наше время все эти замечательные легенды о монахах Шаолиня и прочей экзотике экранизированы кинематографом США и стали достоянием всего мира. Но в начале XX в. об этом знали только возмущенные патриоты Китая, которых европейцы, в силу своего «варварства» и «невежества», просто расстреливали из револьверов и пулеметов.
Необходимость защиты, в первую очередь, военно-морской базы в Порт-Артуре и недостаток войск в Квантунской области для подавления боксерского восстания привели к тому, что сюда стали переводить части Приамурского военного округа. Так, в июне и июле 1900 г. отправились в Квантун и Лечили 16 батальонов, 38 орудий, сотен казаков, 2 саперные роты и 2 1/2 железнодорожные роты. В начале июня китайцы стали нападать на охранную стражу, русских служащих и рабочих КВЖД. Затем беспорядки охватили почти всю Маньчжурию, а отголоски их раздавались даже в Монголии и Кульдже.
Ослабление сил Приамурского округа ухудшило положение России в Северной Маньчжурии и в приграничной полосе, так как, за исключением Харбина, китайцы захватили все полотно строящейся железной дороги. Затем от имени правительства Китая цзянь-цзюни (генерал-губернаторы) трех провинций Маньчжурии объявили войну России и потребовали прекращения постройки дороги, а также удаления охранной стражи и рабочих. Ответом Петербурга стало высочайшее повеление от 26 июня 1900 г. о вступлении войск в Маньчжурию.
Затем, 11 июля того же года, все войска Дальнего Востока и вновь туда посылаемые свели в четыре армейских корпуса (I, II, III Сибирские и Десантный). Кроме того, в Приамурском округе разворачивались батальоны 2-й линейной бригады, а затем и 1-й линейной бригады (в 2-батальонные стрелковые полки). Во Владивостокской крепости пехотный полк развернули в два 2-батальонных крепостных полка и вновь сформировали четыре запасных батальона. Однако из-за малой пропускной способности Сибирской железной дороги и речного флота Амура до прибытия этих подкреплений войскам Приамурского округа пришлось обходиться собственными силами.
Для удобства управления войсками Маньчжурию разделили на две части: северную — до условной линии, проходящей через железнодорожную станцию Телин, в которой действовали войска Приамурского военного округа генерал-лейтенанта Гродекова; и южную (войска Квантунской области) вице-адмирала Алексеева.
Для того чтобы вернуть под свой контроль КВЖД, кроме организации обороны Амура, предстояло построить военные дороги вдоль реки Шилка к Покровке, по Забайкалью от Сретенска к Хайлару, от Кайдалова на Хайлар и Цицикар и участками от Харбина к станции Пограничной, а также создать плавучие средства для сплава войск вниз по Шилке и затем по Амуру.
С началом боев Приамурский округ мобилизовал 53 батальона, 48 эскадронов и сотен, 18 пеших и конных батарей. Из них, за вычетом отправленных в Китай и Квантунскую область, осталось 36 батальонов, 40 эскадронов и сотен, 12 пеших и конных батарей. Одновременно с мобилизацией в обоих Сибирских округах шло формирование 16 запасных батальонов, 5 конных и пеших сотен казаков и различных тыловых структур. Сверх того, в двух округах Приморской области организовали народное ополчение из 30 пеших русских и 2 корейских сотен (суммарно 4131 человек).
Предполагаемая общая численность китайских сил в Маньчжурии (войска и милиция) простиралась до 100 000 человек.
Русские начали бои в Северной Маньчжурии для быстрого продвижения к Харбину, где под командованием генерал-майора Гернгросса собрались охранная стража и рабочие железной дороги. Для их выручки сформировали Харбинский отряд генерал-майора Сахарова, состоявший из: Хабаровской колонны генерал-майора Алексеева и Благовещенской колонны полковника Багенского, соединившейся у станицы Михайлово-Семеновской и отсюда на баржах и буксирных пароходах двинувшейся к Харбину;
Никольского отряда полковника Чижа, шедшего от станции Пограничной к Муданцзяну и охранной стражи из 7 рот и 18 сотен генерал-майор Гернгросса.
Генерал Сахаров 2 июля получил приказ деблокировать и укрепить Харбин.
Кроме того, для захвата Хайлара начал формироваться отряд генерал-майора Орлова, имевшего задачей организовать промежуточную базу и занять линию строящейся железной дороги до Хингана.
