[13] При князе Миндовге он отмечает появление децентрализованных стремлений русских областей. Лишь при князе Витене и Гедимине русские земли начинают участвовать в государственной жизни… Ольгерд уже являлся проводником политических стремлений, выработанных русским средневековым обществом. Характеристика же строя русских областей Великого княжества, данная В.Б. Антоновичем, не отличается подробностью. Он лишь отмечает, что с конца XII в. заметен поворот в течении русской истории. Если в киевский период три составные общественные силы русского общества — князь, вече и дружина — находились в постоянной борьбе между собой и уравновешивали друг друга, то теперь в разных землях одерживают верх те или иные силы, что приводит к возникновению различий в развитии земель.[14]
В «Исследовании о городах в Юго-Западной России» он более подробно описал внутреннее устройство русских земель. Судя по его высказываниям, основание этого устройства зижделось на общинности, но сама она не была неизменной. «Понятие о городе в южной Руси, исходя из древнеславянского понятия общинного центра… с течением времени переходит в понятие крепости и места пребывания старосты».[15] Причину такой эволюции городской общинной жизни на юге Украины он, вслед за некоторыми польскими историками, видит в военно-феодальном порядке: «Военное устройство новозавоеванных земель и извлечение из них возможного количества боевых сил — вот задача, господствовавшая по преимуществу при первоначальном устройстве» государства. Образец для такого устройства был налицо в устройстве немецких государств, форма феодальная была применена литвинами…». Завоеванная земля отчуждалась, раздавалась на основе ленной зависимости при непременном условии военной службы. «Этим путем устанавливается на Литовской Руси особая сословная организация», которая разрушила старый земский строй русских областей. На материалах истории городских общин юга Украины В.Б. Антонович прослеживал борьбу русского общинного строя с военно-феодальным литовским порядком и сделал ряд ценных наблюдений о характере городской общинной собственности, об эволюции повинностей, изменении «внутреннего самоуправления и самосуда общины».[16] «Военное сословие сумело сначала оттянуть от общин их сельские территории, потом совершенно выделиться из общины, выработать для себя сословные нрава».[17] С целью оградить южнорусские города от окончательного упадка правительство выдавало грамоты на магдебургское право. Время его пожалования совпадет со временем упадка общинного строя жизни в каждой области. Право, выработанное на чужой почве, не могло быть, по мнению исследователя, усвоено жителями городов. В.Б. Антонович подчеркивает живучесть древних общинных порядков и под покровом магдебургского права. «Если даже в черте земель, тянувших к известному городу, возникал другой, новый город, то последний становился к первому в отношение древнего пригорода к главному городу».[18]
В работе «Киев. Его судьба и значение с XIV по XVI столетие» В.Б. Антонович проследил историю Киева и Киевской земли и показал, что уже с конца XV в. здесь зарождалось новое землевладельческое и военное сословие.[19] Однако, обозревая все сословия, на которые распалось народонаселение киевской области, исследователь отметил общую черту их взаимных отношений, что «сословия не отличаются резко друг от друга, сливаются и смешиваются между собой… Старые вечевые предания о равноправии всех жителей земли продолжают господствовать среди всех слоев населения и довольно свободно укладываются в литовские рамки, которые открывали самый широкий простор для личного дарования и личных заслуг».[20]
По вопросу об образовании Литовско-Русского государства в полемику с В.Б. Антоновичем вступил Н.П. Дашкевич. По его мнению, «и в первой половине XIII века не всегда имела место политическая разрозненность, а развивалось нечто вроде федерации, в которую входили Литва и Жмудь», а позже вошли и русские земли.[21] В отличие от В.Б. Антоновича Н.П. Дашкевич относит начало борьбы русского и литовского «начал» ко времени после 1386 г.[22] «До конца XIV столетия в Литве не было борьбы народностей, и в этой характеристической черте литовско-русской истории и должно искать объяснения образования Литовско-Русского государства и быстрого развития его».[23] Литовское завоевание не изменило общественного строя русских земель. Коснулся он и вопроса о «феодализме», в котором видел готовую форму развившегося «военного строя».[24]
