Китай
В ноябре 1957 г. в Москве состоялось первое совещание коммунистических и рабочих партий, на которое приехали делегаты целых 64 партийных организаций. Хотя внешне на совещании всячески демонстрировалось единство коммунистического движения и даже был принят единый «Манифест мира», фактически обозначилось два пути, по которым в дальнейшем могли развиваться коммунистические партии. Один путь предлагали китайцы. Они требовали от всех участия в бескомпромиссном противостоянии с Западом, несмотря на угрозу ядерной войны. Выступавший на совещании лидер китайских коммунистов Мао Цзэдун призвал не бояться угрозы атомного уничтожения, потому что если даже погибнет половина человечества, то выжившие построят коммунизм. Другой путь предложил лидер итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти, требовавший, чтобы каждая коммунистическая партия имела право выбирать свой собственный путь развития, в том числе и путь мирного существования с иными политическими силами в капиталистических западных странах.
Советское руководство оказалось в сложной ситуации. С одной стороны, провозглашенный Хрущевым курс на «мирное существование» совпадал с тезисами Тольятти. А с другой стороны, отказ от революционности в китайском духе и разрешение большей свободы действий другим коммунистическим партиям мог привести к утрате главенствующей позиции КПСС в мировом коммунистическом движении.
Второе совещание коммунистических партий, проходившее в Москве в 1960 г., было внешне даже более представительным – на него приехали делегаты от 81 партии. Однако результаты совещания оказались даже скромнее, чем у первого. Было принято лишь путаное и достаточно пустое по содержание итоговое «Общее заявление». Зато во время закрытых заседаний стало ясно, что китайцы всерьез намереваются со временем перехватить у СССР лидерство в коммунистическом движении. Резко критикуя советское руководство за дипломатические и иные контакты с западными государствами, китайцы рассуждали о «ревизионизме и искажении ленинских идей в коммунизме».
Большинство представителей компартий поддержали советское руководство и его курс, в том числе и связанный с критикой сталинского прошлого, однако были делегации (например, албанская), которые выступили сторонниками китайских идей. Стало ясно, что даже видимому единству союза коммунистических партий приходит конец. Однако окончательный распад коммунистического движения на два соперничающих направления, приведший даже к возникновению нескольких компартий в одной и той же стране, произойдет позже, после окончания «эпохи Хрущева» в советской истории.
«Узлом», завязавшимся в «эпоху Хрущева» в советской внешней политике стало значительное ухудшение отношений с социалистическим Китаем, чьи руководители отрицательно отнеслись к решениям еще XX съезда КПСС, где Хрущев выступил с критикой И.В. Сталина. Осложнили отношения с китайцами и события вокруг о. Тайвань, где у власти находилось бывшее правительство китайских националистов во главе с Чан Кайши. Именно тайваньских лидеров признавали в качестве законного правительства всего Китая США и большинство других западных стран. Китайское коммунистическое руководство стремилось поставить Тайвань под собственный контроль, для чего концентрировало вооруженные силы в проливе. После бомбардировки нескольких островов, которые контролировало тайваньское правительство, флот КНР мог непосредственно столкнуться с войсками США, находившимися на Тайване. Возникла угроза новой войны на Дальнем Востоке.
В августе 1958 г. Хрущев срочно прилетел в Пекин, где предложил объединить войска СССР в этом регионе и китайские вооруженные силы под единым советским командованием. Предложение Хрущева вызвало раздражение китайцев, однако собственных сил для разрешения «тайваньского вопроса» у КНР не хватало. В итоге ситуацию удалось разрядить в ходе дипломатических переговоров, и Тайвань до сих пор остается независимым государством.
Безрезультатное вмешательство Хрущева в тайваньский кризис привело к еще большему обострению советско-китайских противоречий. В печати КНР появились статьи о «современном ревизионизме», якобы искажающем марксизм-ленинизм. В конце 50-х гг. Хрущев резко раскритиковал китайских коммунистов. После этого в 1960 г. из КНР неожиданно были отозваны все советские специалисты, что поставило китайскую промышленность в крайне сложную ситуацию из-за нехватки квалифицированных кадров.
Руководство китайской компартии стало воспринимать политику московского руководства как недружественную и даже почти враждебную. Китайцы стали выдвигать территориальные претензии к Советскому Союзу в Сибири и на Дальнем Востоке (позже китайцы станут претендовать на миллионы квадратных километров советских земель). В начале 60-х гг. возникли первые советско-китайские пограничные конфликты, которые позже перерастут в боевые столкновения с участием большого количества войск и военной техники.
