Советское правительство предлагало немцам: «Если вы желаете хлеба, вы должны быстро отогнать англичан. Германские Советы должны немедленно послать радиограммы и оповестить своих эмиссаров среди германских солдат на Украине». Достаточно ясно, что большевики не только хотели пожара мировой революции, но и преследовали оборонительные цели – они боялись быстрого появления (после вероятного ухода немцев) войск Антанты.
Пока же в голодном и холодном Берлине 1918 г. европейская революция для очень многих виделась выходом из исторического порочного круга. Она виделась продолжением дела монтаньяров в 1792 г., дела парижских коммунаров 1871 г., делом построения более справедливого общества и более справедливых международных отношений, окончанием царства жадности капитализма, выходом на дорогу стремительного прогресса.
Поражение германской революции
На Первом Всегерманском съезде Советов левые начали отчаянную борьбу за власть. Лозунг «Вся власть рабочим и солдатским Советам!» был противопоставлен заведомо безнадежной пучине словесного торга в масштабах всей страны. «Роте фане» не знала усталости, цитируя Ленина и Троцкого, взывая к классовой сознательности, к пролетарскому классовому чутью. Здесь решалась мировая история, и нет сомнения, что Германия во многом была готова к тому, чтобы сомкнуть руки с Россией.
16 декабря 1918 г. «Союз Спартака» организовал 250-тысячную демонстрацию, требованием которой было передать власть в руки Советов и установить союз с Советской Россией. Однако социал-демократические лидеры сумели провести 21 декабря на съезде Советов решение о выборах в Учредительное собрание и передаче законодательной власти правительству.
После этого правительство Эберта – Шейдемана перешло в открытое наступление на «спартаковцев». В ночь с 23 на 24 декабря 1918 г. правительственные войска напали в Берлине на революционную морскую дивизию. С помощью вооруженных рабочих матросы отразили это выступление и были готовы перейти в контрнаступление, но лидеры «независимых» сорвали его. В январе 1919 г. начинается планомерный разгром революционных сил. 15 января были убиты вожди революции К. Либкнехт и Р. Люксембург.
24 февраля 1919 г. в Веймаре профессор Хуго Пройсс представил проект конституции новой Германии. Типичная буржуазная конституция, социал-демократы не изменили социальной сути – власти богатства в обществе. Процесс принятия конституции должен быть приостановлен, – заявил председатель Центрального комитета Коммунистической партии Германии Лео Йогихес. Орудие – всеобщая забастовка. Газета «Роте фане» опубликовала этот призыв 3 марта 1919 г., в день открытия в Москве Третьего интернационала. «Роте фане» охарактеризовала «социалистическое» правительство как «исполнителя массовых казней германского пролетариата».
Но после разгрома «спартаковских отрядов» перевес сил был явно на стороне правительства. Принятая 31 июля 1919 г. Учредительным собранием Веймарская конституция закрепила установление буржуазной республики в Германии. С революцией было покончено. Надежды русских большевиков на «помощь германского пролетариата» были похоронены.
Аннуляция Брестского договора и новый «Дранг нах Ост»
Одним из условий перемирия 11 ноября 1918 г. была аннуляция Брест-Литовского мирного договора. Прекрасный повод для радости в России. Но дьявол, как известно, прячется в деталях. Одной из самых существенных таких «деталей» была оговорка о том, что германские войска должны отойти «в зависимости от внутренней ситуации на этих территориях». Отражением боязни новой России явилась выработка Западом таких условий перемирия, которые позволяли немцам замедленную эвакуацию с оккупированных земель Востока. Запад разрешил немецким военным частям здесь сохранить пять тысяч пулеметов, чтобы осуществлять контроль над территориями, «пораженными большевизмом».
3 декабря 1918 г. Союзная комиссия по перемирию информировала германских представителей, что считает нежелательным «оставлять большие города (на Востоке. – А.У.) без достаточного числа войск для полицейских целей», что «германские войска могут оставаться на оккупированной территории позже дат, обозначенных Соглашением по перемирию». Если от германского командования поступит специальный запрос, «союзные армии получат приказ оккупировать ключевые центры для поддержания порядка». Запад в декабре 1918 г. стал оказывать на Германию воздействие с тем, чтобы та не только защитила свои оккупированные территории в России, но и начала активные вооруженные действия против большевиков.
Во время обсуждения условий перемирия Хауз особо настаивал на том, чтобы отход немецких войск из оккупированных восточных областей России не был излишне поспешным. Германия, с его точки зрения, уже потерпела поражение, и с подведением итогов этого поражения можно было подождать. Но вот заполнение большевиками политического вакуума, оставляемого уходящими немцами, могло резко укрепить их позиции в Европе. Возврат Украины и Белоруссии к прародине означал восстановление России как великой державы.
Важно отметить, что, прилагая усилия по возвращению в русскую столицу «нормального правительства», Запад ни во внутренних дискуссиях, ни во внешних политических заявлениях не назвал законным провозглашение независимости Финляндии, Украины, прибалтийских государств, закавказских республик. Если Германия поддерживала создание независимых государств на этих территориях, то Запад пока считал это внутренним русским делом.
Что касается финских, прибалтийских, украинских и прочих националистов, то они, видимо, хотели бы получить большую автономию от небольшевистского русского правительства, а не от правительства Ленина. Безусловно, они рассчитывали получить эту автономию, учитывая небывалое истощение России. В этой связи их устраивало одновременное поражение России и приход к власти в русских столицах политических сил, которые были далеки от идеи российской унитарности.
Сложилась необычная ситуация – весь прошедший год, борясь с грозным противником, Запад обсуждал вопрос, как мобилизовать дополнительные силы и войти в Россию. А теперь, ликвидировав германскую угрозу, Запад думал о том, как не пустить Россию в Европу, как перехватить те позиции, которыми владела в Западной и Юго-Западной России Германия начиная с весны 1918 г. Согласно статье 4 перемирия с Австро-Венгрией западные союзные армии получали право «получить такие стратегические пункты в Австро-Венгрии, которые позволят им проводить военные операции или поддерживать порядок». Согласно статье 15 перемирия с Турцией, западные союзники получали право оккупировать Батуми и Баку.
Среди трех новых государств Прибалтики немцы чувствовали себя наиболее уютно в Эстонии – цепь озер «охраняла» их от кипящего большевистского Петрограда. Коммунистические войска гораздо больше угрожали соседней Латвии, премьер-министр которой Карлис Ульманис, бывший школьный учитель в далекой американской Небраске, организовал весьма эффективные отряды национальной самообороны. Но и Ульманис понимал, что перед всей мощью Красной Армии он бессилен. Поэтому он отправился к новой военной силе региона – к прибывшей британской эскадре. Однако на борту английского флагмана ему объяснили, что англичане не хотели бы себя видеть в данном случае сражающимися в одном строю с немцами, что морская мощь Британии мало что может сделать на снежных полях Латвии; что реальную помощь в его ситуации могут оказать лишь немцы.
Следует отметить, что некоторые немецкие военные в то время не исключали возможность союза с большевиками. Кумир военной касты фельдмаршал фон Гинденбург выступал, правда, против отказа от Брест-Литовского мира, но предлагал договориться заново, модифицируя Брестский мир. «Это подтвердит гегемонию Германии в Европе, несмотря на ее потери на Западе, и это даст русским (каким бы ни был победивший у них режим) то международное признание, в котором они так отчаянно нуждаются».
Но большинство немецких военных сделали ставку на антибольшевистские силы в России, надеясь с их помощью реализовать планы Германии на Востоке. Этих военных возглавляли фон дер Гольц, Ганс фон Сект, Вернер фон Фрич, Вальдемар Пабст. Фон дер Гольц обозначил осевую линию германских действий: на север по латвийскому побережью, на юг через Либаву до Ковно. Бросок восточнее – вопрос только времени. Гольц спрашивал: «В союзе с белыми русскими под знаменем борьбы с большевизмом почему бы нам не реализовать нашу Восточную политику, блокированную событиями 1918 г., пусть даже произведя некоторые изменения? Почему бы не создать экономическую и политическую зону рядом с Россией?»
Гольца уже приглашал в союзники возглавивший Латвийскую республику Ульманис; к нему слали переговорщиков представители Британской эскадры, прибывшей на восток Балтийского моря. У Гольца при этом не было иллюзий: «У меня четверо врагов: большевистская армия; «солдатские советы»; германофобское латвийское правительство и западные союзники. Руководствуясь здравыми стратегическими принципами, я решил не воевать со всеми ими сразу, а бить одного за другим, начиная с большевиков». Итак, пока Веймарский парламент обустраивался и брал в свои руки правление над Германией, Верховное военное командование разрабатывало планы сохранения влияния на Востоке.
С потерей Риги в декабре 1918 г. латвийские националистические отряды Ульманиса обратились к немцам, организовавшим первые, внешне децентрализованные «свободные корпуса». Фон дер Гольц в Митаве выслушал отступающего бывшего американского учителя. Через Митаву прибывали немецкие добровольцы – остзейские немцы, обосновавшиеся в Мюнхене, солдаты и офицеры старой кайзеровской армии, авантюристы-«ганзейцы» из приморских городов Германии. Под началом фон дер Гольца образовалась странная армия: солдаты не стригли волосы, всячески подчеркивали свою независимость, отдавали честь только тому, кому хотели; подчинялись командирам, которых именовали фюрерами.