Впрочем, не всегда только русские стремились в Венецию, закрепляя привязанность и любовь к прекрасному городу. Иногда имело место и обратное движение – из Царицы Адриатики в Россию. И даже театр «Ла Фениче» в некотором роде начал свою экспансию на далекие земли диковинной холодной страны. Например, с ним неожиданным образом связаны два главных столичных театра Петербурга и Москвы. Объединяющим элементом выступила творческая семья Кавос родом из Серениссимы, оставившая родную республику после ее падения и перебравшаяся в Россию.
Катерино Кавос – сын директора театра «Ла Фениче» – проявил себя в качестве талантливого музыканта, дирижера, композитора и в России, и в Италии. Тяга к сочинительству дала о себе знать рано – уже в 12 лет юноша создал первую кантату. Дальше произведение в честь заключения мира и даже музыка для патриотического гимна, что будет исполнен на сцене дорогого сердцу «Ла Фениче» в сентябре 1797 года, и многие другие.
Но львиная доля успеха настигнет Катерино в России – оперы, водевили, балеты числом в несколько десятков упрочили имя Кавоса в музыкальной культуре новой Родины.
Он же с интересом вникал в ее историю, отражая эпохальные события и народный фольклор в своем творчестве наряду с европейскими темами.
Так появятся «Жар-птица», «Амур и Психея», «Илья-Богатырь», «Кавказский пленник», «Добрыня Никитич», «Светлана», но особенно выделится «Иван Сусанин» – опера станет предтечей титанического произведения, что подарит миру Михаил Глинка, использовав тот же исторический сюжет.
Катерино не слыл новатором, но отличался усердием, человечностью и благородством. Венецианец помогал молодым талантам, в том числе Глинке, найти свой творческий путь. Так, ознакомившись с его партитурой «Жизни за царя», тоже раскрывающей историю Ивана Сусанина, он признал преимущество данной оперы перед своей и сделал все, чтобы снять собственное сочинение из репертуара. Более того, Кавос лично дирижировал «Жизнь за царя» Глинки и не скрывал восхищения от работы. Таким широким жестом, полным уважения и любви к искусству, он уступил дорогу одаренному музыканту. Не случайно венецианец пользовался благосклонностью в том числе и русских монархов, при которых ему выпала честь жить в империи под сенью двуглавого орла.
Сын музыканта Катерино – Альберто Кавос, появившийся на свет в Петербурге, стал заметным зодчим, архитектором-инженером и внес свою лепту в два главнейших театра России – Мариинский в городе на Неве, названный в честь императрицы Марии Александровны, супруги Александра Второго, и Большой в златоглавой Москве.
Триумф его творчества пришелся на родную «Северную Венецию», где Кавос когда-то возвел театр-цирк. Через некоторое время, в 1859 году, здание, как и венецианский «Ла Фениче», которым руководил дед архитектора, сгорело, но первоначальная идея о рядовом восстановлении неожиданно сменилась на проект создания нового театра. Архитектор, несмотря на плохое самочувствие, лично отправился убеждать Его Величество в необходимости совершенно новой постройки. И хотя в успех идеи венецианского петербуржца мало кто верил, он все же смог настоять на своем. Альберто Катеринович пришел с готовым планом. Ему потребовалось несколько минут, чтобы получить согласие от государя. Итальянец умел договариваться, используя природное обаяние и блестящие профессиональные знания, – в этом заключался его главный секрет.
Итак, наконец работа закипела. Для наилучшей акустики он предложил потолок и стенные панели отделать резонансной елью – этот же принцип Кавос уже использовал в Большом театре древней столицы. Но в отличие от красно-золотого декора Москвы, Петербург сменит гамму на белые, зеленые и голубые оттенки, словно принесенные с Финского залива или из самой призрачной Венецианской лагуны. Морской водный колор театра торжественно подсветится зажженным блеском золота.
Символичным стал и первый спектакль, поставленный на сцене Мариинского, – «Жизнь за царя» Михаила Глинки, которого так ценил отец зодчего – Катерино Кавос.
Шедевром архитектора считается именно петербургский театр, но Кавос и до этого занимался музыкальными залами, в том числе и в Москве. Пострадавший от затяжного и разрушительного пожара бывший Большой Петровский театр (огненная стихия и тут роднит его с «Ла Фениче») тоже нуждался в восстановлении. Конечно, Альберто Катеринович с жаром принялся за дело.
Видимо, творец не смог сдержаться и не привнести на землю Первопрестольной кусочек водной родины – часть полов (в бенуаре и бельэтаже) первоначально были выполнены в типичной венецианской технике. Визуально она похожа на мозаику с использованием небольших частиц из натурального камня разных пород и оттенков. В настоящее время все полы зрительской части, за исключением зала Большого театра, сделаны именно так.
Интересно, что культурная венецианская династия, основательно пустившая корни в России, продолжила рождать блестящих по таланту потомков. Дочь архитектора Альберто станет матерью знаменитого художника, искусствоведа, критика – Александра Бенуа. А его сын Николай, в свою очередь, преобразит капризный миланский театр «Ла Скала» в качестве художника и сценографа. Вот так переезд венецианского композитора Катерино Кавоса обогатит русскую, европейскую культуру и свяжет между собой три великолепных театра.
Семья Бенуа, конечно, с удовольствием и почтением вспоминала родную Серениссиму. Там, по словам Николая, имелся дом на Большом канале около церкви Санта-Мария-делла-Салюте, где хранились прекрасные произведения искусства, затем перевезенные в Россию. Например, гравюры, скульптуры и жемчужины живописи известного венецианского ведутиста и мастера пейзажей – Франческо Гварди.
Но на этом связь Венеции и Большого театра не заканчивается. История символическим образом продолжилась и в наши дни. В результате крупной реконструкции театра в начале XXI века обновили зал, а в качестве поставщиков текстиля выбрали известного старинного венецианского производителя – «Рубелли». Их бархатные красно-рубиновые ткани обтянули стулья, покрытия у оркестровой ямы, украсили ложи тяжелыми шторами и декоративными панелями.
По заказу дирекции «Рубелли» выполнили и главный занавес с многочисленными изображениями двуглавого орла и надписями «Россия». Однако венецианцы, будучи большими патриотами, задумали запечатлеть союз их города с главным городом нашей страны и оставили любопытное послание. В этом признался сам представитель фабрики, будучи в Москве.
В чем оно заключается? Мастера, учитывая оптический и голографический эффект, зашифровали в орле и свою эмблему – голову льва святого Марка! Глядя на птицу на занавесе Большого театра, замечаешь, что она одновременно становится и царем зверей! В едином изображении видятся сразу два животных – дорогих, символичных, знаковых. Обязательно разгадайте эту интересную загадку перед спектаклем в следующий раз.
Возможно, тогда вы вспомните о существовании красивой неразрывной связи великих городов – Венеции, Петербурга и Москвы, главные театры которых – «Ла Фениче», Мариинский и Большой – навечно объединены культурой, любовью, огнем и вкладом творческой художественно-музыкальной династии Кавос.
11Золотое палаццо Ка' д'Оро и русская щедрость
Любовь преодолевает даже законы гравитации.
Ка' д'Оро
Это здание неизменно приковывает к себе взгляды путешественников, проплывающих по Большому каналу. Трехэтажный дворец с асимметричным, но невероятно красивым фасадом, где сложные увитые стрельчатые арки, звезды, косы, барельефы, балкончики, колонны опрокинуты в голубую зелень воды, делая готическую венецианскую эстетику бесконечной. Тонкость декора, орнаментальное изобилие, пропорции, доведенные до совершенства, когда-то дополнялись золотом, что заставляло палаццо полыхать бликами от теплого сияющего светила. Не случайно сей факт остался в истории и имени – Ca’d’Oro – «Золотой дом».
Зайдя на его территорию, вы очаруетесь еще больше: мраморные скульптуры, стоящие во дворике с отделанными терракотовым и бело-серым стенами, старинный колодец, лестница со львами и мужскими и женскими бюстами, богатейшая мозаичная палитра на полах под ногами, пестрящая многочисленными рисунками и оттенками – от светло-бежевого до изумрудного и малинового, – все кажется идеально сохранившимся эхом далекого Ренессанса. И действительно, история палаццо Ка' д'Оро уходит именно в те прекрасные для человечества столетия.
Своей славой дворец обязан Марино Контарини – представителю знаменитого венецианского рода, который в начале XV столетия приобрел здание в византийском стиле у своих не менее знатных родственников – семьи Дзено (к ней принадлежала его супруга).
Став новым владельцем дворца, Марино решил изменить его согласно вкусам своего времени.
Для этого Контарини привлек лучших мастеров, в частности известного всей Венеции скульптора Бартоломео Бона, что прославился «Бумажными воротами» Дворца дожей и порталом церкви Санта-Мария-Глориоза-дей-Фрари. Конечно, восхитительный результат не заставил себя долго ждать.
Палаццо принимает легкие, узорчатые очертания, получает острые готические элементы, оплетается резными арками, скульптурой и живописью – в дань моде эпохи Возрождения. Фасады домов украшались росписями для наибольшего эффекта. Особенно это касалось зданий на главной водной артерии Венеции – Большом канале – гостиной, визитной карточке и самом роскошном месте Республики Серениссима.
Но если живопись на стене, выходящей на него, пусть даже и выполненная великими творцами, в Венеции уже никого не удивляла, Контарини тем не менее нашел способ привлечь к своей обители внимание. И чем? Золотом!
Драгоценные листы нанесли на наиболее скульптурные части фасада, подчеркивая их форму. Балконы, фризы, объемные архитектурные детали начали сиять, преломляя солнечные лучи. Килограммы сусального золота, подчеркивая гармонию и структуру, сделали Ка