[629] За участие в движении Свидригайло они были лишены своего стола, но затем вернули их в княжество. Сохранилась интересная грамота, в которой много говорится о внутреннем устройстве самого княжества. Это грамота Казимира, адресованная «мужам Ратнянам и Ветлянам». В ней сказано, что это отчина ратненского князя, и что «вы бы ему были послушны своему отчичю, а иному никому».[630] Как видим, внутренняя структура вполне напоминает общинную структуру Поднепровских и Подвинских волостей.
На протяжении XV в. от князей Сангушек пошло несколько отдельных линий: Ковельские, Кошерские, Несухосжи, Ружиские, Дольские, Козеки. В генеалогическом отношении все эти линии изучались Ю. Вольфом.
Одна из земель, которая была теснее других связана с Литвой, — Полоцкая.
На протяжении XIII в. здесь постепенно сходит на нет княжеская власть Рюриковичей. Еще в 1239 г. в Полоцке был один из Всеславичей — Брячислав.[631] Однако литовские отряды все чаще беспрепятственно проходят через территорию Полоцкой земли дли нападений на новгородские и смоленские волости. Вскоре на столе в Полоцке застаем Товтивилла. Чтобы лучше понять суть княжеской власти в Полоцке, надо рассматривать ее в более широком контексте, учитывая отношение к власти литовских князей в соседних Новгороде и Пскове. Это тем более важно, что общественный строй и этих городах-государствах в XIII–XIV вв. был почти идентичен.[632]
Уже в конце XII — начале XIII в. в этом регионе завязывается сложный узел военно-политических противоречий, разрубить который смогло лишь всемогущее время. Летописи пестрят сообщениями о столкновениях новгородцев, псковичей и полочан с Литвой. Литовские отряды возглавляли князья. Но приходит время, когда местные общины устанавливают с этими князьями менее враждебные отношения. Впрочем, это не мешало и возобновлению военных действий.
Из рассказа летописи 1252 г. и из Стрыйковского знаем, что Товтивил овладел Полоцком, Виконт — Витебском, а Ердивид — Друцком.[633] Товтивилл — племянник князя Миндовга. Он неудачно боролся со своим могущественным родственником и оказался в Полоцке. Складывается такое впечатление, что здесь не было одного лишь насилия, поскольку Товтивилл пользовался сочувствием полочан.[634] Такой вывод можно сделать на основании того, что полочане не дали в обиду сына литовского князя.[635] Летописи извещают о совместных военных походах литовского князя и полочан. Князь Тройнат, как известно, составил заговор, жертвой которого в 1263 г. пал Миндовг. Тройнат «посла по брата своего по Товтивилла до Полотьска».[636] Товтивилл был уже окружен думой из местных бояр. Один из этих бояр и «пронесе думу» своего князя Тройнату. «Дума» эта заключалась в том, чтобы убить Тройната. Последний «попередил» полоцкого князя, первым нанес удар. Развернувшиеся в Полоцкой земле события рассматривались В.Т. Пашуто. Оставляем в стороне «вопрос о феодальной природе литовских князей», но хотим возразить по поводу их утверждения в Полоцке. В.Т. Пашуто усмотрел здесь соглашение литовского князя с полоцкими боярами.[637] Мы уже писали о том, что литовцы не брали город с боем. Они просили у полочан Товтивилла, а когда тот бежал, посадили в Полоцке своего ставленника, скорее всего с согласия полочан. Княжеская власть была необходимым элементом в социально-политическом механизме древнерусских городов-государств,[638] и общинам важен был сам факт наличия у них княжеской власти. Вот почему князем мог вполне стать и кпязь иноэтничной династии.
Ситуация в Полоцке проясняется псковскими событиями. В Литве вокняжился Войшелк, который опирался на пинян и новгородцев (речь идет о Новгородке Литовском), Его противники постарались опереться на другие русские центры. Разбитый Войшелком Довмонт «вбегоша в Пльсков и 300 Литвы с женами и детми». На следующий год псковичи «посадиша» у себя князя Довмонта.[639] Суть этих событий, если взглянуть на них с псковской точки зрения, хорошо уловил И.Д. Беляев. С Довмонта он начинал новый ряд псковских князей с «чисто псковским характером».[640] Ученый почувствовал какой-то новый этап в развитии псковского земства, когда оно стало испытывать потребность в сугубо своем князе. Процесс этот хорошо прослеживается и в других землях Древней Руси. По мере того как вызревали местные земские силы, появлялись и новые княжения, свидетельствующие о вызревании этих сил. Появление местных самостоятельных княжений — это своего рода индикатор, вернее один из индикаторов процесса волостного дробления, который составлял суть общественно-политической жизни Древней Руси в XI–XII вв.[641] В Пскове этот процесс проявился несколько позже, чем во многих землях Древней Руси, но ведь такого хронологического единства и не было на Руси. Псков долго находился под эгидой сильного Новгорода, который мешал формированию местной земщины. Как отметил С.А. Афанасьев, псковская летопись особое внимание уделяет Довмонту. С его именем связан «золотой век» Пскова. Ему посвящено сказание, в котором нашли отражение представления псковичей о правильном, идеальном князе.[642] Эти псковские параллели весьма важны для понимания характера власти литовских князей в Полоцке. Конечно, тут были свои отличия. Самостоятельность псковской волости была еще недолгой, это волость молодая. Полоцкий город-государство — один из наиболее ранних на Руси. К тому же во взаимоотношениях литовских князей с Полоцком было, вероятно, больше элементов насилия. Но все же было и очень много сходных черт.
В конце XIII в. полоцким князем был Витень. Но уже с 1293 г. — он великий князь литовский, а потому не сидел в Полоцке. Видимо, полочане были недовольны отсутствием у них князя. Во всяком случае, уже в 1326 г. видим в Полоцке Воиня. брата Витеня и Гедимина.[643] Думаем, что крупнейший исследователь истории Полоцкой земли В.Е. Данилевич несколько торопил события, когда писал, что с вокняжением Воиня в Полоцке начинается новый период в его истории, представляющий постепенный переход к уничтожению прежней системы. В это время полоцкие князья мало-помалу совершенно теряют свою самостоятельность и переходят на роль простых подручников великого князя литовского.[644] Для сравнения можно вновь обратиться к псковско-литовским отношениям. XIV век — время, когда псковичи неоднократно обращались к литовским князьям. «Послаша псковичи к Давыду князю в Литву», — сообщает псковская летопись».[645] В другой раз псковичи «изменили крестное целование к Новгороду, посадиле собе князя Александра из литовъскыя рукы».[646] Зимой 1377/78 г. «прибеже во Пьсков князь Литовьскый Ондрей Олгердович и целова крест ко пьсковицам».[647] «Прибежа князь Андрей Ольгердович во Псков и посадиша его на княжение».[648] Все эти летописные сообщения заставили даже В.Т. Пашуто, не признававшего земских традиций в Древней Руси, в данном случае признать, что пребывание литовских князей приводило лишь к минимальному ограничению суверенитета Пскова.[649] Б.Н. Флоря пишет уже по поводу Полоцка: «Для нас особенно важно, что в конфликте с великим князем Андрей Ольгердович получил определенную поддержку со стороны полочан, не желавших принимать нового присланного из Вильно князя Скиргайло».[650] Действительно, полочане заявили, что «не желают ни в коем случае иметь своим князем язычника, и силой его изгнали».[651] Таким образом, власть Андрея Ольгердовича питалась земскими традициями, которые были живы в Полоцке.[652] С таким статусом княжеской власти в Полоцке окрепшая при Витовте великокняжеская власть не могла мириться. Витовт управлял Полоцком через своих наместников. Первый из известных — князь Семен.[653]
Судя по всему, появление самостоятельного княжения в Витебске связано с теми же закономерностями — вызреванием местных земских сил. В 80-х годах XIII в. Витебск находился в зависимости от Смоленска. В начале XIV в. здесь был свой князь — Ярослав Васильевич, происходивший, по-видимому, из рода смоленских князей. В 1318 г. он выдал свою единственную дочь за Ольгерда Гедиминовича.[654] После смерти тестя Ольгерд стал Витебским князем. Дальнейшая история княжеской власти в Витебске плохо известна. Он, по предположению В.Е. Даниловича, оказался в зависимости от Андрея Полоцкого.[655] После смерти Ольгерда Витебск с волостью был отдан в держание вдове Ольгерда — Юлиании. Сидел здесь и Ягайло, которому Кейстут дал в держание Витебск и Крево.[656] Впрочем, он сидел там недолго. Юлиаиия сама правила Витебском. Сохранилась ее вкладная грамота Успенской церкви в Озерищах.