«Карибский кризис»
Серьезным испытанием «холодной войны» (когда она вплотную придвинулась к «горячей») стал так называемый «карибский кризис» (октябрь 1962 г.). В ответ на размещение американских ракет средней дальности близ советских границ – в Турции, Италии и Англии (ракеты «Юпитер») Советский Союз – по согласованию с правительством Кубы – начал установку там ракет сходного класса. Н.С. Хрущев поддерживал кубинских союзников, для чего на остров в 1962 г. были переброшены советские войска, в том числе и части, вооруженные ракетами средней дальности с ядерными боеголовками (операция «Анадырь»). Их установку и заметила разведывательная авиация американцев, приведя в панику хозяев Белого дома.
Готовность Кеннеди пойти на риск ядерной войны должна была предполагать, что установка этих ракет меняет стратегический баланс между США и СССР. Но как согласовать с этой оценкой мнение ЦРУ, Объединенного комитета начальников штабов, а также «исполнительного комитета» Совета национальной безопасности, которые пришли к выводу, что ракеты на Кубе не меняют стратегического баланса?
Советник Кеннеди Т. Соренсен оценивал ситуацию так: «Не вызывает сомнений, что эти размещенные на Кубе ракеты, взятые сами по себе, на фоне всего советского мегатоннажа, который мог бы обрушиться на нас, не меняли стратегического баланса фактически… Но баланс мог бы существенно измениться по своей видимости; в вопросах национальной воли и мирового лидерства такие видимости влияют на реальность». Как пишет по этому поводу американский историк С. Амброуз, «самый серьезный кризис в истории человечества разразился по вопросу о видимости. Мир подошел вплотную к тотальному уничтожению из-за вопроса о престиже».
Дж. Кеннеди отвечал, что обязан действовать – в противном случае против него будет возбужден процесс импичмента, лишения президентского поста. 4 сентября 1962 г. президент Кеннеди предупредил: «В случае появления на Кубе войск советского блока… или ракет «земля – земля» либо других средств наступательного характера в кубинских руках или под советским руководством и управлением, возникнет ситуация, которую мы оцениваем как в высшей степени опасную».
США окружили Кубу кольцом из своих военно-морских кораблей и начали останавливать советские корабли с грузами для кубинского правительства. В воздухе запахло Третьей мировой войной. 22 октября 1962 г. была объявлена блокада Кубы. С севера по Атлантике плыли советские сухогрузы с частями боевых ракет. Их сопровождали советские подводные лодки. Американская сторона «опоясала» Кубу кораблями военно-морского флота США. Вот американский боевой корабль останавливает советское судно. Мир на грани ядерного конфликта.
Все это показывает, что американская правящая элита находилась в состоянии невероятного опьянения своей мощью. «Карибский кризис» положил начало процессу определенного отрезвления, понимания, что в современном ядерном конфликте не может быть победителей и дипломатия «холодной войны» должна помнить, что ее ошибки могут иметь фатальные последствия.
Для того чтобы немедленно довести советскую точку зрения до США, 27 октября по московскому радио, по обычной радиовещательной сети в 17 часов по московскому времени было передано послание Председателя Совета министров СССР Н. С. Хрущева Президенту США Дж. Кеннеди. В документе говорилось: «Вы хотите обезопасить свою страну, и это понятно. Но этого же хочет и Куба; все страны хотят себя обезопасить. Но как же нам, Советскому Союзу, нашему правительству, оценивать ваши действия, которые выражаются в том, что вы окружили военными базами Советский Союз, окружили военными базами наших союзников… расположили там свое ракетное вооружение… Ваши ракеты расположены в Англии, расположены в Италии и нацелены против нас. Ваши ракеты расположены в Турции… Вас беспокоит Куба. Вы говорите, что беспокоит она потому, что находится на расстоянии от берегов Соединенных Штатов Америки 90 миль по морю. Но ведь Турция рядом с нами, наши часовые поглядывают один на другого… Вы ведь расположили ракетное разрушительное оружие, которое Вы называете наступательным, в Турции, буквально под боком у нас… Я вношу предложение: мы согласны вывести те средства с Кубы, которые Вы считаете наступательными средствами. Мы согласны это осуществить и заявить в ООН об этом обязательстве. Ваши представители сделают заявление о том, что США, со своей стороны, учитывая беспокойство и озабоченность Советского государства, вывезут свои аналогичные средства из Турции. Давайте договоримся, какой нужен срок для вас и для нас, чтобы это осуществить».
В ответ администрация США также пошла на нарушение обычной практики. Текст ответного послания Кеннеди был передан прессе. Причина была та же, что и в радиообращении Хрущева – ускорить время передачи, сократить долгий процесс зашифровки и расшифровки дипломатических телеграмм. Кеннеди писал: «Когда я читал Ваше письмо, то пришел к выводу, что ключевые элементы Ваших предложений, – которые, по-видимому, в целом приемлемы, насколько я их понял, заключаются в следующем: