Говорят, он до сих пор пользуется любовью власть имущих, бронирующих помещение под свои встречи, возможно, в надежде не только приобщиться к особенной, устоявшейся за века атмосфере, но и для привлечения вдохновения. Ведь именно в зале Сената родилась гениальная идея – связать Венецию с современным искусством и проводить регулярные выставки в местных садах.
Так, совместными усилиями мэра города Риккардо Сельватико и его собеседников появилась знаменитая на весь мир La Biennale – мекка современных тенденций в культурной сфере и событие, привлекающее в лагуну людей со всего земного шара.
Премьерная и самая волнительная выставка состоялась в 1895-м. Организаторы, желая достичь определенного масштаба, пригласили уважаемых людей художественной Европы, в числе которых значились и русские. Сотрудничество подданных империи двуглавого орла с Биеннале завязалось с самого начала, но шло неравномерно: то с большим количеством участников, заметными коммерческими успехами и похвальными мнениями критиков, то со скромным присутствием пары человек без особенного внимания к ним и их деятельности.
Первые годы ярко проявился Паоло Трубецкой – русский итальянец, прекрасный творец и скульптор, не имевший законченного образования, но обладавший огромным талантом самородка. Внебрачный сын князя из знаменитой династии, появившийся на свет в Италии, Паоло до конца дней говорил по-русски с сильным акцентом и идейно сформировался как европеец. Его отцу, имевшему одновременно двух жен – в России и Европе, – запрещалось возвращаться на Родину, дабы не сеять дух разврата в массы.
После расторжения первого брака на территории империи и получения официального статуса детей в Италии Трубецкой-старший влюбляется в гувернантку собственных наследников и расходится с их матерью.
Она и Паоло перебираются в Милан, но тяга к историческим корням все же имела место: творец бывал в России, участвовал в дягилевских выставках «Мир искусства», преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и даже удостоился чести создать конный памятник императору Александру Третьему, что теперь, после всех злоключений, располагается во дворе Мраморного дворца в Санкт-Петербурге.
К огорчению скульптора, отзывы о тяжеловесном правителе на мощном скакуне оказались едкими и саркастическими. Однако это не помешало созданию портретов русских деятелей, таких как Сергей Витте, Федор Шаляпин и Лев Толстой, с которым у скульптора сложились прекрасные взаимоотношения. Трубецкой даже значился любимчиком великого и радушного хозяина Ясной Поляны. К тому же оба выделялись своими гастрономическими принципами и придерживались вегетарианства.
Своим примером и высказыванием о животных Паоло Трубецкой повлияет и на легендарного Генри Форда во время личной встречи в Детройте, где проходила его заморская выставка. Изобретатель через некоторое время отдаст предпочтение растительной пище, а скульптор случайно узнает об этом из новостных газет.
Как мы видим, авторитет и больший успех Паоло приобретает скорее в Европе и Америке, чем в России. Достаточно упомянуть собственный дом в Голливуде, где его посещали Энрико Карузо и Чарли Чаплин, дружбу с известным итальянским писателем Габриэле д’Аннунцио, знакомство с дуче Муссолини и создание нескольких его скульптурных изображений, в том числе – снова! – как русского императора – на коне.
Честность, человечность и подход к творчеству Трубецкого хорошо иллюстрирует случай с портретом Бернарда Шоу. По окончании работы тот вручил конверт, распечатанный скульптором через какое-то время. Внутри красовался чек на сто тысяч лир, с которым Паоло заявился к Шоу со словами, что тот переплатил в четыре раза. На что Бернард парировал, что уплаченная «сумма не отражает ценности этого великолепного произведения, которое в действительности не имеет цены». И предложил творцу оставить себе все деньги.
Драматург оказался прав: талант европейца с русской кровью действительно вызывал восхищение.
Паоло создал скульптурные портреты Огюста Родена и Джакомо Пуччини, выполнял проекты для Европы, России и Америки, а его работы украшают Русский музей, Венецианскую академию, Дрезденскую, Римскую, Третьяковскую галереи и ряд музеев за океаном.
Это один из самых успешных русских творцов на рубеже XIX–XX веков, о котором на Родине преданно помнят ценители прекрасного.
Конечно, сотрудничество с Биеннале определенно сослужило Паоло хорошую службу. Более того, подарило ему возможность организовать персональную экспозицию. Не случайно и то, что портрет дорогого Льва Николаевича Толстого, экспонируемый на Биеннале, был отмечен как одна из лучших скульптур в этом жанре.
Внимание публики привлекал в Венеции и популярный художник Илья Ефимович Репин. Уже на второй выставке в 1897 году он представил свою «Дуэль», внезапно получившую известность среди посетителей и печатных изданий.