Двумя выдающимися учениками и последователями Н.Д. Иванишева были специалисты в области истории права М.Ф. Владимирский-Буданов и Ф.И. Леонтович. Первый — профессор кафедры истории русского права юридического факультета Киевского университета, уже в 1868 г. выступил с исследованием, значение которого в изучении интересующей нас темы трудно переоценить, — «Немецкое право в Польше и Литве». Он пишет об общинном, земском характере общественного строя русских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского. Одна из глав его исследования так и называется: «Город земский и город мещанский». По мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, «существенными чертами древнерусского городового устройства были следующие: во-первых, город стоит во главе земли, во-вторых, городское население составляет все новые классы тогдашнего общества без различия; в-третьих, город вместе с землею пользуется самоуправлением. Эти же черты сохраняются и в городах западной Руси ХIII—ХV вв.».[25] Но почему же, в конце концов, был разрушен этот древнерусский порядок? Каким образом общеземские права превратились в сословные и из высокого блага сделались злом? Роль такого разрушителя древнерусского строя ученый отводил немецкому праву, которое было заимствовано в XV в. «…Городовое право внесло сословную рознь в общество, которому она была до сих пор совершенно чужда».[26] Исследователь полемизировал с Н.П. Дашкевичем, а заодно и с польскими историками, по вопросу о феодализме в Литовско-Русском государстве. Он отказывался видеть в праве завоевания основу возникновения феодализма. В более поздней работе он писал: «.. объяснение феодализма здесь из факта завоевания должно быть признано также неверным, как такое же объяснение подобного явления в Западной Европе».[27]Jus ducale землевладельцев, которое в Польше сложилось окончательно под влиянием немецкого права, лишь постепенно вторгается в Литву.[28] Взгляд русского историка в корне противоположен воззрениям его современников — польских историков: унии не уничтожали феодализм, а, напротив, привнесли его в Литву. «Мы замечаем вторжение феодализма там где Ярошевич видит уничтожение феодализма».[29]
Однако больше всего исследователя привлекла история общины. Изучая формы крестьянского землевладения в XVI в., он рисует структуру крестьянской общины и приходит к выводу, что на южных окраинах государства «общинное владение землей целой волостью с центральным городом во главе нелепо до половины XVI в. почти во всей своей первобытной посредственности… Если так было в конце XVI в., когда цехи юридического сознания возросли и когда уже потребовались грамоты на владение, то во времена более древние разграничение прав государства и общины и вовсе невозможно».[30] С воззрениями историка на место и роль общины была связана и его точка зрения на характер крестьянского землевладения. До половины XVI в., по мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, «сельское население пользовалось всеми теми правами землевладения, какие были доступны и всем другим свободным классам, т. е. под условием исполнения повинностей».[31] М. Ф. Владимирский-Буданов изучал и крупное землевладение и «семейное право».[32]
В общем, он нарисовал широкое полотно социального строя западно-русских земель XIV–XVI вв.
Ф.И. Леонтович — один из самых плодовитых исследователей литовско-русской старины. Еще в середине 60-х годов он обратился к теме «Русская правда и литовско-русское право». Проанализировав многие положения Литовского статута 1529 г., он пришел к выводу, что институты Русской Правды получили дальнейшее развитие в литовско-русском законодательстве, а сама задача этого законодательства состояла в сохранении элементов, выработанных древнерусской жизнью. Институты же эти носили характер общинный, архаический.[33] Ф.И. Леонтовичу присуще стремление по достоинству оценить то огромное значение, какое удерживали в землях русских «начала древнего русского быта». Он также изучал и проблему «феодализма» в Литовско-Русском государстве. Ее он связал с другой — проблемой генезиса и развития этого государственного организма. Отметив, что и польские и русские сторонники феодализма исходят из теории завоевания Литвой русских земель, Ф.И. Леонтович писал: «Прибегать к завоеваниям не было никакой необходимости там, где гнетущие бытовые условия старого времени… должны были заставлять русские земли и русских князей вступать в союз, а затем и добровольно подчиняться власти сильных и энергичных литовских вождей».