Между тем китайцы 1 июля обстреляли пароход «Михаил», следовавший с боевыми припасами в город Благовещенск. Хотя судно благополучно пришло в город, но были ранены: пограничный комиссар, подполковник Кольшмит, 4 казака и 2 лоцмана. В это время в Благовещенске оставалось всего 1300 пехотинцев, 6 казаков и 8 орудий. Тогда как на китайском берегу Амура находилось: 2500 пехотинцев и 6 орудий; в Айгуне 500 человек пехоты и 2 орудия; в Сахалине 200 человек; в Махо и по Амуру до 3000 человек китайского гарнизона. Кроме этого прибывали подкрепления из Цицикара.
Учитывая особую важность Амура, для выручки Благовещенска и защиты единственной речной коммуникации Дальнего Востока Петербургу пришлось сформировать три специальных отряда:
Хабаровский полковника Сервианова — 3 батальона, 1 сотня казаков, 8 орудий;
Сретенский полковника Шверина — 2 батальона, 1 сотня казаков, 16 орудий.
Забайкальский генерал-майора Ранненкампфа — 4 батальона, 2 сотни казаков, 18 орудий.
К счастью, китайцы не отважились на решительные действия. И русские к 20 июля в Северной Маньчжурии заняли на железной дороге станции Харбин, Хайлар, Муданцзян и Хунчун. Затем удалось разбить войска Китая, угрожавшие Благовещенску.
Между тем Хабаровская колонна, соединившись с Благовещенской, двинулась по реке Сунгари на 26 пароходах и 40 баржах. Эта огромная эскадра 4 июля достигла Лaxacycy, затем высадившиеся войска без боя заняли город и подняли русский триколор.
Военные действия на Сунгари начались 5 июля. Из Харбина спускался пароход «Одесса» с двумя баржами на буксире, на которых везли служащих железной дороги с их семьями. Китайцы обстреляли суда. На следующий день «Одесса» встретила у Фугдина эскадру генерала Сахарова. Части Харбинского отряда 10 июля подошли месту, где обстреляли пароход «Одесса» и высадили карательные партии, которые сожгли прибрежные села. На следующий день отряд взял укрепленный лагерь и крепость Баянту, захватив 11 пушек (в том числе 5 крупповских). Затем 14 июля русские взяли и сожгли город Сан-син. Отсюда до Харбина оставалось 213 км, и этот путь удалось пройти без задержек. Весь 707-километровый переход продолжался 18 дней.
К Харбину русская эскадра подошла 21 июля, где её встретила охранная стража, отбившая два нападения китайцев. Теперь в Харбине, под командованием генерала Сахарова, сосредоточилось около 6000 человек при 22 орудиях. Русские укрепили город, а разъезды казаков пытались установить связь с Никольским отрядом. По реке Сунгари стали свободно ходить русские пароходы.
Хайларский отряд казаков генерала Орлова (Верхнеудинский конный полк, 2 пеших батальона, 1 конноартиллерийская батарея Забайкальского войска) собрался у Абагайтуя. Позже отряд усилили 3 сотнями и 1 ротой охранной стражи и 2 батальонами Читинского и Сретенского пехотных полков.
Хайларский отряд 12 июля перешел границу Маньчжурии, а 17 июля у железнодорожной станции Ангунь атаковал 5000 соединение Китая, которое разбил, при этом казаки захватили 2 орудия. Китайцы бежали к Цицикару, и станичники заняли Хайлар без боя.
Переход русских войск на правый берег Амура у Благовещенска позволил генералу Гродекову сформировать конный отряд генерала Ренненкампфа (4 сотни казаков и 2 орудия Забайкальского артиллерийского дивизиона), который 24 июля выступил на Мерген. Затем в помощь Ренненкампфу решили двинуть все свободные конные части, 3 батальона Сретенского полка, 2 батальона Читинского полка и 14 орудий Забайкальского артиллерийского дивизиона. Отряд должен был захватить Мерген, удобную промежуточную базу на пути к Цицикару.
25 июля генерал Ренненкампф нагнал отступавшие войска Китая, преследуя их до села Эюр. Здесь китайцы, получив значительные подкрепления, перешли в контрнаступление и стали охватывать Ренненкампфа с обоих флангов. Атаки казаков и огонь артиллерии заставили китайцев отступить. Станичники потеряли убитых: 2 офицера и 10 казаков; раненых: офицер и 24 казака. Санчжан Ренненкампф занял 27 июля и стал готовиться к переходу через хребет Хинган.
Никольский отряд полковника Чижа генерал Сахаров отправил к военному губернатору Приморской области генерал-майору Чичагову. И 5 июля отряд расположился у станций Муданцзян и Пограничная, где вел бои с китайцами.
Из-за малочисленности Никольского отряда продолжать работы на железнодорожной линии западнее Муданцзяна до взятия Нингуты стало невозможным. Поэтому генерал Гродеков приказал усилить его войсками Новокиевского района, где сформировали отряд генерал-майора Айгустова, который, овладев 17 июля городом Хунчуном, ушел на соединение с Никольским отрядом и принял командование объединенными силами. После этого, используя охранную стражу, генерал Айгустов восстановил связь Никольского отряда с Харбином.
Итак, к 22 июля после деблокады Харбина русские полностью очистили Амур от неприятеля и восстановили свободное плавание судов. Кроме того, удалось освободить и значительную часть железной дороги в Маньчжурии, но еще почти 850 км строящейся линии оставалось в руках китайцев, которые могли разрушить её. Поэтому приходилось спешить. И действительно, с этих пор поступательное движение русских отрядов, в особенности казаков генерала Реннекампфа, поражает своею быстротой.
Так, 28 июля Ренненкампф выступил на Мерген и, пройдя реку Санчихэ, наткнулся в горах на сильный отряд китайцев, что заставило его остановиться и ждать подкреплений из Благовещенска. К счастью, китайцы активных действий не предпринимали. С прибытием же подкреплений отряд Ренненкампфа, усилившийся до 6 батальонов, 5 1/2 сотен и 20 орудий, атаковал, и китайцы отошли за перевал Хинган. Преследуя их, Ренненкампф 4 августа подошел к городу Мерген и, после часовой перестрелки, занял его без потерь. Затем генерал Ренненкампф, получив приказ идти к Цицикару, организовал промежуточную базу у Мергена.
Таким образом, к Цицикару уже с двух сторон подходили русские отряды. Кроме того, генерал Сахаров также готовился выслать сильный отряд и с третьей, восточной стороны. Из Хайл ара генерал Орлов выслал 22 июля конный отряд из двух сотен казаков и двух орудий под командованием штаб-ротмистра Булатовича, который оттеснил китайцев от станции Джемерте и продвинулся до станции Якши, невдалеке от перевала Хинган. Но, получив значительные подкрепления, китайцы перешли в наступление. Тогда 1 августа на станцию Якши двинулись форсированным маршем главные силы генерала Орлова. Завязался бой, после которого китайцы отступили на Хинган и заняли сильную позицию.
Значительно раньше, дождавшись подхода двух батальонов Читинского и Сретенского полков, генерал Орлов 13 июля прогнал китайцев. Затем, получив приказ подойти к Цицикару и не видя перед собой противника, генерал Орлов к 20 июля прибыл на станцию Фулярди. Здесь отряд соединился с высланными ему навстречу частями генерала Ренненкампфа, который, заняв город Мерген, дал своему изнуренному героическим походом и боями отряду 3-дневный отдых (казаки все эти 2 недели непрерывно атаковали, а пехота прошла 213 км в 7–9 дней).
К сожалению, не удалось организовать поставки продовольствия, поэтому доблестные, но изнуренные воины довольствовались лишь овощами или мясом без хлеба, иногда приходилось питаться только убитыми лошадьми. Однако, несмотря на все эти лишения, 8 августа казачий отряд занял Камниха-Чжан, а на следующий день, подойдя к реке Немер, увидел быстро уходящие войска Китая. Продолжая стремительное движение вперед, Ренненкампф 15 августа с 460 казаками и 8 орудиями подошел к Цицикару, который, как выяснилось впоследствии, оборонял китайский отряд в 6700 человек. Здесь же находился и злейший враг русских — цзянь-цзюнь Шеу (генерал-губернатор провинции Хейлундзянь). Однако, несмотря на это, как только китайцы увидали подходящие сотни казаков, то оставили окопы и стали отходить на юг.
Казаки остановились в 1 км от города и послали цзянь-цзюню ультиматум о сдаче Цицикара в течение часа, а самому Шеу следовало явиться к начальнику отряда. Вскоре перед генералом Ренненкампфом стояли начальник штаба китайских войск и представитель от города; сам же цзянь-цзюнь, окончательно потеряв надежду победить русских «белых чертей», кончил жизнь самоубийством.
После этого командование обоими отрядами принял на себя старший в чине генерал Орлов. От генерала Сахарова известий не поступало, поэтому к нему послали с разъездом казаков штаб-ротмистра Булатовича.
По деблокировании Харбина состав отряда генерала Сахарова увеличился до 7 батальонов, 24 полевых пушек, 2 полевых мортир и 5 сотен казаков, не считая охранной стражи (13 сотен и 5 рот). Важнейшей задачей для этого только что сформированного Харбинского отряда стала охрана восточной линии железной дороги от Харбина к Муданцзяну.
Затем, 4 августа Харбинский отряд выступил против Ажехэ, занятого многочисленными китайскими силам. Но после непродолжительного боя город пал. Приняв меры для охраны железной дороги и связи с Никольским отрядом, генерал Сахаров с прочими войсками возвратился в Харбин, где 15 августа его отряд значительно усилился прибывшим сюда 20-м Восточно-Сибирским стрелковым полком, сотней казаков Амурского войска, полевой батареей и двумя мортирами.
Перевозки по Сунгари обеспечивали крейсировавшие по реке 5 пароходов с орудиями и стрелками, а также пароходы, стоявшие у Муданцзяна и выше Харбина. Эти простые меры быстро восстановили спокойствие на Сунгари и возобновили бойкую торговлю.
Одновременно с Цицикаром войска Никольского отряда заняли Нингуту, и к 20 августа 1901 г. уже вся северная часть магистрали КВЖД находилась снова в русских руках. Для возвращения же южной части дороги надлежало овладеть её главными пунктами — Гирином и Мукденом. Наибольшие разрушения линия получила именно в районе Мукдена, где и ожидалось ожесточенное сопротивление хунхузов. Однако неожиданно пал Пекин, осажденный союзными войсками Англии, Германии, Франции и России. Это сразу повергло в шок цзянь-цзюней Маньчжурии, руководимых из столицы. Так что к концу августа китайские войска уходили от казаков почти без боя.
К началу наступления на Гирин в Северную Маньчжурию прибыли подкрепления из России и Сибири, так что у генерала Гродекова оказалось достаточно сил, чтобы сломить сопротивление в Гирине. Для взятия этого города из Цицикара, Нингуты и Харбина подошли 18 батальонов, 25 сотен казаков и 78 орудий, а в резерве этих войск в Харбине стояла 3-я стрелковая бригада (8 батальонов и 24 орудия). Кроме того, в состав этих войск входили 12 конных и 2 пешие сотни охранной стражи.
Отряд генерал-майора Орлова возвратился в Хайлар для охраны коммуникаций. А конный отряд генерал-майора Ренненкампфа (922 казаков и 6 орудий) 24 августа выступил из Цицикара к Гирину. Переправившись через Сунгари и заняв без боя город Бодунэ, а затем Кауньченцзы, казаки 9 сентября выступили к Гирину. Скорость движения станичников была так велика, что передовая сотня к утру следующего дня проскакала 128 км, при этом казаки совершили тяжелый переход через перевал Лаолинь и имели в это время стычку с неприятелем.
К Гирину передовой отряд в 150 казаков подошел рано утром 10 сентября, в 7 часов. Не доходя 20 км до города, станичники встретили на рассвете 490 китайских пехотинцев, которые без выстрела сложили оружие. Выехавший навстречу отряду парламентер согласился на сдачу города, но передал просьбу цзянь-цзюня, чтобы войска не вступали в город. На это генерал Ренненкампф ответил, что идущие сзади войска остановятся вне города, но передовой отряд в 150 человек войдет в город. Затем казаки в сопровождении парламентера рысью влетели в Гирин и заняли дом цзянь-цзюня. В тот же день станичники передали сообщение передовой части Никольского отряда, который, с генерал-майором Крыжановским во главе, находился в 85 км от Гирина. Оказалось, что еще накануне прибыл в город разъезд из этого отряда, привезший по приказу генерала Гродекова письмо к цзянь-цзюню от управлявшего Китаем князя Цина, предписывавшего прекратить сопротивление. И генерал Ренненкампф во главе своего авангарда 13 сентября 1900 г. выступил на соединение с конным отрядом в Дагушан. А Гирин в тот же день занял отряд генерала Крыжановского. И 18 сентября сюда же прибыл весь отряд генерала Айгустова.
После взятия Гирина военные действия в Северной Маньчжурии практически закончились. Далее казаки преследовали в дебрях шайки хунхузов.
После этого русские восстановили в Маньчжурии власть цзянь-цзюней, но без права командования войсками. Стычки войск с хунхузами продолжались и в 1901 г. Военные действия на севере Китая закончились 26 марта 1902 г., но русские оставались здесь гораздо дольше и выводились по мере возможности вплоть до конца 1903 г. В этой главе не рассматриваются бои в Южной Маньчжурии. Но следует отметить, что общие потери в Китае для русских оказались незначительными и за 2 года убитыми и ранеными не превысили 2000 человек.
Эти бои при подавлении восстания 1900 г. на севере Маньчжурии особо показали стратегическое значение Амура для обороны Дальнего Востока. Именно господство в бассейне этой великой реки позволило немногочисленным силам России контролировать не только Приамурье и Приморье, но и Северную Маньчжурию. Только достаточно мощный водный транспорт позволил Петербургу, при полном господстве Китая на суше, эффективно перебрасывать артиллерию, пехоту и снабжение по разветвленной системе рек Амурского бассейна, что и обеспечило успех русских операций в Маньчжурии.