Фактически назрел скандал. Одни говорили, что работа откровенно слаба, другие – что подобный стиль вполне уместен, третьи видели в картине излишнюю театральность, четвертые – живые эмоции, пятые – свежесть подачи. Разгоряченные дискуссии, сродни баталиям среди венецианских каналов, достигли такого накала, что дошли до России, где и находился сам изумленный автор, не ожидавший подобного «успеха».
В отличие от скандальной славы Репина, Филипп Малявин со своими красочными народными персонажами произвел хорошее впечатление, а работу с искристым названием «Смех» приобрела Галерея современного искусства Венеции.
Но без эксцессов даже тут не обошлось: сам факт покупки вызвал диспуты. Картина, совершенно нетипичная для коллекции музея, выделялась на фоне уже имеющегося собрания и волей-неволей подразумевала ряд изменений в дальнейшем.
Вызывала вопрос и сумма в 8000 лир, что получил автор в качестве гонорара. Все это обрастало статьями, карикатурами, сплетнями, способствуя известности яркого полотна среди населения города.
Словом, «Смех» в Венеции благодаря художественной ценности и широкой огласке превратился в одно из популярнейших творений и до сих пор украшает экспозицию элегантного Ка' Пезаро на Большом канале, где обитает «русский дух».
Еще один живописец с характерной и заметно отличающейся манерой долгое время являлся недостижимой мечтой организаторов Биеннале. Василий Верещагин – военный и художник, объехавший множество стран и влекомый впечатлениями, он особенно взрастил интерес к Востоку, горячим пескам пустынь, филигранным узорам и военной тематике.
Мастера звали еще на первую выставку в Венецию, но заполучить желаемые картины с мельчайшей ювелирной проработкой деталей не получилось. Неизменный интерес не утих даже после гибели творца при подрыве броненосца на мине в Порт-Артуре, куда он, будучи военным, отправился по долгу службы. После трагического несчастного случая работы Василия приобрел Николай Второй для императорского музея.
Из Серениссимы же продолжали молить о трех-четырех полотнах, чтобы «почтить одного из самых подлинных представителей художественного гения России» [43]. К счастью, аппетит организаторов Биеннале оказался частично удовлетворен: в революционный для империи 1905 год Венецианскую лагуну озарила одна картина Верещагина. Получившая, несмотря на ожидания, достаточно сдержанные оценки.
Впрочем, основная слава ждала впереди. В начале XX века выставка пестрит именитыми художниками из России и вдохновляет посетителей оригинальностью их работ. Лев Бакст и Александр Головин, хорошо известные по сотрудничеству с Дягилевым; Михаил Врубель, черпавший вдохновение у золотых мозаик на острове Торчелло, оригинальность которого признает публика; уже познавший триумф Филипп Малявин; Константин Коровин и его пастозная живопись с широкими мазками и виды, полные солнца; загадочные благородные силуэты Борисова-Мусатова; незабываемая манера Валентина Серова; разноцветные, словно калейдоскоп, творения Игоря Грабаря; экзотический Николай Рерих; утонченная графика Анны Остроумовой-Лебедевой; пышущие здоровьем персонажи Бориса Кустодиева, что получил золотую медаль выставки – единственную награду русских за всю историю.
«Звезда» в мире искусства и большой любитель Венеции – Сергей Дягилев – взаимодействовал с Биеннале номинально в силу ряда недоразумений и несоблюдения должным образом обязательств. В 1907 году он указывается как комиссар выставки, имевшей успех, но по факту вся организационная работа осталась вне его деятельности. Однако Дягилева ежедневно лицезрели гости Биеннале – на прекрасном портрете, написанном Львом Бакстом, где Сергей Павлович изображен с любимой няней на заднем плане.
Конечно, великий импресарио все же проявлял интерес к выставке и вальяжно прогуливался между стендами, созерцая экспонаты в залах. Отдельного русского павильона в городских садах Джардини на тот момент еще не существовало.
Разговоры о нем начнутся в 1909 году, когда последний из Романовых – Николай Александрович – совершит официальный визит к королю Италии Виктору Эммануилу III.
Семья русского императора оговаривала возможность поездки в Венецию и знакомства с ее знаменитой выставкой только инкогнито, избегая из соображений безопасности хоть и необходимых, но таких утомительных торжественных мероприятий.
Государь до города на воде все же не добрался, возможно помня печальную историю скончавшегося до его появления на свет родного дяди – полного тезки – Николая Александровича, наследника престола, почувствовавшего после Венеции все возрастающие проблемы со здоровьем, что привели к его смерти в Ницце.
Тем не менее даже несостоявшееся посещение запустило процесс создания русского павильона и обсуждения проекта его будущего внешнего вида. Чудесным образом нашелся и спонсор: сделать личное и крупное для престижа государства вложение надумал промышленник и меценат, почетный член Императорской Академии художеств – Богдан Иванович Ханенко.